А пока оставьте меня в покое!
– Меня мадам за один рубль прибьет, скажет, что я нарочно плохо работала.
Ситуация становилась неразрешимой.
– Хорошо, если вы не будете мне мешать, то я дам вам больше.
– А я вам мешаю?
– Да, мешаете! И если вы скажете еще одно слово, то я вас отсюда выгоню!
– Ладно, я буду молчать. Не знала, что вы такой грубый и жестокий!
Я не ответил и наконец уснул. Моя незваная гостья, кажется, так и не смирилась со своим поражением, продолжала что-то говорить, возможно, рассказывала историю своей трудной жизни.
Так под ее мерное бормотание я и проспал до позднего утра.
– Доброе утро, – вежливо поздоровалась жрица любви, как только я открыл глаза. Она сидела на стуле подле кровати и что-то вышивала на пяльцах. – Выспались? Вам было хорошо?
– Да, конечно, – подтвердил я, даже не пытаясь выяснить, что она имеет в виду, – просто замечательно.
– Я ведь вам не мешала спать?
– Почти.
Только теперь я рассмотрел бывшую гувернантку. Девушка оказалась не первой, да и не второй молодости, слегка потраченная оспой, с унылым длинным носом.
– Я всю ночь охраняла ваш покой.
– Спасибо, теперь отвернитесь, мне нужно встать и одеться.
– Ничего, я не стесняюсь, привыкла… Вы оказались таким милым. А сегодня ночью вы еще придете?
– Конечно, я об этом мечтал всю жизнь. На улице не потеплело?
– Не знаю, я не выходила. С вас десять рублей.
– Сколько? – поразился я.
– Десять, вот если бы вы были со мной, тогда рубль, а так десять. Никак меньше нельзя, мадам заругается.
– Ладно, я подумаю, – пообещал я, быстро одеваясь. Деньги для меня были не проблемой, и затевать свару из-за десятки я не собирался.
– Ну и мне на булавки, сколько не жалко, – добавила она.
Было похоже, что разводят меня по полной программе. Однако я выспался, голова у меня почти прошла, и настроение соответствовало состоянию.
– Вы действительно были гувернанткой? – спросил я на прощание девицу легкого поведения.
– Я же вам рассказывала, – с легким упреком сказала она, принимая плату. – Я учила детей одного генерала, он в меня безумно влюбился, а его жена…
– Да! В следующий раз вы мне непременно все это подробно расскажете. А сейчас, простите, спешу.
– Так вы сегодня придете, вас ждать?
– Конечно, я ведь так и не узнал, чем кончился ваш безумный роман!
– Да, о моей жизни можно написать книгу, если бы вы только знали! – крикнула она мне вдогонку.
«Только, боюсь, что у нее будет плохой конец», – подумал я, вырываясь на свежий воздух из пропахшего дешевыми духами и любовным потом чистилища.
Мороз к этому времени еще усилился. Благо хотя бы, что совсем прекратился ветер. Над городом висело белесое, морозное марево. Печные трубы усиленно отравляли атмосферу дымными столбами. Я уткнул нос в шерстяной воротник пальтишка на рыбьем меху и заспешил к перекрестку большой улицы, до которой вчера не дошел всего несколько десятков метров.
Впрочем, спешить было совершенно не обязательно. Никаких дел в Москве у меня больше не было.
– Все, – решил я, – нужно когда-то пожить и для себя. Покупаю хорошую одежду, снимаю квартиру и начинаю прожигать жизнь!
– Куда, ваше степенство, изволите? – спросил останавливаясь по моему сигналу, извозчик.
– Есть здесь поблизости хороший магазин готового платья?
– Ну, ежели только Верхние торговые ряды или Пассаж, только там цены кусаются.
– Давай куда ближе, – решил я, усаживаясь в санки и прикрываясь облезлой медвежьей полостью.
– Целковый будет не обидно? – осторожно поинтересовался курьер.
– Два, если домчишь с ветерком!
– Но, залетная! – радостно крикнул он. Лошадь уперлась в обледеневшую дорогу задними ногами, рывком сорвала с места успевшие примерзнуть санные полозья и застучала по мостовой шиповаными копытами.
Ехали мы и правда с ветерком и за полчаса домчались до здания ГУМа.
– Это и есть Верхние торговые ряды? – спросил я, припоминая, что этот первый российский гипермаркет назывался как-то по-другому, чем в наше время.
– А то, здесь все, что надо, купить можно, были бы деньги.
