На первый взгляд могло показаться, что картины развешаны бессистемно, однако, если приглядеться, в интерьере не было ничего случайного или отсутствия замысла. Все изображения и полотна неизменно радовали взор Максима и забавляли его.
Для Максима «Аннабел» был скорее продолжением самого дома Марка Берли, нежели рестораном и ночным клубом, и в этом, по-видимому, заключался невероятный успех клуба. Обеденный зал создавал ощущение домашней гостиной сельского, типично английского поместья, с его пестрыми ситцами, рисунками, цветами, с его добротностью и очарованием, а также вышколенным и добропорядочным персоналом, отличным обслуживанием и, наконец, простыми домашними блюдами – по большей части лучшими в английской кухне, которой Максим отдавал предпочтение.
Он считал, что нигде на свете не существует ничего подобного «Аннабел», а когда находился за границей, то, думая о Лондоне, острей всего ощущал нехватку атмосферы именно этого места, этого клуба. До последнего прихода сюда он отсутствовал в городе несколько недель, и, возможно, отчасти этим объяснялось его неважное настроение. Во всяком случае, в этот вечер он был особенно рад возвращению в родную стихию. Напряжение дня покидало его в тот самый момент, когда он переступал порог «Аннабел». Здесь он чувствовал себя надежно изолированным от опасностей окружающего мира. «Вот он, мой родной дом вне дома, – подумалось ему, и он мысленно добавил со скепсисом: – это место я предпочитаю дому. Впрочем, у меня ведь нигде больше нет дома, разве не так?»
Дотянулся до рюмки, торопливо отпил глоток, откинулся на подушки и заставил себя сосредоточиться на только что состоявшейся встрече в офисе Корешка.
Он сообразил, что его разбирает любопытство насчет газетной империи Листера, и удивлялся, почему это так? Не успел он как следует поразмыслить, как заметил направлявшегося к нему менеджера Луиса, лицо которого представляло сплошную улыбку. Они были давними приятелями, знали друг друга больше тридцати лет, с той поры, когда Луис еще служил метрдотелем в ресторане «Мирабелла» на Керзон-стрит, тут неподалеку за углом. Между ними существовало единственное в своем роде товарищество, возникшее в процессе многочисленных и самых разных совместно пережитых в прошлом ситуаций, а также благодаря взаимной симпатии.
Максим вскочил, просияв, они обменялись сердечными рукопожатиями, и Луис поздравил его с посвящением в рыцарство. Приятели стояли и болтали, обмениваясь новостями. Вскоре Луиса позвали к телефону, и Максим опять уселся на диван и взялся за рюмку. Но уже в следующий момент ему пришлось снова встать – в зал на душистом облаке вплыла Грэм Лонгдон.
Грэм Лонгдон, его персональная помощница тридцати семи лет от роду, высокая, тощая, как жердь, американка с кудрявой рыжевато-каштановой копной волос и ярчайшими зелеными глазами, не считалась красивой в классическом понимании этого слова, тем не менее была очаровательной молодой женщиной, очень привлекательной, с густыми бровями, высокими скулами над пухловатыми щечками и большим чувственным ртом. Родом из Ричмонда, штат Вирджиния, независимая, вспыльчивая и прямодушная, а порой и непредсказуемая, она являла собой, по мнению Максима, одну из умнейших и интереснейших персон, которых он когда-либо знавал, и была его надежной правой рукой.
Чрезвычайно элегантный черный бархатный костюм, на искушенный взгляд Максима, демонстрировал последний крик парижской моды: узкая облегающая юбка-карандаш, жакет с отделкой в виде аксельбанта из черных бус и шелковых кистей. Ее длинные хорошей формы ноги были в тончайших черных шелковых чулках и черных открытых туфельках на низком каблуке. Из украшений – только крупные бриллиантовые серьги в виде цветков и на запястье часы с бриллиантами – «Картье» тридцатых годов.
Максим пошел навстречу даме и, взяв ее под руку, проводил к угловому столику.
– Ты прекрасно выглядишь. – В его голосе слышалось неподдельное восхищение.
– Благодарю, Максим. – Она широко улыбнулась. – Всегда, когда должна идти сюда, чувствую себя обязанной надеть свой лучший туалет, и потому еще раз сгоняла в «Ритц», чтобы переодеться. Извини за опоздание, босс, – проговорила она со свойственным ей веселым возбуждением.
– Да ты ничуть не опоздала, – он возвратил ей улыбку. Его, как всегда, рассмешила ее непочтительность и упорство: она величала его боссом с первого дня, когда пришла к нему работать. Это его раздражало, и он было попытался заставить ее прекратить. Однако она игнорировала его протесты, и с тех пор он навсегда остался боссом. Он с этим свыкся и больше не возражал. Она вызывала ничуть не меньшее восхищение оттого, что оставалась сама собой и не шла на компромисс, чтобы соответствовать представлениям о добропорядочности служащего компании. Она была честна, прямолинейна, откровенна и резковата, подчас даже слишком. Грэм многих в компании награждала прозвищами, конечно, не всех, а по большей части тех, с кем повседневно имела дело. Эти прозвища были весьма меткими, и кое-кого даже приводили в уныние.
– Ты стоишь ожидания, Грэм, у тебя сегодня поистине восхитительный вид. Давай выпьем по рюмочке перед ужином, и ты расскажешь мне, что произошло в офисе после моего ухода. Что тебе заказать? Как обычно бокал шампанского? Или что-нибудь другое?
– Пожалуйста, шампанского, Максим. – Грэм положила на стол черную бархатную сумочку, уселась поудобней напротив, закинула ногу на ногу, оправила юбку.
По всему чувствовалось, что ее буквально распирает от нетерпения сообщить нечто конфиденциальное. Она наклонилась вперед, выражение ее лица стало вдруг загадочным, в ее и без того живых глазах запрыгали чертики, умное лицо вспыхнуло от волнения.
– Относительно «Винонда Групп» мне все теперь ясно. После телефонных переговоров за последнюю пару часов с Питером Хейлброном в Нью-Йорке я пришла к выводу, что нам имеет смысл выставить на торги нашу заявку! Для нас это дело верняк. Отличная компания, ее стоит взять под наш контроль, несмотря на некоторые сложности. Я изучила последние два телекса от Питера и…
– Если только они не лишены способности чувствовать, я осмелюсь предположить, что ты рассеяла их ряды, – перебил ее Максим.
– А то! – Она искоса взглянула на него. – Не твоего ли я поля ягода, босс?
Максим, сдержав улыбку, не отреагировал на ее реплику.
Грэм с жаром продолжала.
– У «Винонды» есть несколько убыточных филиалов, но их можно будет в два счета ликвидировать. Мы могли бы оставить себе прибыльные филиалы и реорганизовать их, просто придали бы немного шика «Уэст Интернэшнл».
Она умолкла – официант принес бокал шампанского – и подождала, покуда они останутся вдвоем, потом продолжила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148