Лоб и глаза свидетельствовали об усиленной, не по возрасту, работе мысли, но говорила она совсем по-детски.
Оба очевидца этой сцены невольно следили по лицу девочки за сменой ее переживаний.
– Он совсем молодой, – продолжала она. – И, по-моему, очень красивый.
В этих словах не было, никакой чувственности. Фаншетта просто высказала свое мнение. И тем не менее выражение ее лица изменилось, а взгляд смягчился и стал мечтательным.
– Да-да, – кивнул полковник, – бедный парень был довольно красив.
Девочка повернулась было к деду, но тут же вновь перевела взгляд на беднягу Андре.
– Уйдем! – настаивал господин Лекок.
– Нет! – возразила Фаншетта. – Я думала, что смерть не такая.
– Как она рассуждает! В ее-то годы! – восхитился дед.
В его черных волосах мелькают белые, – с удивлением; заметила девочка. – Разве у молодых людей бывают белые волосы?
– Когда они много страдали… – начал полковник.
– Вот как! – вскричала Фаншетта, гневно вскинув голову. – Значит, ему причинили много страданий?
– Довольно, мое сокровище, довольно! – сказал старик повелительным тоном. – Ты уже достаточно насмотрелась.
– Нет! – решительно возразила Фаншетта. – Я слышала, что от страданий умирают.
– Тебе-то что до этого? – попытался ввернуть господин Лекок, неважное настроение которого стало совсем скверным.
Огромные глаза девочки остановились на нем.
– Это ты заставил его страдать! – произнесла она очень тихо, со странным оттенком угрозы в голосе.
Слова Фаншетты привели полковника в замешательство. Она перевела свой взгляд на мертвеца.
– Напрасно я сюда пришла, – проговорила девочка дрожащим голосом. – Никогда в жизни мне не было так грустно.
– Вот почему тебе нужно отсюда уйти, – хором воскликнули мужчины.
– Нет… я не хочу уходить… что-то меня удерживает… Ты совершенно уверен, дедушка, что его нельзя разбудить?
– Что за фантазия! – вскричал господин Лекок. Старик же ответил более спокойно:
– Совершенно уверен, моя девочка.
Фаншетта вздохнула.
– А если попробовать? – подумала она вслух. – Если сделать ему больно… очень больно?!
– Камню нельзя причинить боль, – усмехнулся господин Лекок.
Девочка укоризненно взглянула на него и спросила, обращаясь к старику:
– Это правда, что мертвецы – такие же, как камни?
– Абсолютно такие же, – кивнул полковник.
Фаншетта схватила руку Андре. От прикосновения к его коже дрожь пробежала по ее телу. Однако она прошептала:
– Нет, не такие! Камни твердые и холодные.
Лицо девочки слегка просветлело. Она два или три раза приподняла руку Андре; в третий раз рука Андре выскользнула и упала как мертвая. Фаншетта отступила на несколько шагов. Лекок прошептал на ухо полковнику:
– А если он придет в себя?..
Полковник был человеком жестким и безжалостным. В преступном мире, где он царствовал, сантименты не в чести. Каждый жулик стоит ровно столько, сколько заслуживает, и однажды мы точно узнаем, какова настоящая цена Чернеца, этого бандита, скрывающегося под маской добропорядочного буржуа.
Но на что бы полковник ни был способен, ему оказалось не под силу увести маленькую Фаншетту против ее воли. Нужно было пойти на хитрость.
Как только девочка отошла от кровати, господин Лекок и полковник схватили ее со словами:
– Вот что значит прикасаться к мертвецам!
И они повлекли Фаншетту к двери. Она не сопротивлялась и ничего не говорила. Длинные ресницы прятали ее неуверенный взгляд. Никто бы никогда не догадался, какие мысли бродили в этой головке, которая могла раньше думать лишь о шалостях и капризах. В двух шагах от порога девочка вдруг остановилась и резко отбросила руку господина Лекока.
– Ты! – вскричала малышка. – Ненавижу тебя!
И, бросившись на шею полковнику, проговорила:
– Добрый мой дедушка, милый мой дедушка, я уверена: если его ударить, он проснется!
– Дорогая глупышка! – пролепетал старик, растроганный нежностью Фаншетты.
Но она не воспользовалась его волнением, а ведь за один ее поцелуй старик способен был совершить самый сумасбродный поступок.
Девочка выпрямилась, став выше ростом и вновь обретя свой упрямо-непослушный вид.
– Я хочу попробовать! – заявила она.
Лекок и полковник одновременно попытались ее задержать, но Фаншетта выскользнула из их рук, как угорь. Когда они настигли ее у кровати, она уже успела осуществить свой замысел. Изо всех сил она дважды ударила мертвеца по лицу своей маленькой ручкой.