Деньги у меня были. Потому через четыре часа элегантно одетый господин в модных аглицких ботинках, с дорогой тростью, украшенной серебряным набалдашником в виде львиной головы, с напомаженными и уложенными крупной волной волосами, подстриженными по последней моде бородой и усами, вышел из шикарного подъезда дорогого магазина. Было похоже на то, что жизнь начала налаживаться. Господин был сыт, в меру пьян и держал в руке толстую кубинскую сигару. С небрежной грацией плейбоя он махнул рукой. Тотчас, играя тонкими породистыми ногами по брусчатой мостовой, к нему подскочил вороной рысак, запряженный в крытый возок с каучуковыми шинами:
– Куда, ваше сиятельство, прикажете? – почтительно спросил, свешиваясь с высокого облучка, стильный кучер.
– Давай-ка, голубчик, отвези меня в самую лучшую гостиницу, – попросил господин, в котором невозможно было узнать недавнего затрапезного провинциала.
– Это можно, – согласился кучер, – садитесь, ваше сиятельство, враз домчим!
Я сел в коляску, кучер лихо свистнул, и копыта лошади звонко застучали по кремлевской брусчатке.
Будущий ГУМ, а ныне Верхние торговые ряды, построенные несколько лет назад архитектором Померанцевым, произвели на меня хорошее впечатление Последний раз я был в этом магазине еще до торжества нашего дикого капитализма, когда тут еще торговали по советскому образцу, так что сравнение оказалось не в пользу организованной торговли.
Здесь я нашел все, что было нужно, от парикмахерского салона до портняжной мастерской, где за считанные минуты подогнали мне по фигуре весь комплект платья.
Там же мне удалось пообедать в изрядном ресторане. Потому я и пребывал в блаженном состоянии и не обращал внимания, куда едет лихач. Только когда холод немного разогнал винные пары, удивленно подумал, что мы почему-то слишком долго не можем никуда доехать.
– Эй, голубчик! – крикнул я в форточку, через которую была видна спина возницы, – ты, собственно, куда меня везешь?
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, уже подъезжаем, – успокоил он, поворачиваясь в мою сторону. – Осталось самая малость.
Я успокоился и погрузился в приятные размышления об ожидающих меня радостях жизни. В эти планы входили роскошные апартаменты, собственный выезд, приятное женское общество, дорогие рестораны, знакомство с художественной московской элитой и прочие приятности.
– Голубчик, – опять воззвал я к широкой спине кучера, – долго еще?
– Мост, ваше сиятельство, закрыли, – сообщил мой бородатый Вергилий, – пришлось ехать в объезд, вы не извольте беспокоиться, скоро домчу.
– А что с мостом? – поинтересовался я.
– Бомбист жандармского генерала взорвал, а мосту ничего, целый мост-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Меня мадам за один рубль прибьет, скажет, что я нарочно плохо работала.
Ситуация становилась неразрешимой.
– Хорошо, если вы не будете мне мешать, то я дам вам больше.
– А я вам мешаю?
– Да, мешаете! И если вы скажете еще одно слово, то я вас отсюда выгоню!
– Ладно, я буду молчать. Не знала, что вы такой грубый и жестокий!
Я не ответил и наконец уснул. Моя незваная гостья, кажется, так и не смирилась со своим поражением, продолжала что-то говорить, возможно, рассказывала историю своей трудной жизни.
Так под ее мерное бормотание я и проспал до позднего утра.
– Доброе утро, – вежливо поздоровалась жрица любви, как только я открыл глаза. Она сидела на стуле подле кровати и что-то вышивала на пяльцах. – Выспались? Вам было хорошо?
– Да, конечно, – подтвердил я, даже не пытаясь выяснить, что она имеет в виду, – просто замечательно.
– Я ведь вам не мешала спать?
– Почти.
Только теперь я рассмотрел бывшую гувернантку. Девушка оказалась не первой, да и не второй молодости, слегка потраченная оспой, с унылым длинным носом.
– Я всю ночь охраняла ваш покой.
– Спасибо, теперь отвернитесь, мне нужно встать и одеться.
– Ничего, я не стесняюсь, привыкла… Вы оказались таким милым. А сегодня ночью вы еще придете?
– Конечно, я об этом мечтал всю жизнь. На улице не потеплело?
– Не знаю, я не выходила. С вас десять рублей.
– Сколько? – поразился я.
– Десять, вот если бы вы были со мной, тогда рубль, а так десять. Никак меньше нельзя, мадам заругается.
– Ладно, я подумаю, – пообещал я, быстро одеваясь. Деньги для меня были не проблемой, и затевать свару из-за десятки я не собирался.
– Ну и мне на булавки, сколько не жалко, – добавила она.
Было похоже, что разводят меня по полной программе. Однако я выспался, голова у меня почти прошла, и настроение соответствовало состоянию.
– Вы действительно были гувернанткой? – спросил я на прощание девицу легкого поведения.
– Я же вам рассказывала, – с легким упреком сказала она, принимая плату. – Я учила детей одного генерала, он в меня безумно влюбился, а его жена…
– Да! В следующий раз вы мне непременно все это подробно расскажете. А сейчас, простите, спешу.
