Дальше я пошел пешком.
Возле дома с мезонином мои возчики о чем-то оживленно совещались с дворником. Тот был бородатый мрачный мужик в белом фартуке. Возле них стояла худенькая девочка в накинутом на плечи пальтеце. У нее было прозрачное, тонкое личико с растерянным выражением.
Я остановился возле них и сделал вид, что поправляю свои валенные опорки. Меня без интереса осмотрели и не узнали.
– Так говоришь, хозяйка пять целковых посулила? – спросил Сашка дворника, намеренно не глядя на девушку. – А магарыч-то будет? – продолжил он, косясь на сироту.
– Будет, все тебе будет, – ответил за девушку дворник, плутовски подмигивая. – Хозяйка добрая барышня, поди не обидит!
– Я не знаю, как ты, Трофим, скажешь, – попыталась она вмешаться в разговор. – Только вы хорошо везите, не поломайте чего.
– Это само собой, – пообещал Сашка, поворачиваясь к ней. – Далеко везти-то?
– За Калужскую заставу, там у меня крестная живет.
– Какая еще крестная? – вскинулся Сашка, обращаясь непосредственно к дворнику. – О крестной договора не было!
– Крестная-то старая старушка, уже, почитай, не в разуме, – успокоил его тот, не обращая внимания на девочку. – Так, каракатица, еле ползает.
– Почему ты так говоришь, Трофим, – обиделась девочка, – крестная хоть и старенькая, но хорошая.
– Знамо хорошая, – согласился тот, – кто ж говорит, что плохая, только не в разуме.
– Но и что делать, если у меня другой родни нет!
– Вот я и говорю, крестная она того, сидит себе и в окошко смотрит.
Такой расклад Сашку устроил, и он довольно ухмыльнулся:
– Ну, ежели так, то оно того, этого, тогда пущай! Нам это не помеха!
Как всегда бывает, когда обычный человек попадает в зависимость от «профессионалов», он начинает чувствовать свою полную от них зависимость и не понимает половины того, что делается вокруг. Так и девочка тщетно силилась разобраться, о чем говорят мужики, и связать старость своей крестной с извозчиками и переездом.
Я по-прежнему поправлял свои укороченные валенки и идти дальше не спешил, за что удостоился внимания троицы.
– Эй, лапоть, – обратился ко мне Сашка, – ты чего встал как истукан! Давай, проваливай!
Мне такое обращение не понравилось. Я оставил обувь в покое и спросил, «нарываясь» на неприятности:
– А ты кто таков, чтобы мне указывать? У тебя что, мостовая куплена?
Мужики мной заинтересовались и с угрозой разглядывали в упор:
– А я его где-то видел, – вскинулся молчавший до сей поры Фома. – Ты, мужик, случаем, не с Таруского уезда Калужской губернии?
– Ну, – подтвердил я.
– Не с села ли Петровского?
– Ну, с Петровского, – опять подтвердил я.
– Так это же мой земеля, – обрадовался Фома. – А меня не признаешь?
– Обличность вроде знакомая, тебя, случаем, не Фомой кличут? – опознал я простофилю.
– Фомой! – радостно подтвердил тот. – То-то я смотрю, что видал тебя где-то! А ты вон оно что, оказывается с Петровского! А я-то сам с Антоновки!
Тут уже обрадовался я и в подтверждение радости встречи хлопнул Фому по плечу:
– Фома с Антоновки! А я смотрю, обличье вроде знакомое! А ты, выходит, Фома! Вот не ждал, не гадал тебя здеся встренуть!
Судя по Сашкиному выражению лица, наша радостная встреча его совсем не устраивала. Он сплюнул мне под ноги и недовольно сказал:
– Ну, встретились и встретились, теперь иди, парень, своей дорогой.
– Это почему ему идти, – обиделся за земляка Фома. – Ты, Сашка, говори, да не заговаривайся! Может, мы с земелей про свои дела поговорить хочим!
– Мужички, а когда вы мебель перевозить будете? – жалобно спросила сирота. – Мне сегодня из квартиры съехать нужно, а то управляющий заругает!
– И то правда, эй ты, это, как там тебя, – поддержал девушку дворник, – шел бы ты своей дорогой, нам мебли грузить надобно, а то Карл Францыч, он того! Он порядок любит!
У всех здесь были свои интересы, и они явно не совпадали. Я еще не успел придумать, как помешать заговорщикам совершить преступление, и тянул время. Решил попробовать найти повод остаться:
– Так чего мне идти, у меня сейчас делов нет, я вам подмогнуть могу, чай пара рук не помешает! И денег не возьму, а чисто по дружбе!
От такого предложения было сложно отказаться, но Сашка попытался:
– Так и магарыча тебе не будет, ты не думай!
– И не нужно мне магарыча, я так, просто.
– Пусть поможет, – попросила девушка, – мужички, вы только побыстрей грузите, а то крестная волноваться будет.
По-моему, от злобы и разочарования у Сашки и дворника даже заскрежетали зубы. Новый человек мог стать непреодолимой помехой, и они испугались, что добыча выскользнет у них из рук.
