– вступил в диалог пьяный крепыш в визитке и каком-то невообразимом здоровенном кепи с наушниками. Он наставил палец на портье, как будто собрался из него выстрелить. – Ты знаешь, кого обижаешь?!
– Никого я не обижаю, только мест все одно нет, прощу вас, господа, удалиться!
– Футы-нуты, ножки гнуты! – заверещала одна дама, довольно миловидная блондинка с капризно надутыми губками и разрумянившимися на холоде щеками. – Господа, плюньте, поехали лучше в Яр, к цыганам!
– Нет, я хочу, чтобы он сказал, – заупрямился весельчак, – какое он имеет чистое право обижать благородных людей!
Дежурный, однако, ничего говорить не хотел, и уныло смотрел на веселую компанию.
– Будешь, сволочь, отвечать или нет? Не видишь кто тебя спрашивает? – опять возник коренастый.
– Я никого не обижаю. Господа, вы мешаете отдыхать постояльцам, прошу вас уйти, – опять попросил дежурный.
– А я нарочно никуда не уйду, сяду, и буду здесь сидеть, – заявила вторая прелестница. Она пододвинула стул и неловко плюхнулась на него.
Положение здесь складывалось патовое, а так как мне делить с загулявшей компанией было нечего, я пошел к выходу.
– А ну, стой! – закричал мне вслед третий участник мужского пола. – Стой, где стоишь, и не сметь!
Он побежал к дверям и, уперев руки в проем двери, загородил выход.
Это был большой, толстый мужчина с пористой кожей на лице. Выглядел он крайне самоуверенно – смотрел в упор наглыми выпуклыми глазами. Опять все внимание обратилось на меня. Мне очень не хотелось ввязываться в глупую и пошлую историю, но мужское начало возобладало над разумом, и я попытался отодвинуть наглеца с дороги:
– Уберите руки! Дайте пройти, – из последних сил стараясь быть вежливым, попросил я.
– Господа, он дерется! – возмущенно закричал наглый плачущим голосом. – Господа, этот хам меня ударил!
«Господа», а за ними и «дамы» заверещали все разом. Я обернулся к ним, ожидая нападения. Было похоже на то, что драки миновать мне не удастся. Однако пока никто нападать на меня не собирался, и я попытался уйти по-хорошему, без мордобоя.
– Эй, ты, – негромко сказал я наглому толстяку, – лучше пропусти!
– А по роже получить не хочешь? – ответил он и неожиданно сильно толкнул меня своим объемным животом. Меня буквально отбросило назад, я попытался удержать равновесие, после чего вдруг почувствовал гулкий удар по голове. Мне показалось, что она загудела как пустая бочка. Потом в глазах почернело.
«Вырубили, сволочи, – подумал я, постепенно приходя в себя, – сзади ударили!»
Голова болела, веки не поднимались, и понять, где сейчас нахожусь, я не смог. На ощупь лежал на чем-то мягком, но на чем именно, в темноте разобрать оказалось невозможно.
– Есть здесь кто-нибудь? – позвал я.
– Тише, лежите и молчите, – шепотом откликнулся незнакомый женский голос.
– Вы кто? – спросил я.
– Какая вам разница, пусть будет Марфа Посадница, говорю же, лежите тихо, а то вам же хуже будет!
Я стал вспоминать, кто такая Марфа Посадница. В голове все плыло, и сосредоточиться не получалось.
– Мы что, в Новгороде? – тоже тихо спросил я.
– Почему в Новгороде? – удивилась женщина.
– Вы же сказали, что вы Марфа Барецкая…
– Вздор, та Марфа Посадница жила четыреста лет назад. Посадница – это мое прозвище. А вообще-то я такая же пленница, как и вы.
– А мы что, в плену?
– Да.
Говорили мы тихо, еле шевеля губами:
– У кого?
– Вы что, совсем не помните, что с вами произошло?
– Меня, кажется, ударили сзади по голове.
– Вы помните, кто?
Я начал вспоминать, что произошло, и восстановил очередность последних событий:
– Там были какие-то люди, трое мужчин и две женщины. Они были пьяные и дебоширили в гостинице. Я хотел уйти, но меня сзади чем-то стукнули…
– Тихо, – вдруг прошептала женщина, – сюда идут…
Теперь и я услышал шаги. Над потолком зажглась тусклая лампочка, лязгнуло железо, и заскрипели несмазанные петли. Я лежал, не шевелясь, с закрытыми глазами.
– Как он? – спросил мужской голос.
– Не знаю, он в обмороке, – ответила соседка.
– В себя не приходил?
– Нет, сударь, оставьте свет, а то мне в темноте страшно.
– Ладно. Когда очнется, постучите в дверь.
– Хорошо.
Опять заскрипели петли, и снаружи лязгнул засов.
Я осторожно открыл глаза.