– Так вы сегодня придете, вас ждать?
– Конечно, я ведь так и не узнал, чем кончился ваш безумный роман!
– Да, о моей жизни можно написать книгу, если бы вы только знали! – крикнула она мне вдогонку.
«Только, боюсь, что у нее будет плохой конец», – подумал я, вырываясь на свежий воздух из пропахшего дешевыми духами и любовным потом чистилища.
Мороз к этому времени еще усилился. Благо хотя бы, что совсем прекратился ветер. Над городом висело белесое, морозное марево. Печные трубы усиленно отравляли атмосферу дымными столбами. Я уткнул нос в шерстяной воротник пальтишка на рыбьем меху и заспешил к перекрестку большой улицы, до которой вчера не дошел всего несколько десятков метров.
Впрочем, спешить было совершенно не обязательно. Никаких дел в Москве у меня больше не было.
– Все, – решил я, – нужно когда-то пожить и для себя. Покупаю хорошую одежду, снимаю квартиру и начинаю прожигать жизнь!
– Куда, ваше степенство, изволите? – спросил останавливаясь по моему сигналу, извозчик.
– Есть здесь поблизости хороший магазин готового платья?
– Ну, ежели только Верхние торговые ряды или Пассаж, только там цены кусаются.
– Давай куда ближе, – решил я, усаживаясь в санки и прикрываясь облезлой медвежьей полостью.
– Целковый будет не обидно? – осторожно поинтересовался курьер.
– Два, если домчишь с ветерком!
– Но, залетная! – радостно крикнул он. Лошадь уперлась в обледеневшую дорогу задними ногами, рывком сорвала с места успевшие примерзнуть санные полозья и застучала по мостовой шиповаными копытами.
Ехали мы и правда с ветерком и за полчаса домчались до здания ГУМа.
– Это и есть Верхние торговые ряды? – спросил я, припоминая, что этот первый российский гипермаркет назывался как-то по-другому, чем в наше время.
– А то, здесь все, что надо, купить можно, были бы деньги.
Деньги у меня были. Потому через четыре часа элегантно одетый господин в модных аглицких ботинках, с дорогой тростью, украшенной серебряным набалдашником в виде львиной головы, с напомаженными и уложенными крупной волной волосами, подстриженными по последней моде бородой и усами, вышел из шикарного подъезда дорогого магазина. Было похоже на то, что жизнь начала налаживаться. Господин был сыт, в меру пьян и держал в руке толстую кубинскую сигару. С небрежной грацией плейбоя он махнул рукой. Тотчас, играя тонкими породистыми ногами по брусчатой мостовой, к нему подскочил вороной рысак, запряженный в крытый возок с каучуковыми шинами:
– Куда, ваше сиятельство, прикажете? – почтительно спросил, свешиваясь с высокого облучка, стильный кучер.
– Давай-ка, голубчик, отвези меня в самую лучшую гостиницу, – попросил господин, в котором невозможно было узнать недавнего затрапезного провинциала.
– Это можно, – согласился кучер, – садитесь, ваше сиятельство, враз домчим!
Я сел в коляску, кучер лихо свистнул, и копыта лошади звонко застучали по кремлевской брусчатке.
Будущий ГУМ, а ныне Верхние торговые ряды, построенные несколько лет назад архитектором Померанцевым, произвели на меня хорошее впечатление Последний раз я был в этом магазине еще до торжества нашего дикого капитализма, когда тут еще торговали по советскому образцу, так что сравнение оказалось не в пользу организованной торговли.
Здесь я нашел все, что было нужно, от парикмахерского салона до портняжной мастерской, где за считанные минуты подогнали мне по фигуре весь комплект платья.
Там же мне удалось пообедать в изрядном ресторане. Потому я и пребывал в блаженном состоянии и не обращал внимания, куда едет лихач. Только когда холод немного разогнал винные пары, удивленно подумал, что мы почему-то слишком долго не можем никуда доехать.
– Эй, голубчик! – крикнул я в форточку, через которую была видна спина возницы, – ты, собственно, куда меня везешь?
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, уже подъезжаем, – успокоил он, поворачиваясь в мою сторону. – Осталось самая малость.
Я успокоился и погрузился в приятные размышления об ожидающих меня радостях жизни. В эти планы входили роскошные апартаменты, собственный выезд, приятное женское общество, дорогие рестораны, знакомство с художественной московской элитой и прочие приятности.
– Голубчик, – опять воззвал я к широкой спине кучера, – долго еще?
– Мост, ваше сиятельство, закрыли, – сообщил мой бородатый Вергилий, – пришлось ехать в объезд, вы не извольте беспокоиться, скоро домчу.
– А что с мостом? – поинтересовался я.
– Бомбист жандармского генерала взорвал, а мосту ничего, целый мост-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79