<Будь я
один на свете, я бы лег и уже не вставал>.
Роль эмоционально переживаемых представлений последст-
вий действий (поступков) и регуляции поведения человека отме-
чалась еще В. Виндельбандтом [76] и подробно рассматривалась
в работах Л. И. Божович, А. В. Запорожца, Я. 3. Неверович
и др. Очень ясно роль умения ребенка представить будущее от-
ношение других людей к результатам его работы проявилась в
исследовании Н. И. Непомнящей [247], где детей специально
учили представлять будущие оценки других людей и их отно-
шение к осуществляемому действию. Такое обучение значитель-
но улучшало результаты работы детей.
Еще один путь изменения смысла действий состоит в само-
стоятельном обращении к внешним символам, напоминающим о
последствиях действий, к ритуалам, укрепляющим значимость
совершаемых действий, в обращении к другим людям или бо-
жеству за поддержкой [см.: 206; 228; 274].
Изменение смысла заданного действия может достигаться и
совмещением в одном действии двух смыслов, один из которых
задан жизненной или экспериментальной ситуацией, а другой
создается через связь действий с новым реальным мотивом,
актуализируемым извне или самим человеком. При этом в одном
и том же физическом поведении совмещаются два действия:
одно задано и направлено на достижение конкретного резуль-
тата, а второе связано с новым дополнительным мотивом; иногда
заданное действие включается в более широкое действие, отве-
чающее новому мотиву. На возможность такого механизма воле-
вой регуляции указывается в работе Л. И. Анцыферовой [21];
о <привязывании> новых действий и операций к системе имею-
щихся у человека установок говорит и В. К. Калин [157; 158].
88
Новое действие в форме старого может быть задано другим
человеком. Например, в рамках старого действия задается новая
цель, отвечающая новому мотиву. Испытуемого просят не
просто рисовать кружочки в опытах на <насыщение>, а соревно-
ваться в этом с другими участниками эксперимента. Теперь дей-
ствие отвечает не только мотивам, по которым он участвует в
эксперименте, и каким-то личным мотивам, не контролируемым
экспериментатором, но и мотиву состязания с другими, кото-
рый должен актуализироваться новой инструкцией и придать
рисованию кружочков новый смысл.
Дополнительный смысл заданного действия создается и че-
рез постановку более конкретных целей, например выполнить
определенный объем работы [см.: 316; 318], проработать опреде-
ленное количество времени [см.: 173].
Дополнительный смысл действия формируется и при вклю-
чении заданного действия в другое как условие его осуществ-
ления, т. е. через соединение заданного действия с имеющимся у
человека желанием (например, уборка комнаты ради будущей
игры в футбол или похода в кинотеатр).
Та же цель формирования дополнительного смысла достига-
ется тогда, когда результаты действия становятся средством для
реализации другого действия (т. е. когда фактически одно дей-
ствие начинает выступать как часть другого, более широкого).
Б работе Н. И. Непомнящей [247] было показано, что действие
меняется, когда нарезание бумажных полосок превращается в
подготовку материала для изготовления игрушек.
Постановка новой задачи или изменение старой в рамках
заданного действия могут осуществляться самостоятельно са-
мим человеком. Это возможно, во-первых, через связь заданного
действия с имеющимися у человека мотивами долга, чести, ответ-
ственности, помощи другим и т.д. А. де Сент-Экзюпери, харак-
теризуя своего товарища Гийома, писал: <Его величие-в чув-
стве ответственности. Он в ответе за самого себя, за почту, за
товарищей, которые надеются на его возвращение... Он в ответе
за судьбы человечества-ведь они зависят и от его труда...
Быть человеком - это и значит чувствовать, что ты за все в
ответе> [115, с. 38]. Описывая стойкость и мужество ленинград-
цев во время блокады, А. М. Адамович и Д. А. Гранин писали:
...каждый имел или искал (и находил) точку опоры не только
в самом себе, но и еще в каком-то деле или интересе. Главным
делом для большинства была борьба с фашистами, защита Ле-
нинграда-это держало прежде всего> [8, с. 301].
Во-вторых, возможно переосмысление задания и решение в
рамках заданного действия новой задачи, поставленной самим
человеком. Например, в задании экспериментатора рисовать
Кружочки или писать палочки испытуемый сам ставит задачу-
проверить себя на выносливость и терпение, или проверить тер-
пение экспериментатора, или работать дольше всех и т. д.
[см.: 435].