Лежал я на полу на каком-то тряпье. Помещение напоминало тюремную камеру. Женщина находилась от меня на расстоянии вытянутой руки. Она, как и я, лежала на полу, на голом тюфяке, повернув ко мне лицо. Рассмотреть ее в подробностях не получалось, у меня так болела голова, что расплывалось в глазах.
– Это кто был? – спросил я.
– Наш тюремщик, – не меняя позы, ответила она, – очень плохой человек.
Все это было весьма странно: камера, на двоих с женщиной, выкрашенная масляной краской бетонная или оштукатуренная стена, да еще и тюремщик! Впечатление было такое, что мне все это снится.
– А за что вас сюда посадили? – спросил я.
– Муж, – коротко ответила она.
Коли дело касалось семейных отношений, дальше расспрашивать я не решился, начал заниматься собой. Пощупал затылок, там оказалась здоровенная шишка, и волосы запеклись от крови. Двинули мне от души.
– Больно? – спросила сокамерница.
– Есть немного, – сознался я. – Интересно, чем это меня огрели?
– Свинцовой тростью, – ответила она. – Господин Маралов всегда ходит с такой тростью, в ней налит для тяжести свинец.
– Он какой из себя? – спросил я, пытаясь вспомнить, кто из двоих мужчин, остававшихся за моей спиной, был с тростью.
– Высокий, с бритым лицом, такой, – она попыталась подобрать подходящий эпитет, – такой…
– Шикарный? – подсказал я.
– Можно сказать и так, господин Маралов очень богатый и влиятельный человек.
– Однако не брезгует публичными скандалами, – добавил я. – Там их было трое, еще один, невысокий коренастый с простым лицом, и последний, полный с нечистой кожей.
– Это мой муж, Василий Иванович, – прокомментировала соседка.
– И еще с ними были две женщины, – добавил я.
– Женщины? – живо спросила она.
– Да, из таких, знаете ли, – теперь я не смог подобрать эпитета.
– Шалав, – подсказала соседка.
– Скорее всего, да. Они все были сильно пьяны, так что, возможно, ваш муж и не имел к ним отношения.
Опять послышались шаги, и лязгнул засов. Я снова закрыл глаза. Вошел тот же человек, что и в прошлый раз, спросил:
– Так и не очнулся?
– Нет.
– Может быть, помер?
– Живой, недавно стонал. Кто его так избил?
– Не ваше дело. За себя не беспокойтесь, он вам ничего не сделает, когда очнется, его отсюда заберут.
– Он кто, разбойник? – опять спросила она.
– Нет, просто какой-то мещанин, оскорбил его превосходительство. Получит свою сотню плетей, и выпустим, если, конечно, останется в живых. Так что вам его нечего бояться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Никого я не обижаю, только мест все одно нет, прощу вас, господа, удалиться!
– Футы-нуты, ножки гнуты! – заверещала одна дама, довольно миловидная блондинка с капризно надутыми губками и разрумянившимися на холоде щеками. – Господа, плюньте, поехали лучше в Яр, к цыганам!
– Нет, я хочу, чтобы он сказал, – заупрямился весельчак, – какое он имеет чистое право обижать благородных людей!
Дежурный, однако, ничего говорить не хотел, и уныло смотрел на веселую компанию.
– Будешь, сволочь, отвечать или нет? Не видишь кто тебя спрашивает? – опять возник коренастый.
– Я никого не обижаю. Господа, вы мешаете отдыхать постояльцам, прошу вас уйти, – опять попросил дежурный.
– А я нарочно никуда не уйду, сяду, и буду здесь сидеть, – заявила вторая прелестница. Она пододвинула стул и неловко плюхнулась на него.
Положение здесь складывалось патовое, а так как мне делить с загулявшей компанией было нечего, я пошел к выходу.
– А ну, стой! – закричал мне вслед третий участник мужского пола. – Стой, где стоишь, и не сметь!
Он побежал к дверям и, уперев руки в проем двери, загородил выход.
Это был большой, толстый мужчина с пористой кожей на лице. Выглядел он крайне самоуверенно – смотрел в упор наглыми выпуклыми глазами. Опять все внимание обратилось на меня. Мне очень не хотелось ввязываться в глупую и пошлую историю, но мужское начало возобладало над разумом, и я попытался отодвинуть наглеца с дороги:
– Уберите руки! Дайте пройти, – из последних сил стараясь быть вежливым, попросил я.
– Господа, он дерется! – возмущенно закричал наглый плачущим голосом. – Господа, этот хам меня ударил!
«Господа», а за ними и «дамы» заверещали все разом. Я обернулся к ним, ожидая нападения. Было похоже на то, что драки миновать мне не удастся. Однако пока никто нападать на меня не собирался, и я попытался уйти по-хорошему, без мордобоя.
– Эй, ты, – негромко сказал я наглому толстяку, – лучше пропусти!
– А по роже получить не хочешь? – ответил он и неожиданно сильно толкнул меня своим объемным животом. Меня буквально отбросило назад, я попытался удержать равновесие, после чего вдруг почувствовал гулкий удар по голове. Мне показалось, что она загудела как пустая бочка. Потом в глазах почернело.
