— Прости. Я только встала. Мне всегда требуется какое-то время, чтобы прийти в себя. — Ее губы искривились в улыбке. — Ведь еще так рано.
Я усмехнулся, входя в нутро клуба.
— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Или просто уже привык.
— Ты привык быть исполнителем на сцене?
— Вроде того.
— О, тогда ты важная персона.
Аргентайн повела меня через коридор, вниз по пандусу. На этот раз на ней болтался широкий свободный халат; казалось, что он сшит из легкого постельного покрывала, давным-давно выцветшего. Но Аргентайн любила носить этот балахон.
Я оглядел свою аккуратную, безупречно сшитую униформу Центавра.
— Не по своему выбору, — сказал я.
Просачивающийся сквозь жалюзи дневной свет окрашивал почти пустой клуб в серое. Парочка безразлично взирающих на все прожекторов освещала дальние углы клуба, помогая местным роботам закончить их работу — убрать осколки, обломки, ошметки бурной ночи. Пустота и тишина преобразили клуб. Казалось, что я попал в другое здание. На голой сцене стоял один-единственный маленький низкий столик. Вокруг него на островке из подушек виноградной гроздью лежали распластанные человеческие тела. Они лежали и поодиночке, и друг на друге, сильно напоминая трупы воинов на утро после побоища. В них я узнал музыкантов симба.
— Репетиция, — пояснила Аргентайн, кивнув в сторону сцены. Но по моему ощущению это скорее походило на массовое похмелье.
— Колдовская ночь, — сказал я, вспоминая, как одинокие мелодии вплетались в паутину звука, растворяясь в ней; как умопомрачительные картины морской рябью прокатывались сквозь шум. И вдруг, снова вспомнив, кто такая Аргентайн, я почувствовал неловкость и смущение.
Она хотела было бросить пару комплиментов по поводу моей собственной игры, но, взглянув на выражение моего лица, сказала только:
— Рада, что ты получил удовольствие. Рада, что вчера ночью тебе хоть что-то понравилось. — Она опустила глаза: замешательство и остатки злости на Дэрика покрыли пятнами ее воспоминания, и неприятное чувство вернулось к нам обоим.
— Прошлой ночью была не обычная публика, — сказала Аргентайн. — Это был закрытый вечер. Я просто хочу, чтобы ты знал. Впредь такого не случится.
Я промолчал.
— Тебе нравятся мистерии, а? — спросила она, чтобы разорвать молчание.
Я кивнул.
— Ты уверен, что тебе не понравится включиться в цепь? Замкнуть круг?
Аргентайн вскарабкалась на сцену и протянула мне руку. Такое она не часто и не каждому предлагала. Это было извинением. И даже больше.
Я, более чем удивленный, залез вслед за ней. Но при мысли о том, чтобы принять предложение насчет симба всерьез, меня начала душить паника. Я замотал головой:
— У меня — никакого таланта.
— Нельзя знать точно, пока не попробуешь. Мы можем установить с тобой связь сами. Времени это не займет; и даже не будет больно.
Аргентайн приподняла густую гриву волос, показывая мне круглое яркое пятно «блаженства» на шее. Мысли о вчерашнем вечере и о том, что она чувствовала тогда, не оставляли ее.
— Не хочешь узнать?.. — Ей хотелось сыграть с моим мозгом в свою игру и почувствовать — каково это будет, когда я нырну поглубже. Ее медный взгляд не отпускал меня.
Я оглянулся на музыкантов. Интересно, что думают об этом они?
— Может быть… когда-нибудь. Не сегодня, — задумчиво ответил я, слишком занятый своими проблемами. Кроме того, Аргентайн может не придавать этому никакого значения, но если уши и глаза ФТУ засекут меня в этой дыре, я окажусь в глубокой заднице. — В любом случае, твои образы были почти такими же живыми, как и мои. Тебе не нужен псион, коли ты можешь выделывать такие штуки своей собственной головой.
Аргентайн отбросила мои комплименты:
— Голограммы. Дешевые трюки. Я могу представить это, но не могу, несмотря на все зрительные эффекты, заставить людей воскресить образ, придать ему форму, прожить его. Ты-то знаешь, что это не было настоящим.
Я усмехнулся.
— Да, но я забыл. Это магия, верно? Раз ты можешь заставить людей забыть настоящее?
Аргентайн, раздосадованная и польщенная одновременно, неопределенно пожала плечами.
Двое музыкантов начали хлопать и заливаться длинными трелями, когда мы подошли к ним поближе и они опознали меня. По вполне понятным причинам я покраснел.
Но один из музыкантов сказал:
— О! Кот! Я засек тебя в утренних новостях. — И остальные головы закивали в подтверждение. Аргентайн с любопытством повернулась ко мне:
— А что случилось? — В голове ее промелькнула мысль, уж не скрываюсь ли я здесь, в ее клубе, от кого-нибудь.
— Он всего лишь спас твоего «блаженного» и пучок других шишек после того, как ты вышвырнула его отсюда вчера вечером. Какой-то ослиный наемник искрошил себя в мясной салат в та минговой норе. — Флейтистка грациозно поклонилась мне. Тело ее прикрывали длинные тонкие гибкие металлические трубки. Точно такие же заменяли пальцы одной из ее рук.
— Дэрик?.. — сказала Аргентайн, внезапно пронзенная острой стреляющей болью вины-шока-страха. — Дэрик — он в порядке?
Я без энтузиазма кивнул.
— Ты спас его?
— Несчастный случай, — сказал я, и кто-то рассмеялся, но это была не Аргентайн. — Меня наняли для защиты леди Элнер. Просто он попался по дороге.
Аргентайн глядела на меня сквозь запутанный клубок разношерстных мыслей и чувств.
— О! Боже! — пробормотала она, отводя глаза. — Почему он сам мне не сказал?..
— Ты все еще ждешь, что он будет вести себя как человеческое существо? — спросил один из музыкантов с клавиатурой вместо груди. — Обращаться с тобой по-человечески?
— О! Сгинь, Джэкс, — сказала Аргентайн. — Ну кто тебя спрашивает? — Под ее серебряной кожей, серебряными волосами я почувствовал существо, более нормальное, чем Дэрик, и, может быть, более нормальное, чем ей самой того хотелось.
— Дэрик выглядел раздерганным, — решительно вступил кто-то. — Не волнуйся. Может, это придаст ему твердости. — Говорящий оскалился; зубы его — крупные и белые — ослепительно сверкнули на фоне иссиня-черной бороды и такого же цвета кожи. Бороду он носил заткнутой за пояс, а в шею был вмонтирован какой-то инструмент, похожий на заполненный светом мешок.
— И с каких это пор ты встаешь так рано, Миднайт? — едко спросила Аргентайн.
Он заморгал красными, воспаленными глазами.
— Встаешь? Да я еще и не ложился.
Уже поостыв, Аргентайн усмехнулась и передернула плечами, как бы сбрасывая свое настроение.
— Ну, — растирая ладонью щеку, сказала она мне, — в любом случае — спасибо, даже если и не за что. Расскажи, что ты ищешь. Если у нас это есть, ты его получишь.
Я перевел взгляд с Аргентайн на музыкантов и обратно.
— Мы — семья, — успокоила меня Аргентайн. — И их не так-то просто удивить.
Она села на край сцены, свесив ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140