Наконец он скривил лицо в презрительную мину и пронзительно закричал:
– Сколько я вас, холопов, уже перебил, а вам все мало!
Теперь этот человек выглядел форменным безумцем, и я подумал, не его ли рук дело убитый хозяин землянки.
– Я не холоп, – стараясь быть спокойным, сказал я, – и мне не нужна ваша земля. Я здесь оказался случайно.
– Деревню сжег, а вам все неймется! Земли моей хотите! Подавитесь! Дам я вам всем эту землю на вечные времена! – начиная трястись то ли от ненависти, то ли от гнева, и не обращая внимания на мои слова, опять закричал он.
– Погодите, – попытался я хоть как-нибудь его отвлечь и сделал два шага вперед, – если вам не правится, что я на вашей земле, то я уйду!
– Уйдешь! – затрясся он. – Изгадил мне все, а теперь уйдешь!
– Да о чем вы толкуете? Я тут случайно оказался…
– Фильку-холопа ты зарыл?! Землю мне истоптал?! Кто позволил! Крамолу сеешь!
Он окончательно впал в безумие, кричал, приплясывал на месте и целился в меня из своей аркебузы. Что он может сделать в следующее мгновение, было совершенно непонятно. Фитиль дымился, расстояние между нами было подходящее, для выстрела, но никак не для рукопашной схватки, и я растерялся. Дать пристрелить себя обыкновенному сумасшедшему, ни самое удачное окончание «политической карьеры». Я лихорадочно думал, чем его можно заговорить и как отвлечь, чтобы подобраться на бросок.
– Так это вы Фильку застрелили? – спросил я, делая вперед еще один маленький шажок. – Меткий выстрел!
Комплимент явно ни достиг цели, мой визави пропустил его мимо ушей, но маневр заметил:
– Стой на месте, холоп! Я все вижу, все знаю! Молись Господу за душу свою грешную! Скоро ты предстанешь перед грозным ликом его и ответишь за все свои преступления!
Более дурацкую ситуацию сложно было придумать. Чокнутый слышал только себя и в любой момент мог выстрелить. К тому же меня заклинило, как говорится, «на нервной почве» и не получалось найти неординарный выход из ситуации. Бросится на него, было бы чистым самоубийством. Не попасть в человека из аркебузы с такого состояния, нужно было очень постараться. К тому же я не знал, какой дрянью она заряжена. Если картечью, то при выстреле шансов у меня вообще не оставалось – разнесет на клочки.
– Погодите кипятиться, – сказал я и приветливо помахал рукой, – какие еще преступления? Если хотите, я сейчас же уйду отсюда. А за то, что ходил по вашей земле заплачу ефимку.
Однако это предложение вызвало новый взрыв ярости. Псих подпрыгнул на месте и строя гримасы, начал ругать меня последними словами. Что его на этот раз так рассердило, было совершенно непонятно. Я знал, что логика у душевнобольных своя и чтобы договориться до чего-нибудь путного, нужно найти у каждого его Ахиллесову пяту, но делать это в положении, когда в тебя вот-вот выпалят, было не совсем комфортно.
Я попытался воспользоваться его ненавистью к пришельцам и, таинственно подмигивая, предложил:
– Боярин, хочешь, покажу, где я закопал Фильку? Мы его вместе выроем и выкинем с твоей земли?
Заманчивое предложение, увы, не получило отклика. Бесноватый вскинул свою железную трубу и стал теперь целиться в меня с плеча. В это момент новое обстоятельство еще сильнее осложнило ситуацию. За спиной у психа я увидел Алену. Она подкрадывалась к нему сзади, держа в вытянутой руке ятаган. Что она с ним собирается делать, я не понимал, но ее присутствие здесь было совершенно лишним.
– Молись, холоп, пришел твой последний час! – закричал псих, держа аркебузу у правого плеча, а левой рукой собираясь прислонить к запалу дымящийся фитиль.
– Погоди, не стреляй, – отчаянно крикнул я, боясь упустить момент, отскочить в сторону.
Алена уже находилась в десяти шагах от ненормального. Тот, увлеченный моим расстрелянием, ничего не видел и не слышал. Я стоял перед ним, как голкипер в створе ворот во время пенальти, пытаясь угадать в какую сторону падать, и девушка мне мешала, невольно отвлекая внимание.
Наконец наступил момент истины. На полке ружья вспыхнул порох, я бросился в сторону и, уже падая, увидел вспышку и услышал громоподобный выстрел.
Глава 12
Сначала я открыл глаза, и только потом почувствовал, как меня гладят чем-то мягким по щеке. В землянке была настежь открыта входная дверь, и ее светлый прямоугольник, показался тем самым сияющим тоннелем, который, по рассказам людей, побывавших в состоянии клинической смерти, видят умирающие.
– Где я? – задал я самый банальный в таких случаях вопрос.
– Тихо, лежи спокойно, – ответил мне голос Алены. – Все хорошо.