Полковник успел как раз вовремя, чтобы подхватить Фаншетту, которая в изнеможении рухнула ему на руки.
На бледной щеке Андре Мэйнотта в двух местах проступили синеватые отпечатки пяти маленьких пальчиков Фаншетты.
Большие глаза девочки с сожалением смотрели на эти пятна. Ее лицо внезапно вспыхнуло – и сразу же страшно побледнело. Из глаз ручьем хлынули слезы, рыдания сдавили грудь…
– Я ранила его! Ты видишь? – закричала девочка прерывающимся голосом. – Ты видишь, что я его ранила?
Мужчины изумленно молчали. Господин Лекок сжал руку полковника. Едва заметная конвульсия только что пробежала по губам Андре Мэйнотта.
Нужно было срочно ускорить развязку. Господин Лекок подхватил Фаншетту на руки и бросился к двери. Она инстинктивно попыталась сопротивляться, но волнение лишило ее сил. Господин Лекок бормотал:
– Ты напрасно меня ненавидишь, девочка, я не хочу, чтобы ты заболела!
Полковник одобрительно кивнул своей почтенной седой головой. Все было правдоподобно, и ничто в этом отеческом насилии не могло вызвать у Фаншетты подозрений. Господин Лекок уже подошел к порогу, когда почувствовал, что она вздрогнула. Он решил было, что все обойдется, как вдруг обе руки ребенка с недетской силой вцепились в косяк двери.
– Он зашевелился! – закричала она, обезумев от радости. – Он не мертв! Я знала, что обязательно верну его к жизни!
Господин Лекок обернулся. Он довольно грубо опустил Фаншетту на пол и скрестил руки на груди, глядя на полковника.
– Ну вот! Хорошенькое дельце! – процедил он.
Андре метался по кровати. Два отпечатка детской ладони резко контрастировали теперь с бледностью его лица, которое, впрочем, слегка порозовело. Полковник одарил господина Ле-кока пронзительным взглядом, который стоил многих слов; затем, придав своей послушной физиономии выражение глубокого удовлетворения, он воскликнул:
– Доктора, Приятель, и немедленно! Одна нога здесь, другая там! На детей порой снисходит благодать! Наша маленькая Фаншетта сотворила чудо!
Девочка смеялась и плакала.
– Он заговорит? – спросила она.
Затем в радостном волнении она повторила:
– Я была уверена! Я была уверена!
И вдруг Фаншетта стремительно убежала.
– Догони ее! – приказал полковник.
– Да пошла она к черту! – выругался Лекок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Оба очевидца этой сцены невольно следили по лицу девочки за сменой ее переживаний.
– Он совсем молодой, – продолжала она. – И, по-моему, очень красивый.
В этих словах не было, никакой чувственности. Фаншетта просто высказала свое мнение. И тем не менее выражение ее лица изменилось, а взгляд смягчился и стал мечтательным.
– Да-да, – кивнул полковник, – бедный парень был довольно красив.
Девочка повернулась было к деду, но тут же вновь перевела взгляд на беднягу Андре.
– Уйдем! – настаивал господин Лекок.
– Нет! – возразила Фаншетта. – Я думала, что смерть не такая.
– Как она рассуждает! В ее-то годы! – восхитился дед.
В его черных волосах мелькают белые, – с удивлением; заметила девочка. – Разве у молодых людей бывают белые волосы?
– Когда они много страдали… – начал полковник.
– Вот как! – вскричала Фаншетта, гневно вскинув голову. – Значит, ему причинили много страданий?
– Довольно, мое сокровище, довольно! – сказал старик повелительным тоном. – Ты уже достаточно насмотрелась.
– Нет! – решительно возразила Фаншетта. – Я слышала, что от страданий умирают.
– Тебе-то что до этого? – попытался ввернуть господин Лекок, неважное настроение которого стало совсем скверным.
Огромные глаза девочки остановились на нем.
– Это ты заставил его страдать! – произнесла она очень тихо, со странным оттенком угрозы в голосе.
Слова Фаншетты привели полковника в замешательство. Она перевела свой взгляд на мертвеца.
– Напрасно я сюда пришла, – проговорила девочка дрожащим голосом. – Никогда в жизни мне не было так грустно.
– Вот почему тебе нужно отсюда уйти, – хором воскликнули мужчины.
– Нет… я не хочу уходить… что-то меня удерживает… Ты совершенно уверен, дедушка, что его нельзя разбудить?
– Что за фантазия! – вскричал господин Лекок. Старик же ответил более спокойно:
– Совершенно уверен, моя девочка.
Фаншетта вздохнула.
– А если попробовать? – подумала она вслух. – Если сделать ему больно… очень больно?!
– Камню нельзя причинить боль, – усмехнулся господин Лекок.
Девочка укоризненно взглянула на него и спросила, обращаясь к старику:
– Это правда, что мертвецы – такие же, как камни?
