– Конечно, возьмем, мало ли что может случиться. Садись, давай ногу.
С портянками, я кажется, немного промахнулся. Мужчинам в состоянии, в котором я пребывал, категорически нельзя занимать девичьими ножками. Да еще такими стройными и ладными. Особенно в эпохи, когда о нижнем белье никто и слыхом не слыхивал. Думаю, простые, приземленные мужики, с обычными, стандартными инстинктами, меня поймут. Половые эстеты, те, как принято, недоуменно пожмут плечами и осудят плебейский вкус: «Ах, что в этом интересного, вот если бы там росли хризантемы!» Увы, и без хризантем или модного пирсинга у меня оказалось достаточно сильных впечатлений, чтобы задрожали руки и пересохло во рту.
Коварная юница, кажется, отметила мое состояние и, улыбаясь одними глазами, стерла ладошкой обильный пот, выступивший у меня на лбу.
– Ой, бедненький, тебе что, так жарко, или после вчерашнего дождя поднялся жар?
– Просто жарко, – буркнул я, непослушными губами.
– А вот мой Ванюша никогда не потеет! – не скрывая насмешливого лукавства, сказала она.
– Ладно, потом расскажешь обо всех его замечательных качествах, а теперь пошли скорее.
Я осмотрелся, не осталось ли каких-нибудь следов нашего пребывания и, перекинув через плечо поеденный молью и сыростью тулуп покойного крестьянина, не оглядываясь, пошел к лесу.
– Давай останемся здесь, – попросила девушка на сухой высокой опушке, на которой уже появилась трава.
Полянка была скрыта от поля густым кустарником, в котором можно было при необходимости спрятаться.
– Место подходящее, давай останемся здесь, – согласился я и расстелил тулуп, положив его мехом вверх. – Ложись, – пригласил я Алену.
Она аккуратно присела, скромно поджав под себя ноги.
– Хорошо-то как, – почему-то грустно сказала девушка. – Я еще никогда так долго не жила за городом. Потом она легла на спину, положила под голову руку и посмотрела на меня снизу вверх своими огромными, о, Господи!, глазами.
– Я пойду, пройдусь, – отворачиваясь от нее, сказал я.
– Останься, – тихо попросила она, – сядь сюда.
Я, не возражая, мешковато опустился рядом с ней.
– Я тебе совсем не люба? – неожиданно спросила Алена, глядя задумчивыми, затуманенными глазами.
– Глупости, – нервно ответил я, – очень даже люба. Ты даже не знаешь как сильно. Только…
– Что «только»?
– Понимаешь, нельзя нам быть вместе. Я все равно никогда не смогу на тебе жениться.
– Почему? – без особого интереса поинтересовалась она.
– Я уже женат, и вообще…
– Ты же говорил, что у тебя не жена, а невеста? – удивленно, спросила девушка, поворачиваясь на бок, и приподнялась, подперев голову рукой. Она осмотрела на меня выжидающе, обижено.
– Говорил. У меня вообще все очень сложно. Мы с женой потерялись, и я даже не знаю, удастся ли мне ее отыскать.
– Крымчаки или ногайцы захватили? Она теперь в рабстве?
– Не думаю, но она не знает где я, а я – где она.
– Ты ее любишь?
– Да, люблю, но мы с ней так давно не виделись, – обошел я однозначный утвердительный ответ. Мужчины меня поймут, а женщины все равно осудят.
Алена перевернулась на живот, долго лежала, задумчиво глядя перед собой. Потом неожиданно, сказала:
– Я сегодня не спала всю ночь…
– Знаю, я тоже не спал, – соврал я.
– Почему же ты, – начала говорить она, быстро повернувшись ко мне, – почему же ты ничего… не сказал?
– Алена, я не могу тебя подставлять, извини, сделать тебе зло. Как бы это объяснить… Ведь если у нас что-нибудь случится, ну, сама знаешь, что, то ты не сможешь выйти замуж.
– Не смогу? – удивилась она. – Почему?
– Но ведь этот твой, как его там, Зосим Ильич, сказал, что если ты будешь не девушкой…
– Да не пойду я за него, хоть озолоти, хоть убей! Не люб он мне старый.
– Ну, пусть не Зосим, пусть другой, тот, кто тебе больше подойдет. Что ты будешь делать, если из-за этого откажется на тебе жениться?
– Почему откажется? Ты думаешь, что если девушка до свадьбы…
Тут Алена неожиданно засмеялась.
– Ты думаешь, что из-за этого девку замуж не возьмут? – все больше веселилась она. – Так если бы люди на такое смотрели, так в Москве половина людей холостяковала. Ай, уморил! Это может у вас на украйне народ такой дикий, а не у нас в Москве…
– Погоди, а как же, я думал…
– Так ты из-за этого две ночи подле меня как бревно лежал?
– В общем-то да, – неохотно признался я. – Боялся, что тебе потом будет плохо.
– Миленький ты мой, хороший, вот не знала, что мужчины такими жалостными бывают, – оборвав смех, тихо сказала она. – Я думала, что совсем тебе не по нраву, а ты оказывается меня берег!
– Как же не по нраву, – сердито сказал я, чувствуя себя полным идиотом, – сама, что ли не видела… Что же ты меня заставила вчера ночью под дожем мокнуть? Позвала бы.
– Я думал, что ты сам придешь, а ты вон что, за меня оказывается, боялся!
– Ну, в общем-то, да, боялся. Ты же если тебя силой дьяк принудит, из терема выброситься грозилась. Сколько дней голодала!
– Ну, то было совсем другое. Он чести и гордости меня лишить хотел! Решил чадо мной верх взять и себе подчинить! А когда по сердцу и доброму согласию, то и греха в том нет, а если какой и есть, то за любовь Бог простит.
То, что уже существует такая вольная трактовка преодоления смертных грехов, мне в голову не приходило. Впрочем, людям всегда было свойственно искать прощение и оправдание своим слабостям. А вот Аленина гордость мне очень понравилась. Мне казалось, что для таких понятий, как честь, время еще не пришло, оказывается, я ошибался. Особенно было приятно, что исходило это ни от какой-нибудь спесивого боярина, а от обыкновенной городской девушки.
Однако, несмотря на то, что отношения мы выяснили и, казалось бы, никаких препятствий заключить девушку в объятия больше не существовало, я почему-то внутренне робел. Единственно не что решился, это как пятиклассник в парадном, взял девушку за руку. Что-то, все-таки, было в Алене от ведьмы и, я подсознанием почувствовал, что она еще не готова к прямолинейному развитию романа.
– У тебя красивая рука, – отпустил я дежурный комплимент, рассматривая ее крепкую, ладонь.
Алена руку забрала, и повернулась на бок, так что я оказался у нее за спиной.
– Что-то у меня тревожно на душе, – вдруг сказала она. – Как будто на груди лежит камень.
Я в предчувствия верил и тут же встал на ноги. В нашем теперешнем положении лучше было лишний раз подстраховаться. Однако ничего подозрительного поблизости не оказалось. День уже клонился к вечеру, судя по положению солнца, до заката было часа два и нам скоро предстояло возвращаться на «базу».
– Кажется все тихо, – сказал я.
– Не пойму, отчего, но мне страшно. Как ты думаешь, к нам в баню никто не мог забраться?
– Если ее обнаружат, то обязательно устроят засаду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79