Кто-то уже почти было избавился от него навсегда, но тут меня угораздило помешать им…
Вокруг меня что-то творилось. Кривая невидимой стены скакала, как сумасшедшая, извиваясь змеей; улей содрогался, сокращался, точно желудок, который вдруг обнаружил внутри себя яд. Лихорадочно загоняя в память вереницы проглоченных мною кодов, номера личных счетов тех, кто хотел укокошить Дэрика, я дернул за нить контакта, связывающую меня с Мертвым Глазом.
— (Вот дьявол! Вытащи меня отсюда!)
Я пытался стереть самого себя как файл, снова стать невидимым, как сквозняк, а стены судорожно сжимались, стремясь раздавить меня, превратить в ничто. Если дорога сюда напоминала увлекательную прогулку, то выбраться отсюда — значило вскарабкаться в гору по колено в липкой скользкой грязи: охранная система Смерта распустила вокруг густой молочный туман, стараясь аннулировать незваного гостя, на которого она не могла наложить лапу.
Спасительная нить дернулась.
— (Мертвый Глаз!) — выкрикнул я, но крик не покинул моего тела. Бесформенное удушающее давление росло, загоняя панику домой — в меня, стараясь сделать призрака настолько реальным, чтобы его можно было схватить.
Но в паническом ужасе я уже прыгнул вперед, слепо пробиваясь сквозь плотные волны энергии, и, как молящийся просит Бога о спасении, так и я повторял в уме лишь одно слово: выход, выход, выход, исступленно желая самому себе вырваться отсюда, а полоса моей невидимости становилась все тоньше и тоньше…
Выход. Я вывалился за смертельную черту… один. За/передо мной цитадель Доктора Смерть стала черной, как человеческое сердце на рентгеновском снимке; оно ухватило мой номер, и теперь мне уже никогда не пробраться сквозь его охрану. Но, по крайней мере, оно не могло выследить меня за своими пределами — я не наследил.
И мне никогда не потребуется снова взламывать его стены. Я получил, что хотел. И даже больше.
— (Мертвый Глаз?..)
Молчание.
У меня мелькнула мысль, уж не замурован ли он внутри? Возможно, его здесь и не было; возможно, он отделался от меня, спасая свою шкуру/мозг. Он предостерегал меня от двух ошибок — я сделал обе: позволил охране Смерта заметить меня и потерял связь. А сейчас, оглядываясь вокруг, я понял, что совершил и третью: вышел не там, где вошел.
Я двинулся, высматривая в прицел что-нибудь знакомое, пробуя обогнуть замок Смерта или поймать в фокус хотя бы одну из прежних информационных опухолей, которую я опознал бы среди блуждающих в темном электромагнитном поле гор. Но, если в этом мире и существовало три измерения, все они были мутантами, которые меняли свой облик при малейшей моей попытке заставить их стабилизироваться и отказывались шевелиться в ответ на мои усилия их изменить. Без мозга Мертвого Глаза, который мог навести фокус в моем собственном, в этой земле трудно было найти необходимое для ориентировки количество примет и знаков. Если же он где-то здесь и ждет меня, то таким способом мне его никогда не найти.
Я продолжал искать, фокусируясь на его образе, выкликая его по имени. Мне стало любопытно, сколько же времени я живу вне своего тела?.. Сколько прошло минут или часов, захотело ли оно есть, пить?.. Впало ли в отчаяние? И что случится со мной, если оно умрет… если небытие сморгнет меня, как слезу, и мой призрак умрет тоже, и не буду ли я блуждать здесь вечно случайным бесприютным сгустком энергии…
Меня затопляла паника, и стало тяжелее удерживать в голове смутно видимые образы. Мертвый Глаз бросил меня, когда связь оборвалась, удрал к чертовой бабушке, испугавшись охраны Смерта и воображая, что от меня и мокрого места не осталось. Интересно, что он будет делать дальше? Вернется ли, станет ли меня искать? А какого дьявола? Что он будет делать с моим телом? Вероятно, стащит на улицу — как какую-нибудь отслужившую свое вещь. И тогда мне отсюда никогда не выбраться…
Мозг мой начал распыляться, как морось в воздухе, на миллионы микрочастиц, расползаясь в жидкое облако рассеянной энергии. Я собрал себя заново, матерясь на чем свет стоит: мне вовсе не улыбалась перспектива исчезнуть, растворившись в эфире, и тем самым доставить Мертвому Глазу удовольствие. Внизу подо мной, в вакууме — а мне хотелось, чтобы внизу был вакуум, поскольку Мертвый Глаз сказал, что мы находимся в космосе, — я, как мне казалось, почувствовал присутствие чего-то знакомого: странную кристаллическую опухоль, которая вполне могла быть телом орбитальной станции, мимо которой мы проходили по дороге сюда. А под станцией, как опять же мне казалось, я уловил — правда, смутно — мощный энергетический импульс Земной Сети. Я нацелился на нее, принуждая себя сконцентрироваться. И затем, не успев, слава Богу, запутаться в карте или довести свои нервы до припадка, я нащупал дорогу, по которой пришел.