– Абсолютно такие же, – кивнул полковник.
Фаншетта схватила руку Андре. От прикосновения к его коже дрожь пробежала по ее телу. Однако она прошептала:
– Нет, не такие! Камни твердые и холодные.
Лицо девочки слегка просветлело. Она два или три раза приподняла руку Андре; в третий раз рука Андре выскользнула и упала как мертвая. Фаншетта отступила на несколько шагов. Лекок прошептал на ухо полковнику:
– А если он придет в себя?..
Полковник был человеком жестким и безжалостным. В преступном мире, где он царствовал, сантименты не в чести. Каждый жулик стоит ровно столько, сколько заслуживает, и однажды мы точно узнаем, какова настоящая цена Чернеца, этого бандита, скрывающегося под маской добропорядочного буржуа.
Но на что бы полковник ни был способен, ему оказалось не под силу увести маленькую Фаншетту против ее воли. Нужно было пойти на хитрость.
Как только девочка отошла от кровати, господин Лекок и полковник схватили ее со словами:
– Вот что значит прикасаться к мертвецам!
И они повлекли Фаншетту к двери. Она не сопротивлялась и ничего не говорила. Длинные ресницы прятали ее неуверенный взгляд. Никто бы никогда не догадался, какие мысли бродили в этой головке, которая могла раньше думать лишь о шалостях и капризах. В двух шагах от порога девочка вдруг остановилась и резко отбросила руку господина Лекока.
– Ты! – вскричала малышка. – Ненавижу тебя!
И, бросившись на шею полковнику, проговорила:
– Добрый мой дедушка, милый мой дедушка, я уверена: если его ударить, он проснется!
– Дорогая глупышка! – пролепетал старик, растроганный нежностью Фаншетты.
Но она не воспользовалась его волнением, а ведь за один ее поцелуй старик способен был совершить самый сумасбродный поступок.
Девочка выпрямилась, став выше ростом и вновь обретя свой упрямо-непослушный вид.
– Я хочу попробовать! – заявила она.
Лекок и полковник одновременно попытались ее задержать, но Фаншетта выскользнула из их рук, как угорь. Когда они настигли ее у кровати, она уже успела осуществить свой замысел. Изо всех сил она дважды ударила мертвеца по лицу своей маленькой ручкой.
Полковник успел как раз вовремя, чтобы подхватить Фаншетту, которая в изнеможении рухнула ему на руки.
На бледной щеке Андре Мэйнотта в двух местах проступили синеватые отпечатки пяти маленьких пальчиков Фаншетты.
Большие глаза девочки с сожалением смотрели на эти пятна. Ее лицо внезапно вспыхнуло – и сразу же страшно побледнело. Из глаз ручьем хлынули слезы, рыдания сдавили грудь…
– Я ранила его! Ты видишь? – закричала девочка прерывающимся голосом. – Ты видишь, что я его ранила?
Мужчины изумленно молчали. Господин Лекок сжал руку полковника. Едва заметная конвульсия только что пробежала по губам Андре Мэйнотта.
Нужно было срочно ускорить развязку. Господин Лекок подхватил Фаншетту на руки и бросился к двери. Она инстинктивно попыталась сопротивляться, но волнение лишило ее сил. Господин Лекок бормотал:
– Ты напрасно меня ненавидишь, девочка, я не хочу, чтобы ты заболела!
Полковник одобрительно кивнул своей почтенной седой головой. Все было правдоподобно, и ничто в этом отеческом насилии не могло вызвать у Фаншетты подозрений. Господин Лекок уже подошел к порогу, когда почувствовал, что она вздрогнула. Он решил было, что все обойдется, как вдруг обе руки ребенка с недетской силой вцепились в косяк двери.
– Он зашевелился! – закричала она, обезумев от радости. – Он не мертв! Я знала, что обязательно верну его к жизни!
Господин Лекок обернулся. Он довольно грубо опустил Фаншетту на пол и скрестил руки на груди, глядя на полковника.
– Ну вот! Хорошенькое дельце! – процедил он.
Андре метался по кровати. Два отпечатка детской ладони резко контрастировали теперь с бледностью его лица, которое, впрочем, слегка порозовело. Полковник одарил господина Ле-кока пронзительным взглядом, который стоил многих слов; затем, придав своей послушной физиономии выражение глубокого удовлетворения, он воскликнул:
– Доктора, Приятель, и немедленно! Одна нога здесь, другая там! На детей порой снисходит благодать! Наша маленькая Фаншетта сотворила чудо!
Девочка смеялась и плакала.
– Он заговорит? – спросила она.
Затем в радостном волнении она повторила:
– Я была уверена! Я была уверена!
И вдруг Фаншетта стремительно убежала.
– Догони ее! – приказал полковник.
– Да пошла она к черту! – выругался Лекок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170