89
Хорошим примером самостоятельного переосмысления зада-
чи является работа некоторых испытуемых в исследовании
В. И. Селиванова [301], когда они не просто обводят писчиком
волнистую линию, а набирают сумму очков. Н. И. Непомнящая
описывает, что часть детей 4-6 лет при настойчивых просьбах
взрослых, например, убрать игрушки думают, что взрослые тем
самым хотят проверить их умение убирать или сравнить разных
детей по этому умению. Некоторые дети в этой ситуации стара-
ются уборку превратить в игру [см.: 247].
В-третьих, изменение задачи и создание нового смысла про-
являются и при широко известных приемах речевой самостиму-
ляции: самоинструкциях, самоприказах, самоодобрении и само-
ободрении, клятве себе, самооценке и самонаграде [см.: 90; 258-
259: 269; 273; 290; 321 и др.].
Помимо изменения смысла действий через изменение реаль-
ной ситуации, этой цели можно достичь и через привлечение це-
лей и мотивов из воображаемой ситуации. Обращение к вообра-
жаемой ситуации может быть задано другими людьми или исхо-
дить от самого человека, В исследованиях А. В. Запорожца
[131] и В. И. Селиванова [301] испытуемых просили вообразить
ситуацию, где их действия играли важную роль, и такое вообра-
жение реально меняло результаты заданных действий. Напри-
мер, поставленная экспериментатором задача-вообразить, что
заданное действие выполняется в условиях соревнования, ме-
няет результаты действия [см.: 40; 126; 131].
В литературе имеется много свидетельств самостоятельного
обращения человека к воображаемой ситуации, когда он вооб-
ражает себя таким же сильным, смелым, волевым, как любимый
литературный или реальный герой; когда он воображает, как
бы герой оценил его действия или как бы поступил на его месте,
и поступает в соответствии с этим. Иногда сама ситуация ста-
новится в воображении фантастической: когда сорняки превра-
щаются во врагов, а сам ребенок-в героя, побеждающего их;
когда один из марафонцев вообразил себя паровозом, преодоле-
вающим длинный путь. Иногда экспериментальные задачи пере-
осмысливаются испытуемыми и превращаются в проверку себя
в роли космонавта, летчика, в соревнование с воображаемым
соперником и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
один на свете, я бы лег и уже не вставал>.
Роль эмоционально переживаемых представлений последст-
вий действий (поступков) и регуляции поведения человека отме-
чалась еще В. Виндельбандтом [76] и подробно рассматривалась
в работах Л. И. Божович, А. В. Запорожца, Я. 3. Неверович
и др. Очень ясно роль умения ребенка представить будущее от-
ношение других людей к результатам его работы проявилась в
исследовании Н. И. Непомнящей [247], где детей специально
учили представлять будущие оценки других людей и их отно-
шение к осуществляемому действию. Такое обучение значитель-
но улучшало результаты работы детей.
Еще один путь изменения смысла действий состоит в само-
стоятельном обращении к внешним символам, напоминающим о
последствиях действий, к ритуалам, укрепляющим значимость
совершаемых действий, в обращении к другим людям или бо-
жеству за поддержкой [см.: 206; 228; 274].
Изменение смысла заданного действия может достигаться и
совмещением в одном действии двух смыслов, один из которых
задан жизненной или экспериментальной ситуацией, а другой
создается через связь действий с новым реальным мотивом,
актуализируемым извне или самим человеком. При этом в одном
и том же физическом поведении совмещаются два действия:
одно задано и направлено на достижение конкретного резуль-
тата, а второе связано с новым дополнительным мотивом; иногда
заданное действие включается в более широкое действие, отве-
чающее новому мотиву. На возможность такого механизма воле-
вой регуляции указывается в работе Л. И. Анцыферовой [21];
о <привязывании> новых действий и операций к системе имею-
щихся у человека установок говорит и В. К. Калин [157; 158].
88
Новое действие в форме старого может быть задано другим
человеком. Например, в рамках старого действия задается новая
цель, отвечающая новому мотиву. Испытуемого просят не
просто рисовать кружочки в опытах на <насыщение>, а соревно-
ваться в этом с другими участниками эксперимента. Теперь дей-
ствие отвечает не только мотивам, по которым он участвует в
эксперименте, и каким-то личным мотивам, не контролируемым
экспериментатором, но и мотиву состязания с другими, кото-
рый должен актуализироваться новой инструкцией и придать
рисованию кружочков новый смысл.
