– попытался шутить Пиллоу-сан.
– А почему нет? Если вы себя проявите, я думаю, это может придти ему в голову.
После того, как Пиллоу-сан взмыл в воздух, Холмс, снял с плеча перышко, из того вылезшее, и долго стоял у окна, глядя на дубовую рощу. Ему стало одиноко.
12. Никакой фантастики
Луи де Маар прочитал послание мистера Стоуна и теперь размышлял, поглядывая на Пиллоу-сана, сидевшего напротив. Тот еще не привык к тяжести в области желудка, и потому выглядел, как человек, снедаемый изнутри острым гастритом. Бывший дипломат не думал, что имеет дело с психически больным человеком, он, разумеется, знал это. Но насколько психически больной Холмс вменяем? – вот что его интересовало. Положим, он невменяем. Однако невменяемый человек не мог послать ему это вполне конкретное, с ожидаемым заданием, письмо. А эта кукла, сделанная из подушки?.. Почему он ее прислал?
Маар встал, взял Пиллоу-сана в руки, стал рассматривать. Увидел торчащие из головы иголки. Вспомнил Страшилу-мудрого. Пощупал тело. Почувствовал внутри что-то твердое… Шелковое сердце, набитое опилками! А вокруг рта коричневые пятна. Холмс поил куклу храбростью, как Гудвин Льва! Ну, теперь понятно. Он послал ее, желая дать понять, что мне придется быть храбрым, мудрым и пропускать все через сердце!
– Ну что, напарник, давайте познакомимся? – оживил Маара вывод. – Меня зовут доктор Ватсон. А вас, как я понял из записки, зовут Пиллоу-сан? Очень приятно. Вас, вероятно, интересует, кто я? Нет? А, вас интересует, как я остался в живых? Это странная история, Человек, расстреливавший обитателей Эльсинора, намеренно промахнулся. Промахнулся дважды. Нет, он ранил меня в голову, и в грудь, но так, что я не только остался жив, но и смог передвигаться. Почему он не убил меня? Не знаю. Что? Да, они убили Мари Лиз…
Луи де Маар обмяк, заплакал, слезы потекли по его щекам.
– Простите, – очувствовавшись тут же, сказал кукле. – Придя в себя, я стал искать Лиз-Мари, но не нашел. Никого не нашел – все убитые исчезли, осталась лишь кровь на траве. Погоревав, стал тушить то, что еще горело, и наткнулся на обгорелый труп Рабле. Старик спрятался в большом холодильнике и сгорел заживо. Я похоронил его на кладбище, в могиле, вырытой у могилы Пуаро. Когда копал, земля с ее стороны обвалилась, и стало видно, что ни гроба, ни останков в ней нет. Могильная плита покоилась на почвенно-растительном слое… Вижу, вы сыты сантиментами, простите. Сейчас мы с вами направимся в парк – в это время профессор Мориарти обычно прогуливается. Вот только куда я вас помещу? Коляски детской у меня нет, на руках нести неловко – люди засмеют. Вот ведь незадача…
Раздался стук в дверь. Маар открыл дверь и увидел высокого сутуловатого человека с худым лицом и седой, редеющей со лба шевелюрой, удивительно похожего на пресвитерианского проповедника. Это был профессор Мориарти.
– Извините за беспокойство, – сказал он, свойски улыбаясь. – Эта не ваша авторучка? – достал из кармана «Паркер». – Я нашел ее в парке, мне сказали, что она, по-видимому, ваша.
– Да, это моя авторучка, – ее забирая, злорадно соврал потомственный аристократ. – Весьма вам признателен. Проходите, пожалуйста.
Мориарти вошел, обвел комнату глазами, увидел куклу. Посмотрел пытливо на Маара. Тот, ответив не менее пытливым взглядом, предложил гостю занять свое кресло. Когда Мориарти сел, устроился в гостевом кресле, переместив куклу с него на свои колени.
– Я вижу, этот парень вам дорог? – спросил профессор, освоившись в кресле.
– Да. В Корее он выручил меня.
– Вы воевали в Корее?!
– Нет. Он воевал.
– И как же он вас выручил?
– Он отстоял там западную демократию.
– Понимаю, – покивал Мориарти. – Присвоив мою ручку и ответив так, вы позиционируете себя как ртуть, которая течет сквозь пальцы.
– Ртуть я не стал бы набирать в пригоршню. Она ядовита.
– Замечательно. Я хотел с вами познакомиться и вполне теперь доволен – вы, без всякого сомнения, интересный человек.
– Что вы от меня хотите? – спросил Маар, посмотрев на часы.
– Я хочу вам кое-что рассказать…
– Что?
– Вы ведь хотите узнать, что происходит в этом санатории, что происходило и произойдет, а также почему Абдулла сохранил вам жизнь? – посмотрел Мориарти на свои золотые часы.
– И не сохранил жизни Лиз-Мари? – чуть было не всхлипнул Маар.
– Если вам будет угодно.
– Рассказывайте.