Следов или примет, по которым можно было найти обратный путь, не было: мы просто не могли их оставить, поскольку не могли, когда шли сюда, что-либо изменить. Я положился на свои чувства, нюх, инстинкт, опускаясь по спирали сквозь вакуум, осязая энергетические поля, которые становились все интенсивнее, плотнее, по мере того как меня всасывало в информационную воронку Земли. Ориентация возвращалась ко мне, и я начал верить, что мой внутренний взгляд вполне способен выбрать верный путь. Все это напоминало мне прибор ночного видения, когда ты следишь за кем-нибудь исподтишка, или управление кораблем в кромешной тьме, которую лишь изредка раскалывает зигзаг молнии.
Снова и снова я нырял во что-нибудь знакомое — и выныривал, увы, опять в незнакомом месте. Я поворачивал не туда, и мне приходилось накручивать лишние круги, потому что все дороги, на которые я натыкался, походили друг на друга, как две капли воды. Я пытался стать логически мыслящей машиной — анализирующей, корректирующей, изменяющей курс… рыскал в треске эфира в поисках знакомых фрагментов, бесформенного, нечленораздельного бормотания ядер данных, шепота любопытных субсистем. Я настойчиво убеждал себя, что просто ввинчиваюсь обратно в свое тело, что мой призрак — лишь призрак и что, добравшись до конца, я найду выход…
Но как бы я себя ни убеждал, я все равно знал, что нахожусь здесь слишком долго. И чем дольше я блуждал, тем реальнее становилось небытие, тем легче было уловить паучьи голоса призраков, живших в этом вакууме. Я попробовал задать им вопросы и получил почти понятные ответы, указывающие мне дороги, видеть которые я не мог. Временами я уже был готов закричать, но перспектива застрять здесь навсегда в компании машинных душ так ужасала меня, что крик казался мне таким же бессмысленным действием, как смех или плач.
Узрев знакомые — как мне уже в тысячный раз показалось, — флюиды, я потек к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Вокруг меня что-то творилось. Кривая невидимой стены скакала, как сумасшедшая, извиваясь змеей; улей содрогался, сокращался, точно желудок, который вдруг обнаружил внутри себя яд. Лихорадочно загоняя в память вереницы проглоченных мною кодов, номера личных счетов тех, кто хотел укокошить Дэрика, я дернул за нить контакта, связывающую меня с Мертвым Глазом.
— (Вот дьявол! Вытащи меня отсюда!)
Я пытался стереть самого себя как файл, снова стать невидимым, как сквозняк, а стены судорожно сжимались, стремясь раздавить меня, превратить в ничто. Если дорога сюда напоминала увлекательную прогулку, то выбраться отсюда — значило вскарабкаться в гору по колено в липкой скользкой грязи: охранная система Смерта распустила вокруг густой молочный туман, стараясь аннулировать незваного гостя, на которого она не могла наложить лапу.
Спасительная нить дернулась.
— (Мертвый Глаз!) — выкрикнул я, но крик не покинул моего тела. Бесформенное удушающее давление росло, загоняя панику домой — в меня, стараясь сделать призрака настолько реальным, чтобы его можно было схватить.
Но в паническом ужасе я уже прыгнул вперед, слепо пробиваясь сквозь плотные волны энергии, и, как молящийся просит Бога о спасении, так и я повторял в уме лишь одно слово: выход, выход, выход, исступленно желая самому себе вырваться отсюда, а полоса моей невидимости становилась все тоньше и тоньше…
Выход. Я вывалился за смертельную черту… один. За/передо мной цитадель Доктора Смерть стала черной, как человеческое сердце на рентгеновском снимке; оно ухватило мой номер, и теперь мне уже никогда не пробраться сквозь его охрану. Но, по крайней мере, оно не могло выследить меня за своими пределами — я не наследил.
И мне никогда не потребуется снова взламывать его стены. Я получил, что хотел. И даже больше.
— (Мертвый Глаз?..)
Молчание.
У меня мелькнула мысль, уж не замурован ли он внутри? Возможно, его здесь и не было; возможно, он отделался от меня, спасая свою шкуру/мозг. Он предостерегал меня от двух ошибок — я сделал обе: позволил охране Смерта заметить меня и потерял связь. А сейчас, оглядываясь вокруг, я понял, что совершил и третью: вышел не там, где вошел.