Сознание начало возвращаться, и мне удалось поднять глаза на девушку. Я понял, что лежу на нашей лавке, а она сидит рядом и гладит меня по щеке ладонью. Девушка была жива-здорова и это сразу успокоило.
– Где бесноватый? – спросил я, опуская тяжелые веки.
– На дворе лежит, там, где я его убила, – спокойно сказала Алена.
– Ты серьезно? – воскликнул я, попытался приподняться, но грудь пронзила острая боль, и почти помутилось сознание.
– Тихо, тихо, голубчик, – ласково сказал она и, наклонившись ко мне, прижалась ко лбу мягкими губами.
– Убила, – растерянно переспросил я. – А со мной что?
– Тебя немного ранило, ничего страшного, скоро все пройдет.
– Все-таки он в меня попал! В грудь?
– Лежи, лежи не волнуйся, а то горячка будет.
– Какая еще горячка! Мне нужно выйти.
– Тебе нельзя вставать, – испугалась девушка. – Я тебя сюда еле-еле притащила.
– Алена, со мной все в порядке, – сказал я почти нормальным голосом. Нужно было, чтобы она перестала за меня бояться и смогла как-то мобилизоваться. – Если я останусь лежать, то никогда не выздоровею, и ты останешься одна. Мне нужно лечиться. Если в раны попала грязь, то у меня будет горячка. Ты посмотрела, куда меня ранило?
– Да, – ответила она, – у тебя вся грудь в крови.
Это ни о чем не говорило, и я понял, что мне придется самому разбираться с ранением.
– Помоги мне выйти, здесь темно и ничего не видно, – попросил я, пытаясь встать.
Кажется, я ее убедил. Алена подставила плечо, и я, преодолевая слабость и головокружение, побрел из землянки. Рассвет только начинался. Выходило, что я всю ночь пролежал без сознания. Невдалеке, там, где разворачивались вечерние события, лежало маленькое безжизненное тело Девушка и правда сумела убить сумасшедшего.
– Помоги мне лечь на землю, – попросил я, чувствуя, что начинаю падать.
Я вытянулся прямо около входа в землянку.
Несколько минут лежал, собираясь с силами. Потом попросил:
– Раздень меня.
Алена, закусив губу, начала обнажать мне грудь. Кровь давно успела засохнуть, и от боли я на несколько секунд потерял сознание. Когда пришел в себя, девушка кончала отдирать от тела присохшую рубашку.
– Посмотри, какие у меня ранения, – попросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Сколько я вас, холопов, уже перебил, а вам все мало!
Теперь этот человек выглядел форменным безумцем, и я подумал, не его ли рук дело убитый хозяин землянки.
– Я не холоп, – стараясь быть спокойным, сказал я, – и мне не нужна ваша земля. Я здесь оказался случайно.
– Деревню сжег, а вам все неймется! Земли моей хотите! Подавитесь! Дам я вам всем эту землю на вечные времена! – начиная трястись то ли от ненависти, то ли от гнева, и не обращая внимания на мои слова, опять закричал он.
– Погодите, – попытался я хоть как-нибудь его отвлечь и сделал два шага вперед, – если вам не правится, что я на вашей земле, то я уйду!
– Уйдешь! – затрясся он. – Изгадил мне все, а теперь уйдешь!
– Да о чем вы толкуете? Я тут случайно оказался…
– Фильку-холопа ты зарыл?! Землю мне истоптал?! Кто позволил! Крамолу сеешь!
Он окончательно впал в безумие, кричал, приплясывал на месте и целился в меня из своей аркебузы. Что он может сделать в следующее мгновение, было совершенно непонятно. Фитиль дымился, расстояние между нами было подходящее, для выстрела, но никак не для рукопашной схватки, и я растерялся. Дать пристрелить себя обыкновенному сумасшедшему, ни самое удачное окончание «политической карьеры». Я лихорадочно думал, чем его можно заговорить и как отвлечь, чтобы подобраться на бросок.
– Так это вы Фильку застрелили? – спросил я, делая вперед еще один маленький шажок. – Меткий выстрел!
Комплимент явно ни достиг цели, мой визави пропустил его мимо ушей, но маневр заметил:
– Стой на месте, холоп! Я все вижу, все знаю! Молись Господу за душу свою грешную! Скоро ты предстанешь перед грозным ликом его и ответишь за все свои преступления!
Более дурацкую ситуацию сложно было придумать. Чокнутый слышал только себя и в любой момент мог выстрелить. К тому же меня заклинило, как говорится, «на нервной почве» и не получалось найти неординарный выход из ситуации. Бросится на него, было бы чистым самоубийством. Не попасть в человека из аркебузы с такого состояния, нужно было очень постараться. К тому же я не знал, какой дрянью она заряжена. Если картечью, то при выстреле шансов у меня вообще не оставалось – разнесет на клочки.