– Позвольте начать с заключения: в этом сатанории совершается самое грандиозное преступление всех времен и народов. Мною неопровержимо доказано, что профессор Перен в течение многих лет превращает покойников в…
– В безгранично преданных ему деревянных солдат, – вставил Маар, вспомнив Урфина Джуса, завоевавшего Волшебную страну.
– Нет, не деревянных, – не изменился в лице Мориарти. – Он изготовляет садовников, поваров, инженеров, солдат, ученых и писателей с заданными характеристиками. Изготовляет и отправляет на Большую землю.
– И там сбывает?.. – Ватсон почувствовал во рту неприятный вкус червяка, извивающегося на крючке. Он знал: сейчас Мориарти скажет еще несколько слов, и крючок навсегда вонзится в его гортань.
– Можно сказать и так… – с удовольствием прочитал эту мысль злой гений. – Помимо похоронного агентства «Кристалл», Перен владеет агентством по трудоустройству, и за каждую трудоустроившуюся голову имеет от работодателя 10 % ее годового оклада.
– А что вы видите в этом плохого? Он оживляет мертвых и возвращает их в жизнь… Вас вот оживил…
– Ничего плохого я не вижу. Напротив, я с удовольствием вошел бы в долю, предложи мне ее Перен. И чувствовал бы себя человеком, творящим большое доброе дело. Вы Ронсара помните? Ну, того, который свои наручные часы переводил на пятьсот лет вперед?
– Помню. Так вот, профессор Перен сделал из него отличного зубного техника, отлично умеющего ладить с женщинами. Из Ксавье Аслена и Жозефа Жарри, мнивших себя великими сыщиками, он сделал прекрасных садовников, знающих толк в жизни и не знающих что такое внеурочная работа.
– Ну и замечательно. Они получили в свое распоряжение новые жизни и умение ими распоряжаться. Что в этом плохого?
– Я говорил, что не вижу в этом ничего плохого. Напротив, восторгаюсь. Это же здорово! Вот, к примеру, возьмет завтра профессор Пилат дипломата Луи де Маара, богатого, образованного аристократа, ничего не сумевшего извлечь ни из родового замка, ни из высокого общественно положения, ни из тонкого интеллекта, возьмет Луи де Маара, венцом жизни которого стала психиатрическая лечебница, и превратит его в коммивояжера, беззаботного и фартового.
– Я с удовольствием стану беззаботным и фартовым коммивояжером… – ломко улыбнулся Луи де Маар.
– Нет, вы не понимаете, мой друг. Видите ли, профессор превращает человека в нечто подобное посудомоечной машине последней модели, пылесосу завтрашнего дня, холодильнику-мечте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– А почему нет? Если вы себя проявите, я думаю, это может придти ему в голову.
После того, как Пиллоу-сан взмыл в воздух, Холмс, снял с плеча перышко, из того вылезшее, и долго стоял у окна, глядя на дубовую рощу. Ему стало одиноко.
12. Никакой фантастики
Луи де Маар прочитал послание мистера Стоуна и теперь размышлял, поглядывая на Пиллоу-сана, сидевшего напротив. Тот еще не привык к тяжести в области желудка, и потому выглядел, как человек, снедаемый изнутри острым гастритом. Бывший дипломат не думал, что имеет дело с психически больным человеком, он, разумеется, знал это. Но насколько психически больной Холмс вменяем? – вот что его интересовало. Положим, он невменяем. Однако невменяемый человек не мог послать ему это вполне конкретное, с ожидаемым заданием, письмо. А эта кукла, сделанная из подушки?.. Почему он ее прислал?
Маар встал, взял Пиллоу-сана в руки, стал рассматривать. Увидел торчащие из головы иголки. Вспомнил Страшилу-мудрого. Пощупал тело. Почувствовал внутри что-то твердое… Шелковое сердце, набитое опилками! А вокруг рта коричневые пятна. Холмс поил куклу храбростью, как Гудвин Льва! Ну, теперь понятно. Он послал ее, желая дать понять, что мне придется быть храбрым, мудрым и пропускать все через сердце!
– Ну что, напарник, давайте познакомимся? – оживил Маара вывод. – Меня зовут доктор Ватсон. А вас, как я понял из записки, зовут Пиллоу-сан? Очень приятно. Вас, вероятно, интересует, кто я? Нет? А, вас интересует, как я остался в живых? Это странная история, Человек, расстреливавший обитателей Эльсинора, намеренно промахнулся. Промахнулся дважды. Нет, он ранил меня в голову, и в грудь, но так, что я не только остался жив, но и смог передвигаться. Почему он не убил меня? Не знаю. Что? Да, они убили Мари Лиз…
Луи де Маар обмяк, заплакал, слезы потекли по его щекам.
