– Слышит, но плохо, ему кричать надо, – ответил тот, наконец появляясь в поле моего зрения.
Увидев знакомого, я изобразил на лице радость и поздоровался. Парень ответил на приветствие преувеличено громким голосом.
– Погреться можно? – повторил я вопрос, адресуясь теперь не к боярину, а к знакомому парню.
– Садись, – разрешил вместо него старший, делая приглашающий жест.
Я сбросил с плеча свой багаж, поместил его на краю настила, поверх положил ятаган и опустился на лапник. Оружие вызвало у новых знакомых повышенный интерес. Старший без разрешения взял его в руку и внимательно осмотрел.
– Ишь, какой знатный меч, чаю турецкой работы, – уважительно произнес он и громко спросил, – откуда это у тебя, малый?
Обманывать мне не хотелось, да и не стоило. Весть о моем ратном подвиге вполне могла вскоре дойти до новых знакомцев, и я бы оказался а щекотливом положении враля. Однако и откровенничать резона не было. Потому я ответил уклончиво:
– Добыл по случаю.
Ятаганом после старшего товарища завладел знакомый парень и впился в него взглядом.
– Это атамана Свиста меч, боярин, он им в кабаке хвалился, – негромко, чтобы я не услышал, сказал он.
– Что еще за Свист? – поинтересовался тот.
– Казак, Хлопки Косолапа сподручник, он в казацкой сотне атаманом.
– А этот юродивый, выходит, их соглядатай?
– Да он к казакам и близко подойти боялся.
– А ну-ка, я сейчас проверю, какой он глухой, – хмуро сказал старший и забрал оружие у парня.
Я в это время стаскивал с ног мокрые сапоги, чтобы подсушить их у костра, и на новых знакомцев не глядел. Боярин отошел в сторонку, а потом прокрался ко мне за спину.
– А я вот сейчас тебе голову с плеч снесу! – прошипел он угрожающе, и я услышал в воздухе над головой тонкий свист клинка.
Момент, надо сказать, был пренеприятный, но явно наивно проверочный, и я продолжил спокойно разуваться.
– Похоже, и вправду глухой, – удовлетворенно произнес боярин, опускаясь на лапник. – Попытай его ты, Федя, где он меч такой добрый добыл.
Федор взял на себя роль толмача и принялся громко выкрикивать вопрос для ясности слегка коверкая слова.
– Ты как у Свиста меч взять!?
Я напряженно всматривался в его губы, пытаясь понять, что он от меня хочет, и, поняв, немногими словами рассказал, как было дело, упростив в нем свою роль до минимума.
– Ты казаку голову срубил и живым ушел? – ошарашено переспросил боярин. – Брешешь, поди холопская морда!
Я, понятное дело, его не услышал, уразумел только громкий Федин перевод, опустившего оскорбительный эпитет.
– Так получилось, случай помог, боярин. Потому я и в лесу оказался, что от казаков убежал, – ответил я, переводя разговор на другую тему.
– Почто ты знаешь, что я боярин? – заорал теперь уже без помощника старший, вскакивая на ноги.
– Птицу видно по полету, – резонно ответил я – Как же такой солидный и не боярин? Нешто холоп?
Боярин, как вздутый шарик, вновь опустился на лапник.
– Да, видать, сокола не одеть в вороньи перья, – не в силах унять горделивых нот в голосе, негромко сказал он Федору и громко добавил мне: – Я не боярин, а торговый человек Иоанн Иоаннович.
– Будь по-твоему, боярин, – согласился я, – только не зовись тогда Иоанном, лучше называйся Иваном Ивановичем.
– Ишь, – поразмыслив, проговорил боярин, – а глухой-то не прост. Ты из каких будешь? – крикнул он мне.
– Сын своих родителей – ответил я, – из бедных дворян.
– Грамоту знаешь? – продолжил он допрос.
– У попа немного научился, писание хорошо читаю.
– А почему смешно говоришь?
– По глухоте, – ответил я, – плохо слышу сызмальства, вот и хорошо говорить не научился Слава Богу, хоть так могу.
Иван Иванович обдумал ответ, он его удовлетворил, и новых вопросов по этому случаю не последовало. Однако допрос продолжился:
– А идешь куда?
– В Москву
– Пошто?
– Невесту ищу.
– А что, дома у вас своих девок не хватает, в Москве, думаешь, слаще?
– Я не просто невесту ищу, а свою суженную. Она туда со своим отцом уехала, и ни слуху, ни духу. Может, повезет встретить.
Он и этот ответ принял без комментариев. Неожиданно предложил:
– Ко мне в холопы пойдешь?
– Не пойду, Иван Иванович, негоже дворянскому сыну у купца в холопах служить!
Когда мой ответ дошел до разумения князя, уже забывшего про свою конспиративную легенду, он громко захохотал, хватаясь за бока.
– Негоже, говоришь, у купца служить! Не прост ты, глухарь, ох, не прост!
Дав ему отсмеяться, я сам выступил с предложением:
– Вот, ежели вы тоже в Москву, то за компанию с вами пойду. Может, и сгожусь в дороге.
Пока мы переговаривались, котелок над костром закипел, и запахло пищей. У меня, кроме сырой лосятины, не было ничего съестного, чтобы внести свою долю в ужин, оставалось надеяться на приглашение.
Сапоги мои нагрелись и начали парить, и я поворачивал их из стороны в сторону, чтобы скорее высохли. Хозяева, не обращая на меня внимания, тихо переговаривались. Играя роль глухого, я никак не реагировал на содержание беседы, хотя она меня и заинтересовала. Большая часть разговора была непонятна речь шла о каких-то известных только собеседникам делах, но по их отдельным неосторожным фразам можно было догадаться, что мои новые знакомые играют в какие-то опасные, то ли в политические, то ли в коммерческие игры. Разговор касался набегов на Русь татар, каких они не уточняли, и участии боярина в этом выгодном бизнесе.
Похлебка, давно уже дразнящая аппетит своим запахом, наконец, сварилась. Федор снял котелок с огня и поставил его перед начальником. Его боярская светлость, не заботясь о товарищах, принялась потчеваться, вылавливая ложкой лучшие куски. Когда он насытился, пришла и наша очередь. Федор знаком пригласил меня к столу. Выбирать было не из чего, нужно было или согласиться, или остаться голодным. Пришлось смирить гордыню и благодарно поклониться, после чего мы с Федором мигом доели остатки боярской щедрости.
Лезть в чужой монастырь со своим уставом – последнее дело, но такое социальное неравенство меня заело. Объяснять боярину этические нормы было совершенно бесполезно, считая себя лучше нас по праву рождения, он бы меня просто не понял.
Поужинав, мои сотоварищи начали готовиться ко сну. Федор расстелил кошму, на которую поближе к огню улегся Иван Иванович. Я дождался, когда он уляжется, и вытащил из своей сумы плед, стилизованный под домотканый холст. На нем улеглись мы с Федором. Укрыться было нечем, а звездная ночь обещала быть холодной. Однако на войне, как на войне, и, поворочавшись на еловом лапнике, я впал в сладкую полудрему.
Проснулись мы с первыми признаками рассвета совершенно задубевшими. На молодой травке лежал густой иней. Я вскочил и начал размахивать руками и прыгать на месте, чтобы хоть как-то согреться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79