Я двинулся, высматривая в прицел что-нибудь знакомое, пробуя обогнуть замок Смерта или поймать в фокус хотя бы одну из прежних информационных опухолей, которую я опознал бы среди блуждающих в темном электромагнитном поле гор. Но, если в этом мире и существовало три измерения, все они были мутантами, которые меняли свой облик при малейшей моей попытке заставить их стабилизироваться и отказывались шевелиться в ответ на мои усилия их изменить. Без мозга Мертвого Глаза, который мог навести фокус в моем собственном, в этой земле трудно было найти необходимое для ориентировки количество примет и знаков. Если же он где-то здесь и ждет меня, то таким способом мне его никогда не найти.
Я продолжал искать, фокусируясь на его образе, выкликая его по имени. Мне стало любопытно, сколько же времени я живу вне своего тела?.. Сколько прошло минут или часов, захотело ли оно есть, пить?.. Впало ли в отчаяние? И что случится со мной, если оно умрет… если небытие сморгнет меня, как слезу, и мой призрак умрет тоже, и не буду ли я блуждать здесь вечно случайным бесприютным сгустком энергии…
Меня затопляла паника, и стало тяжелее удерживать в голове смутно видимые образы. Мертвый Глаз бросил меня, когда связь оборвалась, удрал к чертовой бабушке, испугавшись охраны Смерта и воображая, что от меня и мокрого места не осталось. Интересно, что он будет делать дальше? Вернется ли, станет ли меня искать? А какого дьявола? Что он будет делать с моим телом? Вероятно, стащит на улицу — как какую-нибудь отслужившую свое вещь. И тогда мне отсюда никогда не выбраться…
Мозг мой начал распыляться, как морось в воздухе, на миллионы микрочастиц, расползаясь в жидкое облако рассеянной энергии. Я собрал себя заново, матерясь на чем свет стоит: мне вовсе не улыбалась перспектива исчезнуть, растворившись в эфире, и тем самым доставить Мертвому Глазу удовольствие. Внизу подо мной, в вакууме — а мне хотелось, чтобы внизу был вакуум, поскольку Мертвый Глаз сказал, что мы находимся в космосе, — я, как мне казалось, почувствовал присутствие чего-то знакомого: странную кристаллическую опухоль, которая вполне могла быть телом орбитальной станции, мимо которой мы проходили по дороге сюда. А под станцией, как опять же мне казалось, я уловил — правда, смутно — мощный энергетический импульс Земной Сети. Я нацелился на нее, принуждая себя сконцентрироваться. И затем, не успев, слава Богу, запутаться в карте или довести свои нервы до припадка, я нащупал дорогу, по которой пришел.
Следов или примет, по которым можно было найти обратный путь, не было: мы просто не могли их оставить, поскольку не могли, когда шли сюда, что-либо изменить. Я положился на свои чувства, нюх, инстинкт, опускаясь по спирали сквозь вакуум, осязая энергетические поля, которые становились все интенсивнее, плотнее, по мере того как меня всасывало в информационную воронку Земли. Ориентация возвращалась ко мне, и я начал верить, что мой внутренний взгляд вполне способен выбрать верный путь. Все это напоминало мне прибор ночного видения, когда ты следишь за кем-нибудь исподтишка, или управление кораблем в кромешной тьме, которую лишь изредка раскалывает зигзаг молнии.
Снова и снова я нырял во что-нибудь знакомое — и выныривал, увы, опять в незнакомом месте. Я поворачивал не туда, и мне приходилось накручивать лишние круги, потому что все дороги, на которые я натыкался, походили друг на друга, как две капли воды. Я пытался стать логически мыслящей машиной — анализирующей, корректирующей, изменяющей курс… рыскал в треске эфира в поисках знакомых фрагментов, бесформенного, нечленораздельного бормотания ядер данных, шепота любопытных субсистем. Я настойчиво убеждал себя, что просто ввинчиваюсь обратно в свое тело, что мой призрак — лишь призрак и что, добравшись до конца, я найду выход…
Но как бы я себя ни убеждал, я все равно знал, что нахожусь здесь слишком долго. И чем дольше я блуждал, тем реальнее становилось небытие, тем легче было уловить паучьи голоса призраков, живших в этом вакууме. Я попробовал задать им вопросы и получил почти понятные ответы, указывающие мне дороги, видеть которые я не мог. Временами я уже был готов закричать, но перспектива застрять здесь навсегда в компании машинных душ так ужасала меня, что крик казался мне таким же бессмысленным действием, как смех или плач.
Узрев знакомые — как мне уже в тысячный раз показалось, — флюиды, я потек к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140