– Простите, – очувствовавшись тут же, сказал кукле. – Придя в себя, я стал искать Лиз-Мари, но не нашел. Никого не нашел – все убитые исчезли, осталась лишь кровь на траве. Погоревав, стал тушить то, что еще горело, и наткнулся на обгорелый труп Рабле. Старик спрятался в большом холодильнике и сгорел заживо. Я похоронил его на кладбище, в могиле, вырытой у могилы Пуаро. Когда копал, земля с ее стороны обвалилась, и стало видно, что ни гроба, ни останков в ней нет. Могильная плита покоилась на почвенно-растительном слое… Вижу, вы сыты сантиментами, простите. Сейчас мы с вами направимся в парк – в это время профессор Мориарти обычно прогуливается. Вот только куда я вас помещу? Коляски детской у меня нет, на руках нести неловко – люди засмеют. Вот ведь незадача…
Раздался стук в дверь. Маар открыл дверь и увидел высокого сутуловатого человека с худым лицом и седой, редеющей со лба шевелюрой, удивительно похожего на пресвитерианского проповедника. Это был профессор Мориарти.
– Извините за беспокойство, – сказал он, свойски улыбаясь. – Эта не ваша авторучка? – достал из кармана «Паркер». – Я нашел ее в парке, мне сказали, что она, по-видимому, ваша.
– Да, это моя авторучка, – ее забирая, злорадно соврал потомственный аристократ. – Весьма вам признателен. Проходите, пожалуйста.
Мориарти вошел, обвел комнату глазами, увидел куклу. Посмотрел пытливо на Маара. Тот, ответив не менее пытливым взглядом, предложил гостю занять свое кресло. Когда Мориарти сел, устроился в гостевом кресле, переместив куклу с него на свои колени.
– Я вижу, этот парень вам дорог? – спросил профессор, освоившись в кресле.
– Да. В Корее он выручил меня.
– Вы воевали в Корее?!
– Нет. Он воевал.
– И как же он вас выручил?
– Он отстоял там западную демократию.
– Понимаю, – покивал Мориарти. – Присвоив мою ручку и ответив так, вы позиционируете себя как ртуть, которая течет сквозь пальцы.
– Ртуть я не стал бы набирать в пригоршню. Она ядовита.
– Замечательно. Я хотел с вами познакомиться и вполне теперь доволен – вы, без всякого сомнения, интересный человек.
– Что вы от меня хотите? – спросил Маар, посмотрев на часы.
– Я хочу вам кое-что рассказать…
– Что?
– Вы ведь хотите узнать, что происходит в этом санатории, что происходило и произойдет, а также почему Абдулла сохранил вам жизнь? – посмотрел Мориарти на свои золотые часы.
– И не сохранил жизни Лиз-Мари? – чуть было не всхлипнул Маар.
– Если вам будет угодно.
– Рассказывайте.
– Позвольте начать с заключения: в этом сатанории совершается самое грандиозное преступление всех времен и народов. Мною неопровержимо доказано, что профессор Перен в течение многих лет превращает покойников в…
– В безгранично преданных ему деревянных солдат, – вставил Маар, вспомнив Урфина Джуса, завоевавшего Волшебную страну.
– Нет, не деревянных, – не изменился в лице Мориарти. – Он изготовляет садовников, поваров, инженеров, солдат, ученых и писателей с заданными характеристиками. Изготовляет и отправляет на Большую землю.
– И там сбывает?.. – Ватсон почувствовал во рту неприятный вкус червяка, извивающегося на крючке. Он знал: сейчас Мориарти скажет еще несколько слов, и крючок навсегда вонзится в его гортань.
– Можно сказать и так… – с удовольствием прочитал эту мысль злой гений. – Помимо похоронного агентства «Кристалл», Перен владеет агентством по трудоустройству, и за каждую трудоустроившуюся голову имеет от работодателя 10 % ее годового оклада.
– А что вы видите в этом плохого? Он оживляет мертвых и возвращает их в жизнь… Вас вот оживил…
– Ничего плохого я не вижу. Напротив, я с удовольствием вошел бы в долю, предложи мне ее Перен. И чувствовал бы себя человеком, творящим большое доброе дело. Вы Ронсара помните? Ну, того, который свои наручные часы переводил на пятьсот лет вперед?
– Помню. Так вот, профессор Перен сделал из него отличного зубного техника, отлично умеющего ладить с женщинами. Из Ксавье Аслена и Жозефа Жарри, мнивших себя великими сыщиками, он сделал прекрасных садовников, знающих толк в жизни и не знающих что такое внеурочная работа.
– Ну и замечательно. Они получили в свое распоряжение новые жизни и умение ими распоряжаться. Что в этом плохого?
– Я говорил, что не вижу в этом ничего плохого. Напротив, восторгаюсь. Это же здорово! Вот, к примеру, возьмет завтра профессор Пилат дипломата Луи де Маара, богатого, образованного аристократа, ничего не сумевшего извлечь ни из родового замка, ни из высокого общественно положения, ни из тонкого интеллекта, возьмет Луи де Маара, венцом жизни которого стала психиатрическая лечебница, и превратит его в коммивояжера, беззаботного и фартового.
– Я с удовольствием стану беззаботным и фартовым коммивояжером… – ломко улыбнулся Луи де Маар.
– Нет, вы не понимаете, мой друг. Видите ли, профессор превращает человека в нечто подобное посудомоечной машине последней модели, пылесосу завтрашнего дня, холодильнику-мечте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110