Если весело до слёз, это ничего. А влюблённые как? Воркуют?
– Уж половину гнёздышка свили, ваше величество. Диваны вам растреплют, того и гляди…
– Пускай… А что вчера, на обеде у Александра? Ты была? Как они? Что внучка?
– Ох, просто ужас, ваше величество… Все старания генеральши Ливен оказались напрасными… Воспитание её ни к чему не привело. Это такая особа, наша маленькая Александрина… совершенно испорченная. Уединяется с молодым человеком… Верите ли, я подозреваю, что она даже целуется с ним, если выпадет удобная минутка…
– Право? Не может быть?!
– Мне кажется, я не ошиблась, ваше величество. А он?! Это дикий людоед какой-то, а не христианский государь… За ужином не пил и не ел ничего, как мы все. А пожирал глазами великую княжну. Как она цела осталась – Бог ведает.
– Удивительно! Ну, ступай, играй, секретничай там, болтушка. Только знай, что и твои секреты я всё знаю… Потом, потом… Ступай…
Звенит золото, переходя из красивых рук государыни к её партнёрам, которым она охотно проигрывает партию за партией…
Звенят и рокочут мелодично, негромко струны гитары…
Звучит за цветами юный голос короля, который делится с невестой своими грёзами.
И вдруг неожиданно он задаёт ей вопрос, словно мимоходом:
– А скажите, когда нам придётся в день коронации приобщаться… Вы будете приобщаться вместе со мною, как королева моего верного народа?..
– Вместе с вами? Приобщаться, как вы?.. Конечно… Охотно… если это можно. И если бабушка на это согласна. Мы все слушаем бабушку…
Тёмная тень мелькнула на бледном лице юноши-короля. Но он быстро овладел собой… Снова ласково касается руки девушки, берёт её в свою руку и начинает новый рассказ о том, что было, что должно ещё свершиться… Чего никогда не было, но о чём он грезит порой…
* * *
В этот же вечер Мария Фёдоровна приписала в записке, приготовленной для мужа: «Добрый и дорогой друг мой! Возблагодарим Господа: обручение назначено на вечер понедельника, в бриллиантовой гостиной… Обручать будет митрополит. После обрученья состоится бал в тронной зале. Маша»
* * *
Накануне обрученья жених целый вечер провёл в семье невесты, один, без регента, который, словно неусыпный страж, сопровождал его всюду и везде.
Под зорким взглядом сурового отца король невольно чувствовал стеснение, хотя Павел проявил особое внимание, почти нежность к будущему зятю.
Только перед самым ужином, когда обе княжны, Мария Фёдоровна и король очутились несколько в стороне от других, обособленной группой, влюблённые заговорили живее, задушевнее.
– Что нынче с вами? Вы, может быть, не совсем здоровы? – вдруг спросила юношу княжна, обычно никогда не задававшая вопросов; глаза её с тревогой остановились на лице короля, вспыхнувшем от неожиданности.
Действительно, кроме стеснения, какое все почти испытывали в присутствии Павла, когда бывали у него, король был суровее, мрачнее обыкновенного. Какая-то совсем непривычная, скорбная чёрточка пролегла у рта… Брови часто сходились, хмурились, как будто тяжёлую задачу решал про себя король.
Так может выглядеть вождь перед решительным боем или человек, стоящий на переломе своей жизни, игрок, поставивший на карту многое и наблюдающий, куда ляжет его карта, направо или налево. Бита или дана…
Помолчав, юноша поднял на девушку грустный взгляд; к обычному выражению удовольствия и любви примешивалась какая-то жалость, печаль.
– А вы сами не знаете, почему мне не по себе, княжна? Я здоров, но… у меня грустные мысли рождаются в душе…
В эту минуту к ним подошла великая княгиня Мария Фёдоровна.
– Теперь, у вас? Господин Густав, этого быть не должно не может… В эти годы, когда вы любите и вас любят. Не красней, малютка. Твоя мама может это сказать. И вы скоро будете вполне счастливы… Месяца не осталось ждать как вы – совершеннолетний, король! Над вами никакой, хотя бы самой лёгкой опеки…
– Да, через три недели и три дня опека кончается… Соберутся генеральные штаты… Я – король! Но я не о том. Меня печалит разлука! – каким-то особенным, напряжённым тоном произнёс жених, словно удерживал слёзы, готовые задрожать на глазах, прорваться в звуках его речи.
– Разлука? – грустным нежным эхом откликнулась княжна, тоже побледнела, опустила головку. Потухли сверкающие радостью и огнём глаза.
