- Мальчики! Вы что, ссоритесь? - закричала она. - А ну - брэк!
Я опасливо покосился на мадам Еписееву, но она стойко несла службу у одноногого столика, настороженно поглядывая на гигантскую люстру под потолком
- Арсений! Вот это встреча! - продолжала голосить Катькина подруга. - Вот уж не ожидала увидеть ТЕБЯ здесь!
Я опять оглянулся и приглушенно выдавил:
- Давай-ка отойдем.
- Это еще зачем?! - взвился Мошкарев.
Мария вздрогнула и принялась шарить в толпе глазами. Марина прикрикнула на гения:
- Славик, ну зачем ты так?! Мы что, не можем поговорить с Арсением? - Она взяла меня под руку и хитровато добавила, желая позлить своего клетчатого спутника: - Пойдем, Сеня, а Славик постоит в очереди.
Я начал бочком пробираться за спасительную колонну. Марина же тащила меня в противоположную сторону, оглушительно тарахтя:
- Я с мужем опять поссорилась. А у Мошкарева как раз были контрамарки. В партер, представляешь? Его кто-то из местных шишек пригласил…
- Уж не сам ли Чайковский? - съязвил я. - А может быть, Пушкин?
- Да нет, по-моему, дирижер. Правда, Мошкарев лапочка? Заметил, как он меня блюдет? Прямо джигит какой-то!
Марину окружало стойкое облако «Шанели», мадам Еписеева не могла не повернуть свой точеный носик на вожделенный аромат. Я скривился, бестолковая Катькина подруга, увидев мою физиономию, приняла это на свой счет.
- Ну что? Обиделся? Ну ладно, ладно. Ты тоже лапочка. Я ведь говорила тебе… - Она еще повысила голос. - Говорила, что я тебя люблю?
- Г-говорила… - прошептали мои бледные уста.
- Подлец!!! - донеслось откуда-то сбоку. - Между нами все кончено!!!
Головы, заполнявшие фойе, начали расходиться в разные стороны, как круги на воде. Людские волны обиженно бороздил затылок мадам Еписеевой.
Глава 31
Полный буйсук
Говоря по-толстовски, все обломалось в доме Смешалкиных. Я предпринял отчаянную попытку рвануться следом за Машей, но публика стояла стеной. Как воды Красного моря перед египетской конницей. Если мадам Еписеева будет сорок лет скитаться по пустыням, то я могу и не дожить до сладостного мига нашей встречи.
Марина изумленно взирала на мои судорожные попытки протиснуться сквозь толпу. Она даже не поняла, что произошло.
- О! Да ты и впрямь сумасшедший, - протянула она.
- Отстань, ради бога! - в сердцах прошипел я. - И зачем только тебя сюда понесло? Ну почему именно сегодня, скажи на милость?!
От стойки буфета отделилась фигура Мошкарева. Он засеменил на своих тоненьких ножках, затряс жидкими волосами и завопил:
- Как вы разговариваете с женщиной! Да еще в святом храме искусства! Немедленно извинитесь!
Перед моим носом появился маленький костистый кулачок. Я отодвинул его в сторону, как ветку, и спокойно сказал:
- Вы бы помолчали о святых храмах. Ваше, с позволения сказать, капище я недавно посетил. Без всякого удовольствия!
- Арсений! Ну что ты такое говоришь? - вступилась за свою религию и ее жреца Марина. - Вячеслав жизнь кладет на то, чтобы донести в закосневшие массы хоть что-то новое!
- Я бы на его месте занялся чем-нибудь другим.
- Арсений!!!
Мошкарев обвил Маринины плечи суковатой рукой и неожиданно миролюбиво проговорил:
- Оставь, Мариночка. Далеко не все понимают мое искусство. В этом МОЯ беда, но никак не публики, - свободной рукой он сделал картинный жест в сторону этой самой «публики», то есть меня. - Но все-таки было бы небезынтересно узнать ваше мнение о святом храме, в котором мы имеем удовольствие находиться. Что вы думаете о Большом?
- Я вообще ненавижу театр! И Большой в частности!
Мое раздражение в свете последних событий выглядело вполне естественным.
Провозвестник нового брезгливо посмотрел на меня и заметил своей спутнице:
- Похоже, этот господин пришел сюда исключительно с гастрономическими целями. В таком случае нам не о чем разговаривать. Я… - Он приосанился. - Я даже не обижаюсь!
- Это правда? - Марина с обожанием заглянула в водянистые глаза Мошкарева.
- Ну конечно, душа моя!
Вальсируя, они стали медленно отплывать к буфетной стойке. Я же похоронным шагом двинулся к выходу.
На улице разыгралась метель. Я поплотнее запахнул пальто и вышел на площадь. К правой ноге что-то прицепилось. Я раздраженно дернул ботинком. Но препятствие не исчезало. Глянув вниз, я обнаружил, что в моей штанине увязла колючка розы. За ней послушно волочился весь остальной букет.
Находка показалась мне символической. Может, не все еще потеряно? Я подобрал обледеневшие цветы и зачем-то сунул их за пазуху. Грудь обдало холодом. Через минуту я почувствовал, как намок Виталькин галстук. Розы начали таять. На глаза навернулись слезы. Глупо и неромантично… Гораздо умнее немедленно вынуть цветы из-за пазухи, пока рубашка не испортилась, и выкинуть к чертям собачьим.
Так я и сделал и с некоторым облегчением зашагал к метро. Дурь все это. На Маше необходимо поставить крест. Я ее, конечно, ни в чем не виню - у каждого свои недостатки. Например, ревнивый характер. Мария вряд ли теперь простит меня. Или я ошибаюсь?
Немного поразмыслив, я поехал к Катьке. Как давно я не видел женщину, которая ни в чем меня не подозревает, ничего не требует, а если и ругается, то вполне беззлобно.
Двор мадам Колосовой являл собой сплошной каток. Недавние лужи покрылись льдом, и я скользил, еле передвигая ноги. Занятый поддержанием равновесия, я потерял бдительность. У подъезда одиноко торчала телефонная будка, а в подворотне опять толпились какие-то личности. Как в прошлый раз… Увидав рой сигаретных огоньков, я не на шутку испугался. Неужели Мухрыгин не шутил, и его дружки изо дня в день поджидают меня у Катькиного подъезда?
«В будку заходить нельзя, - трусливо подумал я. - Это отрежет пути к отступлению». Домой! Скорей!
Я суетливо сунул очки в карман и с ловкостью фигуриста скользнул за будку. Из подворотни доносились мрачные и невнятные голоса.
- …долго еще?
- …околеешь тут совсем…
- …братва, он не придет…
Ага, «братва»! Так и есть, меня поджидают! Мурашки забегали вверх и вниз по моему телу, будто тоже хотели спрятаться.
- …надо домой к нему… тогда уж верняк…
Вот это новости! Домой! А я-то тешил себя надеждой, что мой дом - моя крепость.
Я начал красться вдоль фасада. Надо убираться отсюда, и поскорее! Но куда? Искать спасение. Но где?
На освещенном пятачке сгрудилось несколько таксофонов. Я нащупал в кармане жетоны и, уняв дрожь в пальцах, принялся накручивать номер Рыбкина. Телефоны, как назло, не работали. На мои мольбы откликнулся лишь пятый по счету аппарат.
- Меня п-преследуют, - задыхаясь, прошептал я, как только Рыбкин снял трубку. - Сделай что-нибудь!
- Старик, - Рыбкин зевнул, - ты дома?
- Да в том-то и дело, что нет! Ко мне вот-вот нагрянут… Посмотри, там никого нет у моего подъезда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87