«Вырубили, сволочи, – подумал я, постепенно приходя в себя, – сзади ударили!»
Голова болела, веки не поднимались, и понять, где сейчас нахожусь, я не смог. На ощупь лежал на чем-то мягком, но на чем именно, в темноте разобрать оказалось невозможно.
– Есть здесь кто-нибудь? – позвал я.
– Тише, лежите и молчите, – шепотом откликнулся незнакомый женский голос.
– Вы кто? – спросил я.
– Какая вам разница, пусть будет Марфа Посадница, говорю же, лежите тихо, а то вам же хуже будет!
Я стал вспоминать, кто такая Марфа Посадница. В голове все плыло, и сосредоточиться не получалось.
– Мы что, в Новгороде? – тоже тихо спросил я.
– Почему в Новгороде? – удивилась женщина.
– Вы же сказали, что вы Марфа Барецкая…
– Вздор, та Марфа Посадница жила четыреста лет назад. Посадница – это мое прозвище. А вообще-то я такая же пленница, как и вы.
– А мы что, в плену?
– Да.
Говорили мы тихо, еле шевеля губами:
– У кого?
– Вы что, совсем не помните, что с вами произошло?
– Меня, кажется, ударили сзади по голове.
– Вы помните, кто?
Я начал вспоминать, что произошло, и восстановил очередность последних событий:
– Там были какие-то люди, трое мужчин и две женщины. Они были пьяные и дебоширили в гостинице. Я хотел уйти, но меня сзади чем-то стукнули…
– Тихо, – вдруг прошептала женщина, – сюда идут…
Теперь и я услышал шаги. Над потолком зажглась тусклая лампочка, лязгнуло железо, и заскрипели несмазанные петли. Я лежал, не шевелясь, с закрытыми глазами.
– Как он? – спросил мужской голос.
– Не знаю, он в обмороке, – ответила соседка.
– В себя не приходил?
– Нет, сударь, оставьте свет, а то мне в темноте страшно.
– Ладно. Когда очнется, постучите в дверь.
– Хорошо.
Опять заскрипели петли, и снаружи лязгнул засов.
Я осторожно открыл глаза.
Лежал я на полу на каком-то тряпье. Помещение напоминало тюремную камеру. Женщина находилась от меня на расстоянии вытянутой руки. Она, как и я, лежала на полу, на голом тюфяке, повернув ко мне лицо. Рассмотреть ее в подробностях не получалось, у меня так болела голова, что расплывалось в глазах.
– Это кто был? – спросил я.
– Наш тюремщик, – не меняя позы, ответила она, – очень плохой человек.
Все это было весьма странно: камера, на двоих с женщиной, выкрашенная масляной краской бетонная или оштукатуренная стена, да еще и тюремщик! Впечатление было такое, что мне все это снится.
– А за что вас сюда посадили? – спросил я.
– Муж, – коротко ответила она.
Коли дело касалось семейных отношений, дальше расспрашивать я не решился, начал заниматься собой. Пощупал затылок, там оказалась здоровенная шишка, и волосы запеклись от крови. Двинули мне от души.
– Больно? – спросила сокамерница.
– Есть немного, – сознался я. – Интересно, чем это меня огрели?
– Свинцовой тростью, – ответила она. – Господин Маралов всегда ходит с такой тростью, в ней налит для тяжести свинец.
– Он какой из себя? – спросил я, пытаясь вспомнить, кто из двоих мужчин, остававшихся за моей спиной, был с тростью.
– Высокий, с бритым лицом, такой, – она попыталась подобрать подходящий эпитет, – такой…
– Шикарный? – подсказал я.
– Можно сказать и так, господин Маралов очень богатый и влиятельный человек.
– Однако не брезгует публичными скандалами, – добавил я. – Там их было трое, еще один, невысокий коренастый с простым лицом, и последний, полный с нечистой кожей.
– Это мой муж, Василий Иванович, – прокомментировала соседка.
– И еще с ними были две женщины, – добавил я.
– Женщины? – живо спросила она.
– Да, из таких, знаете ли, – теперь я не смог подобрать эпитета.
– Шалав, – подсказала соседка.
– Скорее всего, да. Они все были сильно пьяны, так что, возможно, ваш муж и не имел к ним отношения.
Опять послышались шаги, и лязгнул засов. Я снова закрыл глаза. Вошел тот же человек, что и в прошлый раз, спросил:
– Так и не очнулся?
– Нет.
– Может быть, помер?
– Живой, недавно стонал. Кто его так избил?
– Не ваше дело. За себя не беспокойтесь, он вам ничего не сделает, когда очнется, его отсюда заберут.
– Он кто, разбойник? – опять спросила она.
– Нет, просто какой-то мещанин, оскорбил его превосходительство. Получит свою сотню плетей, и выпустим, если, конечно, останется в живых. Так что вам его нечего бояться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79