– Да почему разлука? И какая? Надолго ли, господин Густав? Ведь это от вас зависит… Небольшая отлучка – ещё не разлука. Да и без неё можно обойтись…
– Нет, ваше высочество. Придётся расстаться месяцев на семь, на восемь… Так мы с регентом полагаем… Свадьбу можно устроить только весной…
– С регентом?! Ну, это другое дело. Всё-таки почему столько месяцев, не пожелаете ли сказать? Вот посмотрите, Александрита уже готова заплакать…
– О, нет, нет… Я, мама… Если надо… Я… я буду ждать.
– Разумеется. Никто и не говорит, моё дитя. Я так спросила мосье Густава… А по-моему, срок можно сократить. Взять и обвенчаться теперь же!
– Я вам скажу, ваше высочество. Уезжая, мы не думали, чтобы всё так благополучно и скоро устроилось, – глядя скорее на девушку, словно её желая успокоить, заговорил король. – Дворец мой совсем в запущенном виде, не отделан, чтобы принять мою прелестную, милую королеву, как подобает… Как я хотел!
– Пустое! Совершенные пустяки, мосье Густав! Двор собрать недолго, особенно ради такого события. А дворец? Спросите вашу невесту… Если кто любит кого, тот не обращает внимания на отделку покоев… Не правда ли, малютка? Видите, как радостно она закивала головой… Маленькой, глупенькой… влюблённой головкой… Не упрямьтесь, мой друг. Слушайте, что говорит ваше юное чуткое сердце. Оно порою бывает умнее всех дипломатов и регентов в мире… Не хочу обижать никого! Вы женитесь! Малютка поедет с вами – и дело с концом!..
– Со мной?! Теперь? – вдруг с блеском в глазах, охваченный каким-то новым порывом, переспросил король. И сейчас же снова потемнел. – Это невозможно. Осенью море так опасно.
Мать замолчала, не находя возражений. И среди наступившей в этом уголке тишины робко прозвучали слова княжны:
– С вами мне ничего не страшно.
Король протянул руку, взял холодные пальцы невесты, заглянул в её испуганные и счастливые глаза.
Казалось, сейчас она глядит в самую душу юноши, читает там тайные его мысли. И эта робкая мольба, этот полувздох, полупросьба – было последней попыткой отстоять своё счастье, побороть то неминуемое, злое, грозящее впереди, отчего бледным и сумрачным выглядело лицо юноши.
Мать чувствовала, что происходит что-то неладное. Но её уравновешенная, спокойная, германская натура не могла уловить тонких изгибов этих юных, но уже надломленных чем-то душ.
И, видя только колебания юноши, она снова заговорила:
– Доверьтесь мне, мосье Густав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
– Уж половину гнёздышка свили, ваше величество. Диваны вам растреплют, того и гляди…
– Пускай… А что вчера, на обеде у Александра? Ты была? Как они? Что внучка?
– Ох, просто ужас, ваше величество… Все старания генеральши Ливен оказались напрасными… Воспитание её ни к чему не привело. Это такая особа, наша маленькая Александрина… совершенно испорченная. Уединяется с молодым человеком… Верите ли, я подозреваю, что она даже целуется с ним, если выпадет удобная минутка…
– Право? Не может быть?!
– Мне кажется, я не ошиблась, ваше величество. А он?! Это дикий людоед какой-то, а не христианский государь… За ужином не пил и не ел ничего, как мы все. А пожирал глазами великую княжну. Как она цела осталась – Бог ведает.
– Удивительно! Ну, ступай, играй, секретничай там, болтушка. Только знай, что и твои секреты я всё знаю… Потом, потом… Ступай…
Звенит золото, переходя из красивых рук государыни к её партнёрам, которым она охотно проигрывает партию за партией…
Звенят и рокочут мелодично, негромко струны гитары…
Звучит за цветами юный голос короля, который делится с невестой своими грёзами.
И вдруг неожиданно он задаёт ей вопрос, словно мимоходом:
– А скажите, когда нам придётся в день коронации приобщаться… Вы будете приобщаться вместе со мною, как королева моего верного народа?..
– Вместе с вами? Приобщаться, как вы?.. Конечно… Охотно… если это можно. И если бабушка на это согласна. Мы все слушаем бабушку…
Тёмная тень мелькнула на бледном лице юноши-короля. Но он быстро овладел собой… Снова ласково касается руки девушки, берёт её в свою руку и начинает новый рассказ о том, что было, что должно ещё свершиться… Чего никогда не было, но о чём он грезит порой…
* * *
В этот же вечер Мария Фёдоровна приписала в записке, приготовленной для мужа: «Добрый и дорогой друг мой! Возблагодарим Господа: обручение назначено на вечер понедельника, в бриллиантовой гостиной… Обручать будет митрополит. После обрученья состоится бал в тронной зале. Маша»
* * *
Накануне обрученья жених целый вечер провёл в семье невесты, один, без регента, который, словно неусыпный страж, сопровождал его всюду и везде.
