Сад приобрел совершенно фантастический вид. К тому же Али запустил романтическую музыку, заранее подобранную Дэвидом.
Круглый стол был поставлен под эвкалиптами на лужайке, сбегавшей вниз, к темному морю, посеребренному луной. Вечер был просто сказочный: исчерна-синее безоблачное небо, полное звезд, теплый воздух, напоенный ароматом жасмина.
Али то и дело подливал ей в хрустальный бокал охлажденное белое вино, и Камилла почувствовала, что начинает расслабляться. Она обнаружила, что не так уж голодна, всего лишь разок-другой поддев на вилку кушаний.
Вопреки своей воле и элементарному здравомыслию она сызнова подпадала под обаяние Максима, завороженная его чарами, гипнотизирующим голосом, исходящим от него теплом. Будучи полжизни влюбленной в него – да, ей тогда было двадцать пять, – она знала, что перед ним она особенно беззащитна. Вот и сейчас она хохочет над его россказнями, с удовольствием выслушивает все, что он говорит, и рада, что она с ним, плененная его магнетизмом.
Он был так прямодушен и прост с ней, что в какой-то момент во время ужина Камилла чуть было не спросила, почему он тогда, в январе, так неожиданно исчез из ее жизни. Но сдержалась. Испугалась его ответа – да, она не хотела его услышать. Не была уверена, что сможет уместить его в своем сознании, если Максим признается, что поступил так потому, что по-прежнему любит Анастасию. Эта мысль остановила ее, и она напомнила себе о том, что дала слово не поддаваться его ворожбе. Но никак нельзя отрицать, что в этот вечер он особенно хорош. Он ее ослеплял. И потому, когда он поцеловал ее в щечку, благодарный за раскат смеха, которым она отозвалась за какую-то его остроту, и потом, когда поднял ее руку и поцеловал кончики пальцев, она не отняла руки и не протестовала.
За крепким сладким кофе, поданным в маленьких чашечках, Камилла пристально всматривалась в лицо Максима при свете свечей, силясь понять мотивы его поведения. Похоже, он был здесь не только ради того, чтобы извиниться перед ней и поужинать.
После очень затянувшейся паузы, когда он ответил на ее долгий пытливый взгляд своим немигающим, она задала ему вопрос:
– Чего ты хочешь?
– Я хочу тебя, Камилла.
– Надолго ли?
– На эту ночь. И еще на две недели – пока я в этих местах.
– А потом?
– Не знаю.
– Что ж, по крайней мере, ты честен.
– Я хочу быть с тобой честным, Камилла. Меньшее тебя не устроит. Тем более теперь. Ведь верно? Ответь мне.
– Я тоже хочу тебя, не стану отрицать. Но… я боюсь.
– Не бойся. Обещаю, что я больше тебя не обижу.
– Ты меня обидишь тем, что будешь меня любить, всколыхнешь мои чувства, а потом уйдешь и не вернешься.
Он хранил молчание. Ни один мускул не дрогнул на его красивом лице.
Спокойно молчала и она.
Они поедали друг друга глазами, сгорая от взаимного желания.
– Я не стану твоей любовницей.
– Я знаю, – сказал он. Голос его был так же тих, как ее. Отодвинув стул, он поднялся. – Пойдем, прогуляемся по саду, – предложил он, помогая ей встать.
Она позволила ему взять себя под руку, чувствуя, как воля покидает ее, едва только дело касается Максимилиана Уэста. Вдруг он остановился, положил руки на ее обнаженные плечи, а затем повернул ее лицо к себе и стал разглядывать, легко прикасаясь к нему пальцами:
– Ты так прелестна, Камилла, и я страшно хочу тебя. Но не стану себя навязывать. Решение за тобой.
– Я тоже тебя хочу, Максим, – прошептала она. Он наклонился к ней и слегка поцеловал в губы, но тотчас отпрянул:
– Может быть, пойдем в дом?
В ответ Камилла могла лишь кивнуть.
Максим запер дверь спальни, прислонился к ней спиной и стоял, глядя на Камиллу и изо всех сил сдерживая себя.
Она вошла первой и теперь, неподвижная, как статуя, стояла посреди комнаты в полосе лунного света, лившегося через распахнутое окно.
Чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее давило у него в груди. Она была очень красивая женщина, настоящая английская роза. Она всегда держалась строго и благородно. Однако за этим фасадом благовоспитанности пряталась земная, чувственная, чрезвычайно желанная женщина. Именно этот контраст в ней больше всего волновал Максима, огнем разливаясь по жилам. С первого же момента их любовной близости он сразу почувствовал ее мощную сексуальность, дававшую ему силу вновь и вновь. С Камиллой он достигал оргазма по нескольку раз за ночь.
В течение трех месяцев, что они были вместе в прошлом году, она всякий раз полностью удовлетворяла его, когда они занимались любовью, причем так, как не могла ни одна другая женщина, кроме Анастасии, ныне для него потерянной. Он отогнал мысли о своей жене. Экс-жене. Думать о ней сейчас было для него губительно. Если он вызовет образ Стасси, то не сумеет ничего. Но не ради этого он проделал весь этот путь, разыскивая Камиллу, желая вновь быть с ней в постели, вновь разжечь чувства и восстановить связь. Теперь он не имел права завязнуть в раздумьях о прошлом. Меньше всего он сейчас нуждался в осечке такого рода, в душевном разладе. Он и так пребывал в нем на протяжении последних шести месяцев.
Максим правильно оценил Камиллу. Она была не из тех женщин, что легко меняют сексуальных партнеров, и он не сомневался, что после него в ее жизни других мужчин не было.
– О, Максим… – тихо произнесла Камилла, глядя в упор на двинувшегося к ней Максимилиана и делая шаг навстречу.
Он сбросил на стул пиджак, снял галстук и принялся торопливо расстегивать сорочку на ходу. Он остановился перед Камиллой и, улыбаясь, медленно размотал на ее шее длинный шифоновый шарф, вынул серебряные гребни из ее волос, каскадом полившихся на плечи и грудь.
– Сними это, – мягко велел он, прикоснувшись к лифу ее платья.
Она послушно сбросила платье и прижалась к Максиму голой грудью.
Он легким поцелуем коснулся ее губ, затем нагнулся и поцеловал груди. Округлые, упругие и высокие, похожие на груди девочки. Он продолжал осыпать их поцелуями, подводя Камиллу к кровати. Плавно опустил ее, склонился над ней, снял с нее туфли, стянул серые ажурные трусики. Поочередно отстегнул подвязки, осторожно стянул один чулок, затем другой.
Ее глаза неотрывно смотрели ему в лицо.
– Я постоянно думал о тебе, постоянно хотел тебя, месяцами. Не желаю сейчас все испортить спешкой.
– Да, – прошептала она. Сердце у нее учащенно билось, ее трясло. В ней начинал разгораться жар, чего с другими мужчинами у нее никогда не бывало. Только с Максимом Уэстом. Стоило ему взглянуть на нее, и она возбуждалась. Одна его манера снимать с нее белье уже доводила ее до экстаза, распаляла влечение. Она прикрыла глаза и подавила стон вожделения, не желая хотя бы малейшим звуком вызвать срыв напряжения, нараставшего в нем, в них обоих. Я хочу тебя, думала она. Сию минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148