– Погодите кипятиться, – сказал я и приветливо помахал рукой, – какие еще преступления? Если хотите, я сейчас же уйду отсюда. А за то, что ходил по вашей земле заплачу ефимку.
Однако это предложение вызвало новый взрыв ярости. Псих подпрыгнул на месте и строя гримасы, начал ругать меня последними словами. Что его на этот раз так рассердило, было совершенно непонятно. Я знал, что логика у душевнобольных своя и чтобы договориться до чего-нибудь путного, нужно найти у каждого его Ахиллесову пяту, но делать это в положении, когда в тебя вот-вот выпалят, было не совсем комфортно.
Я попытался воспользоваться его ненавистью к пришельцам и, таинственно подмигивая, предложил:
– Боярин, хочешь, покажу, где я закопал Фильку? Мы его вместе выроем и выкинем с твоей земли?
Заманчивое предложение, увы, не получило отклика. Бесноватый вскинул свою железную трубу и стал теперь целиться в меня с плеча. В это момент новое обстоятельство еще сильнее осложнило ситуацию. За спиной у психа я увидел Алену. Она подкрадывалась к нему сзади, держа в вытянутой руке ятаган. Что она с ним собирается делать, я не понимал, но ее присутствие здесь было совершенно лишним.
– Молись, холоп, пришел твой последний час! – закричал псих, держа аркебузу у правого плеча, а левой рукой собираясь прислонить к запалу дымящийся фитиль.
– Погоди, не стреляй, – отчаянно крикнул я, боясь упустить момент, отскочить в сторону.
Алена уже находилась в десяти шагах от ненормального. Тот, увлеченный моим расстрелянием, ничего не видел и не слышал. Я стоял перед ним, как голкипер в створе ворот во время пенальти, пытаясь угадать в какую сторону падать, и девушка мне мешала, невольно отвлекая внимание.
Наконец наступил момент истины. На полке ружья вспыхнул порох, я бросился в сторону и, уже падая, увидел вспышку и услышал громоподобный выстрел.
Глава 12
Сначала я открыл глаза, и только потом почувствовал, как меня гладят чем-то мягким по щеке. В землянке была настежь открыта входная дверь, и ее светлый прямоугольник, показался тем самым сияющим тоннелем, который, по рассказам людей, побывавших в состоянии клинической смерти, видят умирающие.
– Где я? – задал я самый банальный в таких случаях вопрос.
– Тихо, лежи спокойно, – ответил мне голос Алены. – Все хорошо.
Сознание начало возвращаться, и мне удалось поднять глаза на девушку. Я понял, что лежу на нашей лавке, а она сидит рядом и гладит меня по щеке ладонью. Девушка была жива-здорова и это сразу успокоило.
– Где бесноватый? – спросил я, опуская тяжелые веки.
– На дворе лежит, там, где я его убила, – спокойно сказала Алена.
– Ты серьезно? – воскликнул я, попытался приподняться, но грудь пронзила острая боль, и почти помутилось сознание.
– Тихо, тихо, голубчик, – ласково сказал она и, наклонившись ко мне, прижалась ко лбу мягкими губами.
– Убила, – растерянно переспросил я. – А со мной что?
– Тебя немного ранило, ничего страшного, скоро все пройдет.
– Все-таки он в меня попал! В грудь?
– Лежи, лежи не волнуйся, а то горячка будет.
– Какая еще горячка! Мне нужно выйти.
– Тебе нельзя вставать, – испугалась девушка. – Я тебя сюда еле-еле притащила.
– Алена, со мной все в порядке, – сказал я почти нормальным голосом. Нужно было, чтобы она перестала за меня бояться и смогла как-то мобилизоваться. – Если я останусь лежать, то никогда не выздоровею, и ты останешься одна. Мне нужно лечиться. Если в раны попала грязь, то у меня будет горячка. Ты посмотрела, куда меня ранило?
– Да, – ответила она, – у тебя вся грудь в крови.
Это ни о чем не говорило, и я понял, что мне придется самому разбираться с ранением.
– Помоги мне выйти, здесь темно и ничего не видно, – попросил я, пытаясь встать.
Кажется, я ее убедил. Алена подставила плечо, и я, преодолевая слабость и головокружение, побрел из землянки. Рассвет только начинался. Выходило, что я всю ночь пролежал без сознания. Невдалеке, там, где разворачивались вечерние события, лежало маленькое безжизненное тело Девушка и правда сумела убить сумасшедшего.
– Помоги мне лечь на землю, – попросил я, чувствуя, что начинаю падать.
Я вытянулся прямо около входа в землянку.
Несколько минут лежал, собираясь с силами. Потом попросил:
– Раздень меня.
Алена, закусив губу, начала обнажать мне грудь. Кровь давно успела засохнуть, и от боли я на несколько секунд потерял сознание. Когда пришел в себя, девушка кончала отдирать от тела присохшую рубашку.
– Посмотри, какие у меня ранения, – попросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79