Душегубы хмуро переглянулись, и Сашка развел руками:
– Ну, пойдем, коли назвался, – зло сказал он. – Только потом не пожалей!
Я на его угрожающие слова внимания не обратил, и мы вчетвером вошли в комнаты, которые занимала девочка. Не знаю, какие богатства рассчитывали найти здесь бандиты, на мой взгляд, вся обстановка не стоила и ста рублей.
Мы с Фомой подняли деревянную рассохшуюся кровать и понесли к выходу. Дворник и Сашка потащили облезлый комод.
Девочка испуганно металась между нами, умоляя не поцарапать «мебель». Во время второй ходки Сашка оттеснил от меня Фому и приказал подсобить вынести неподъемный дубовый стол. Когда мы оказались вдвоем в сенях, он прошипел:
– Иди отсюда, парень, подобру-поздорову! Смотри, как бы с тобой худого не приключилось!
– Да ладно, что ты все меня пугаешь, – ответил я и без предупреждения, коварно ударил его сначала носком по колену, потом что было сил припечатал углом столешницы к стене.
Извозчик так взвыл, что все прибежали посмотреть, что случилось.
– Ты что, анафема, делаешь! – орал дурным голосом Сашка. – Ты мне все ребра поломал!
– Да ладно уж, так и поломал! – начал оправдываться я. – Ты сам об ступеньку споткнулся, а я виноват!
– Кто споткнулся! Ты меня ногой ударил!
– Не пойму, о чем ты говоришь, зачем мне тебя бить?
– Ой, помогите, вздохнуть не могу! – продолжал кричать душегуб. – Он меня нарочно столом об стену ударил!
– Ты пока в сторонке посиди, – посоветовал я, – вот и оклемаешься. А на меня негоже наговаривать, ничем я тебя не бил!
Охая и держась рукой за ребра, Сашка проковылял в комнату и упал на кушетку. Он побледнел, хватал ртом воздух и не мог даже толком ругаться.
– Ну, что встали! – набросился я на Фому и дворника. – Несите стол, а я пока Сашке помогу!
Мужики послушались и в сопровождении волнующейся о сохранности вещей девочки пошли в сени. А мы с душегубом остались с глазу на глаз.
– Ты, ты! – начал, приходя в себя, говорить он. – Да ты знаешь, что я с тобой сделаю!
– Ага, сделаешь, – усмехаясь, сказал я, – если выживешь! Значит, сироту решил задушить?
– Какую еще сироту! Говори да не заговаривайся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Возле дома с мезонином мои возчики о чем-то оживленно совещались с дворником. Тот был бородатый мрачный мужик в белом фартуке. Возле них стояла худенькая девочка в накинутом на плечи пальтеце. У нее было прозрачное, тонкое личико с растерянным выражением.
Я остановился возле них и сделал вид, что поправляю свои валенные опорки. Меня без интереса осмотрели и не узнали.
– Так говоришь, хозяйка пять целковых посулила? – спросил Сашка дворника, намеренно не глядя на девушку. – А магарыч-то будет? – продолжил он, косясь на сироту.
– Будет, все тебе будет, – ответил за девушку дворник, плутовски подмигивая. – Хозяйка добрая барышня, поди не обидит!
– Я не знаю, как ты, Трофим, скажешь, – попыталась она вмешаться в разговор. – Только вы хорошо везите, не поломайте чего.
– Это само собой, – пообещал Сашка, поворачиваясь к ней. – Далеко везти-то?
– За Калужскую заставу, там у меня крестная живет.
– Какая еще крестная? – вскинулся Сашка, обращаясь непосредственно к дворнику. – О крестной договора не было!
– Крестная-то старая старушка, уже, почитай, не в разуме, – успокоил его тот, не обращая внимания на девочку. – Так, каракатица, еле ползает.
– Почему ты так говоришь, Трофим, – обиделась девочка, – крестная хоть и старенькая, но хорошая.
– Знамо хорошая, – согласился тот, – кто ж говорит, что плохая, только не в разуме.
– Но и что делать, если у меня другой родни нет!
– Вот я и говорю, крестная она того, сидит себе и в окошко смотрит.
Такой расклад Сашку устроил, и он довольно ухмыльнулся:
– Ну, ежели так, то оно того, этого, тогда пущай! Нам это не помеха!
Как всегда бывает, когда обычный человек попадает в зависимость от «профессионалов», он начинает чувствовать свою полную от них зависимость и не понимает половины того, что делается вокруг. Так и девочка тщетно силилась разобраться, о чем говорят мужики, и связать старость своей крестной с извозчиками и переездом.
Я по-прежнему поправлял свои укороченные валенки и идти дальше не спешил, за что удостоился внимания троицы.
– Эй, лапоть, – обратился ко мне Сашка, – ты чего встал как истукан! Давай, проваливай!
Мне такое обращение не понравилось. Я оставил обувь в покое и спросил, «нарываясь» на неприятности:
– А ты кто таков, чтобы мне указывать? У тебя что, мостовая куплена?