Дополнительный смысл заданного действия создается и че-
рез постановку более конкретных целей, например выполнить
определенный объем работы [см.: 316; 318], проработать опреде-
ленное количество времени [см.: 173].
Дополнительный смысл действия формируется и при вклю-
чении заданного действия в другое как условие его осуществ-
ления, т. е. через соединение заданного действия с имеющимся у
человека желанием (например, уборка комнаты ради будущей
игры в футбол или похода в кинотеатр).
Та же цель формирования дополнительного смысла достига-
ется тогда, когда результаты действия становятся средством для
реализации другого действия (т. е. когда фактически одно дей-
ствие начинает выступать как часть другого, более широкого).
Б работе Н. И. Непомнящей [247] было показано, что действие
меняется, когда нарезание бумажных полосок превращается в
подготовку материала для изготовления игрушек.
Постановка новой задачи или изменение старой в рамках
заданного действия могут осуществляться самостоятельно са-
мим человеком. Это возможно, во-первых, через связь заданного
действия с имеющимися у человека мотивами долга, чести, ответ-
ственности, помощи другим и т.д. А. де Сент-Экзюпери, харак-
теризуя своего товарища Гийома, писал: <Его величие-в чув-
стве ответственности. Он в ответе за самого себя, за почту, за
товарищей, которые надеются на его возвращение... Он в ответе
за судьбы человечества-ведь они зависят и от его труда...
Быть человеком - это и значит чувствовать, что ты за все в
ответе> [115, с. 38]. Описывая стойкость и мужество ленинград-
цев во время блокады, А. М. Адамович и Д. А. Гранин писали:
...каждый имел или искал (и находил) точку опоры не только
в самом себе, но и еще в каком-то деле или интересе. Главным
делом для большинства была борьба с фашистами, защита Ле-
нинграда-это держало прежде всего> [8, с. 301].
Во-вторых, возможно переосмысление задания и решение в
рамках заданного действия новой задачи, поставленной самим
человеком. Например, в задании экспериментатора рисовать
Кружочки или писать палочки испытуемый сам ставит задачу-
проверить себя на выносливость и терпение, или проверить тер-
пение экспериментатора, или работать дольше всех и т. д.
[см.: 435].
89
Хорошим примером самостоятельного переосмысления зада-
чи является работа некоторых испытуемых в исследовании
В. И. Селиванова [301], когда они не просто обводят писчиком
волнистую линию, а набирают сумму очков. Н. И. Непомнящая
описывает, что часть детей 4-6 лет при настойчивых просьбах
взрослых, например, убрать игрушки думают, что взрослые тем
самым хотят проверить их умение убирать или сравнить разных
детей по этому умению. Некоторые дети в этой ситуации стара-
ются уборку превратить в игру [см.: 247].
В-третьих, изменение задачи и создание нового смысла про-
являются и при широко известных приемах речевой самостиму-
ляции: самоинструкциях, самоприказах, самоодобрении и само-
ободрении, клятве себе, самооценке и самонаграде [см.: 90; 258-
259: 269; 273; 290; 321 и др.].
Помимо изменения смысла действий через изменение реаль-
ной ситуации, этой цели можно достичь и через привлечение це-
лей и мотивов из воображаемой ситуации. Обращение к вообра-
жаемой ситуации может быть задано другими людьми или исхо-
дить от самого человека, В исследованиях А. В. Запорожца
[131] и В. И. Селиванова [301] испытуемых просили вообразить
ситуацию, где их действия играли важную роль, и такое вообра-
жение реально меняло результаты заданных действий. Напри-
мер, поставленная экспериментатором задача-вообразить, что
заданное действие выполняется в условиях соревнования, ме-
няет результаты действия [см.: 40; 126; 131].
В литературе имеется много свидетельств самостоятельного
обращения человека к воображаемой ситуации, когда он вооб-
ражает себя таким же сильным, смелым, волевым, как любимый
литературный или реальный герой; когда он воображает, как
бы герой оценил его действия или как бы поступил на его месте,
и поступает в соответствии с этим. Иногда сама ситуация ста-
новится в воображении фантастической: когда сорняки превра-
щаются во врагов, а сам ребенок-в героя, побеждающего их;
когда один из марафонцев вообразил себя паровозом, преодоле-
вающим длинный путь. Иногда экспериментальные задачи пере-
осмысливаются испытуемыми и превращаются в проверку себя
в роли космонавта, летчика, в соревнование с воображаемым
соперником и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51