Под зорким взглядом сурового отца король невольно чувствовал стеснение, хотя Павел проявил особое внимание, почти нежность к будущему зятю.
Только перед самым ужином, когда обе княжны, Мария Фёдоровна и король очутились несколько в стороне от других, обособленной группой, влюблённые заговорили живее, задушевнее.
– Что нынче с вами? Вы, может быть, не совсем здоровы? – вдруг спросила юношу княжна, обычно никогда не задававшая вопросов; глаза её с тревогой остановились на лице короля, вспыхнувшем от неожиданности.
Действительно, кроме стеснения, какое все почти испытывали в присутствии Павла, когда бывали у него, король был суровее, мрачнее обыкновенного. Какая-то совсем непривычная, скорбная чёрточка пролегла у рта… Брови часто сходились, хмурились, как будто тяжёлую задачу решал про себя король.
Так может выглядеть вождь перед решительным боем или человек, стоящий на переломе своей жизни, игрок, поставивший на карту многое и наблюдающий, куда ляжет его карта, направо или налево. Бита или дана…
Помолчав, юноша поднял на девушку грустный взгляд; к обычному выражению удовольствия и любви примешивалась какая-то жалость, печаль.
– А вы сами не знаете, почему мне не по себе, княжна? Я здоров, но… у меня грустные мысли рождаются в душе…
В эту минуту к ним подошла великая княгиня Мария Фёдоровна.
– Теперь, у вас? Господин Густав, этого быть не должно не может… В эти годы, когда вы любите и вас любят. Не красней, малютка. Твоя мама может это сказать. И вы скоро будете вполне счастливы… Месяца не осталось ждать как вы – совершеннолетний, король! Над вами никакой, хотя бы самой лёгкой опеки…
– Да, через три недели и три дня опека кончается… Соберутся генеральные штаты… Я – король! Но я не о том. Меня печалит разлука! – каким-то особенным, напряжённым тоном произнёс жених, словно удерживал слёзы, готовые задрожать на глазах, прорваться в звуках его речи.
– Разлука? – грустным нежным эхом откликнулась княжна, тоже побледнела, опустила головку. Потухли сверкающие радостью и огнём глаза.
– Да почему разлука? И какая? Надолго ли, господин Густав? Ведь это от вас зависит… Небольшая отлучка – ещё не разлука. Да и без неё можно обойтись…
– Нет, ваше высочество. Придётся расстаться месяцев на семь, на восемь… Так мы с регентом полагаем… Свадьбу можно устроить только весной…
– С регентом?! Ну, это другое дело. Всё-таки почему столько месяцев, не пожелаете ли сказать? Вот посмотрите, Александрита уже готова заплакать…
– О, нет, нет… Я, мама… Если надо… Я… я буду ждать.
– Разумеется. Никто и не говорит, моё дитя. Я так спросила мосье Густава… А по-моему, срок можно сократить. Взять и обвенчаться теперь же!
– Я вам скажу, ваше высочество. Уезжая, мы не думали, чтобы всё так благополучно и скоро устроилось, – глядя скорее на девушку, словно её желая успокоить, заговорил король. – Дворец мой совсем в запущенном виде, не отделан, чтобы принять мою прелестную, милую королеву, как подобает… Как я хотел!
– Пустое! Совершенные пустяки, мосье Густав! Двор собрать недолго, особенно ради такого события. А дворец? Спросите вашу невесту… Если кто любит кого, тот не обращает внимания на отделку покоев… Не правда ли, малютка? Видите, как радостно она закивала головой… Маленькой, глупенькой… влюблённой головкой… Не упрямьтесь, мой друг. Слушайте, что говорит ваше юное чуткое сердце. Оно порою бывает умнее всех дипломатов и регентов в мире… Не хочу обижать никого! Вы женитесь! Малютка поедет с вами – и дело с концом!..
– Со мной?! Теперь? – вдруг с блеском в глазах, охваченный каким-то новым порывом, переспросил король. И сейчас же снова потемнел. – Это невозможно. Осенью море так опасно.
Мать замолчала, не находя возражений. И среди наступившей в этом уголке тишины робко прозвучали слова княжны:
– С вами мне ничего не страшно.
Король протянул руку, взял холодные пальцы невесты, заглянул в её испуганные и счастливые глаза.
Казалось, сейчас она глядит в самую душу юноши, читает там тайные его мысли. И эта робкая мольба, этот полувздох, полупросьба – было последней попыткой отстоять своё счастье, побороть то неминуемое, злое, грозящее впереди, отчего бледным и сумрачным выглядело лицо юноши.
Мать чувствовала, что происходит что-то неладное. Но её уравновешенная, спокойная, германская натура не могла уловить тонких изгибов этих юных, но уже надломленных чем-то душ.
И, видя только колебания юноши, она снова заговорила:
– Доверьтесь мне, мосье Густав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190