Мужики мной заинтересовались и с угрозой разглядывали в упор:
– А я его где-то видел, – вскинулся молчавший до сей поры Фома. – Ты, мужик, случаем, не с Таруского уезда Калужской губернии?
– Ну, – подтвердил я.
– Не с села ли Петровского?
– Ну, с Петровского, – опять подтвердил я.
– Так это же мой земеля, – обрадовался Фома. – А меня не признаешь?
– Обличность вроде знакомая, тебя, случаем, не Фомой кличут? – опознал я простофилю.
– Фомой! – радостно подтвердил тот. – То-то я смотрю, что видал тебя где-то! А ты вон оно что, оказывается с Петровского! А я-то сам с Антоновки!
Тут уже обрадовался я и в подтверждение радости встречи хлопнул Фому по плечу:
– Фома с Антоновки! А я смотрю, обличье вроде знакомое! А ты, выходит, Фома! Вот не ждал, не гадал тебя здеся встренуть!
Судя по Сашкиному выражению лица, наша радостная встреча его совсем не устраивала. Он сплюнул мне под ноги и недовольно сказал:
– Ну, встретились и встретились, теперь иди, парень, своей дорогой.
– Это почему ему идти, – обиделся за земляка Фома. – Ты, Сашка, говори, да не заговаривайся! Может, мы с земелей про свои дела поговорить хочим!
– Мужички, а когда вы мебель перевозить будете? – жалобно спросила сирота. – Мне сегодня из квартиры съехать нужно, а то управляющий заругает!
– И то правда, эй ты, это, как там тебя, – поддержал девушку дворник, – шел бы ты своей дорогой, нам мебли грузить надобно, а то Карл Францыч, он того! Он порядок любит!
У всех здесь были свои интересы, и они явно не совпадали. Я еще не успел придумать, как помешать заговорщикам совершить преступление, и тянул время. Решил попробовать найти повод остаться:
– Так чего мне идти, у меня сейчас делов нет, я вам подмогнуть могу, чай пара рук не помешает! И денег не возьму, а чисто по дружбе!
От такого предложения было сложно отказаться, но Сашка попытался:
– Так и магарыча тебе не будет, ты не думай!
– И не нужно мне магарыча, я так, просто.
– Пусть поможет, – попросила девушка, – мужички, вы только побыстрей грузите, а то крестная волноваться будет.
По-моему, от злобы и разочарования у Сашки и дворника даже заскрежетали зубы. Новый человек мог стать непреодолимой помехой, и они испугались, что добыча выскользнет у них из рук.
Душегубы хмуро переглянулись, и Сашка развел руками:
– Ну, пойдем, коли назвался, – зло сказал он. – Только потом не пожалей!
Я на его угрожающие слова внимания не обратил, и мы вчетвером вошли в комнаты, которые занимала девочка. Не знаю, какие богатства рассчитывали найти здесь бандиты, на мой взгляд, вся обстановка не стоила и ста рублей.
Мы с Фомой подняли деревянную рассохшуюся кровать и понесли к выходу. Дворник и Сашка потащили облезлый комод.
Девочка испуганно металась между нами, умоляя не поцарапать «мебель». Во время второй ходки Сашка оттеснил от меня Фому и приказал подсобить вынести неподъемный дубовый стол. Когда мы оказались вдвоем в сенях, он прошипел:
– Иди отсюда, парень, подобру-поздорову! Смотри, как бы с тобой худого не приключилось!
– Да ладно, что ты все меня пугаешь, – ответил я и без предупреждения, коварно ударил его сначала носком по колену, потом что было сил припечатал углом столешницы к стене.
Извозчик так взвыл, что все прибежали посмотреть, что случилось.
– Ты что, анафема, делаешь! – орал дурным голосом Сашка. – Ты мне все ребра поломал!
– Да ладно уж, так и поломал! – начал оправдываться я. – Ты сам об ступеньку споткнулся, а я виноват!
– Кто споткнулся! Ты меня ногой ударил!
– Не пойму, о чем ты говоришь, зачем мне тебя бить?
– Ой, помогите, вздохнуть не могу! – продолжал кричать душегуб. – Он меня нарочно столом об стену ударил!
– Ты пока в сторонке посиди, – посоветовал я, – вот и оклемаешься. А на меня негоже наговаривать, ничем я тебя не бил!
Охая и держась рукой за ребра, Сашка проковылял в комнату и упал на кушетку. Он побледнел, хватал ртом воздух и не мог даже толком ругаться.
– Ну, что встали! – набросился я на Фому и дворника. – Несите стол, а я пока Сашке помогу!
Мужики послушались и в сопровождении волнующейся о сохранности вещей девочки пошли в сени. А мы с душегубом остались с глазу на глаз.
– Ты, ты! – начал, приходя в себя, говорить он. – Да ты знаешь, что я с тобой сделаю!
– Ага, сделаешь, – усмехаясь, сказал я, – если выживешь! Значит, сироту решил задушить?
– Какую еще сироту! Говори да не заговаривайся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79