Я готов был крикнуть это и Элнер, и всей Федерации…
Я начал было вставать, но Джордан схватила меня за руку и рывком развернула к дверям.
— Двигайте! — прошипела она. Ярость Джордан молнией пробежала по ее руке, по моей и ударила мне в голову. — Пока не натворили других глупостей!
— Но это ложь…
— Заткнитесь, идиот! — Она потащила меня к ближайшему выходу, представляя в уме кошмарную картину того, что случится, если хайперы соберутся, как стая собак, вокруг нас, чтобы разорвать меня.
— Мне с трудом верится, что, имея доступ к секретной информации, вы не знали о такой вещи, — лаял Страйгер. — Как вы могли счесть этого типа подходящим для работы с вами? Разве только у вас были иные причины…
Я не стал спорить с Джордан, а покорно последовал за ней, так быстро, как мог, держа голову опущенной, пока мы не достигли дверей. Дверь прочла наши идентификационные коды и распахнулась, пропуская нас без всяких затруднений.
— Имелись необычные обстоятельства… — услышал я протест Элнер и почувствовал поднимающееся внутри нее отчаяние, затопляемое в моем мозгу волной нарастающего возбуждения толпы. Дверь за нами скользнула на место, отрезая ее голос, и это было последним, что я слышал.
Холодный с отвесными стенами туннель улицы был тих и пуст, и лишь ряд плавающих над нами ламп нарушал наше одиночество. Охрана перед дебатами вычистила все уровни. Когда мы очутились снаружи, Джордан внезапно повернулась и, прежде чем я успел среагировать, ударила меня.
— Черт побери, Джордан… — Я ловил ртом воздух.
— Черт побери тебя!
Я увидел, как слезы ярости заблестели в ее глазах. Она сказала:
— Самое скверное, что Страйгер прав насчет псионов!
— Подождите минуту… — В моих глазах начала пульсировать боль: отчаяние пыталось пробиться на свободу.
Откуда-то на нас свалился флайер, отвечая на вызов Джордан. На его боку сиял знак ЦХИ. Джордан забралась во флайер и попыталась захлопнуть дверь перед моим носом. Я силой открыл ее снова. Джордан впустила меня, но лишь потому, что вспомнила, сколько неприятностей ожидает Элнер, если она оставит меня здесь, на съедение хайперам. Джордан сидела, вжавшись в кресло. Флайер гудел: «Место назначения, пожалуйста, место назначения, пожалуйста», пока Джордан, наконец, не отдала приказ.
— Черт! — сказал я. — Это Страйгер, а не я!
Вытирая глаза, Джордан оглянулась на меня:
— Если бы вас не было на белом свете, он ничего не смог бы сделать ей — ничего! То, что сказал о вас Страйгер, — правда. Не так ли? — Рука ее сжалась в кулак.
— Нет! Он извратил все. Я не предатель.
— И у вас нет на счету криминала?
— Есть, но… Но предполагалось, что никто не знает об этом… Я не виноват… — Я осекся. Неважно. Я провалил для Элнер дебаты, может быть, голосование и Совет Безопасности… Ее свободу, свободу всех псионов. Ответ на молитвы Страйгера.
Я закрыл глаза, зажал уши, сжал челюсти, прекратил дышать… Чтобы не заорать во всю глотку. Пульсирующая боль окружила мою голову, как веревка с узлами, затягиваясь все туже. Постепенно я взял себя в руки, и боль отпустила. Глубоко вздохнув несколько раз, я открыл глаза.
Джордан, выпрямившись в кресле, будто кол проглотила, со злобным недоверием взирала на меня, воображая, наверное, что заперта в ловушке наедине с сумасшедшим. Опустив руки, я зажал их между коленями, чтобы унять дрожь. Джордан не терпелось скорее изъяться отсюда. Ей хотелось, чтобы я исчез.
Флайер бесшумно летел по пустынным улицам, по бесконечным тусклым серым, серебряным, зелено-голубым, золотым пещерам. Сталь и пластик окружали нас. Мы плыли, направляясь к неизвестной мне остановке, по артериям и венам окаменевшего насекомого, который застыл, как в янтаре, впаянный в неподвижное море техники. После дебатов мы должны были вернуться в комплекс ФТУ, но теперь навряд ли стоило это делать. Интересно, сколько еще вопросов пришлось отразить Элнер, осаживая разгоряченных охотников? Я начинал потеть от одной лишь мысли о хайперах, сосущих кровь из моего горла. Куда мы направляемся? Где Джордан думает спрятать меня от них?
Мы вошли в воронку одной из изгибающихся арками труб-тоннелей, седлающих реку на западном конце города. Внутренности трубы представляли собой еще один город, сверкающий офисами и особняками. Флаейр направился к одному из них, отслеживая его электронный код, как охотничья собака, до тех пор, пока мы не приземлились на террасе где-то высоко над рекой. Дом Та Мингов. Я вспомнил, что сегодня вечером, после дебатов, здесь состоится прием для Элнер. Пожалуй, теперь он будет больше похож на похороны. До сегодняшнего заседания Элнер заботило лишь то, что подобные вечера — пустая трата времени.
Мне было больно смотреть на зеркально-блестящий, черно-зеленый фасад здания, когда мы пересекали черное зеркало отполированной террасы. Я проследовал за Джордан через высокие лакированные двери во внутренний сумрачный холл. Издалека доносились разговоры и топот ног. Я чувствовал наэлектризованность мозгов, перегруженных последними приготовлениями к приему. Но здесь, у входа, было тихо, мы находились в полном одиночестве.
Джордан обратила на меня свой тяжелый взгляд. Рука ее сжимала мою до тех пор, пока ее не свела судорога.
— Следуйте за мной. Не говорите ничего.
Она повела меня по особняку, избегая людей. Мы поднялись на лифте на три или четыре уровня. Джордан оставила меня в тесной, душной комнате, которая, как мне показалось, подходила для кабинета, хотя по мертвому, затхлому запаху я понял, что ею никто не пользовался.
— Заприте дверь. Ни с кем не разговаривайте, пока леди не поговорит с вами. Поняли?
Я кивнул, и Джордан вышла. Я стоял посередине комнаты, не в силах двинуться, и оглядывался. Комната, как и все здесь, была высокая и узкая. В дальнем конце комнаты блестели высокие узкие окна. Снаружи свет раннего вечера косо падал на реку; желоба городского панциря заполняли тени. Окружающее меня пространство было забито серыми губчатыми грибовидными наростами мебели, выглядевшей больной.
Мне ненавистна была мысль дотронуться до чего-либо, я боялся, что мебель рассыплется, как гниющая труха. Но, скоро устав стоять, я подошел окну и сел на край заколыхавшегося подо мной сиденья, уступом выпирающего из стены. Ни звука вокруг. Я глядел в окно на отвесно поднимающуюся блестящую городскую стену, серо-голубые воды реки, перекатывающиеся через камни внизу. Несколько часов назад они казались прекрасными, и как все изменилось сейчас!
Я сидел и думал о том времени, когда самый важный вопрос моей жизни заключался в том, смогу ли я стянуть достаточное, чтобы прожить неделю, количество еды или нет; когда единственной заботой было незаметно сунуть украденные вещи в щель-тайник, чтобы потом отдать долг перекупщику;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140