Ты как забирался?
- Ну, использовал волю, умение, решимость, талант. Такие вот вещи.
- Пошел бы ты!..
- Эй, старик, слушай! Второпях ничего не предпринимай. Этот крюк - он больше для отвода глаз.
- Если я навернусь, навернется и пиво.
- Эхма!
Не было никакого надежного способа забраться на гребень. Прижавшись к скале и обдумывая ситуацию, Джонатан про себя выругался. У него стало вырисовываться совершенно немыслимое решение.
- Дай слабины! - крикнул он вниз.
- Не делай глупостей, Джон. Мы и так уже очень здорово поднялись.
- Пройти девяносто девять процентов пути - это и есть неудача. Слабины, черт тебя возьми!
Скрючившись под нависшей скалой, выпиравшей во все стороны, Джонатан прижал ладони к скальному выступу прямо над собой. Постоянно перекачивая вес между ногами и ладонями, он мог поочередно расслаблять руки и продвигать их вперед. По мере того как угол наклона его тела увеличивался, сила, необходимая для продвижения, все возрастала, пока не настал такой момент, когда он уже был не в состоянии оторвать ладонь от скалы над собой - иначе он бы камнем полетел вниз. Ему приходилось дюйм за дюймом пропихивать ладони дальше, сдирая кожу и обагряя скалу кровью. Наконец, когда ноги его уже дрожали от непомерной усталости, его пальцы нащупали край гребня и зацепились за него. Надежность захвата он оценить не мог и знал, что, когда подтянет колени, его тело так далеко откачнется от скалы, что удержаться он никак не сможет. На самом деле ему уже ничего не надо было решать: ни вернуться назад, ни дольше удерживаться в таком положении он не мог. Силы почти покинули его.
Он вжимался в скалу до тех пор, пока кости его пальцев не почувствовали скалу непосредственно, минуя подушечки. Затем он резко разжал руки, одновременно оттолкнулся ногами, сгруппировался и закинул ноги вверх.
На какое-то мгновение только ноги Джонатана были по бедра перекинуты через гребень. Верхняя часть тела вместе с рюкзаком начали тянуть его вниз головой в бездну. Он карабкался, сопротивлялся, скользя на животе, неуклюже и вовсе неэстетично, в отчаянной животной борьбе с тяготением.
Он лежал лицом вниз, задыхаясь. Из открытого рта слюна стекала на плоский горячий камень вершины. Сердце болезненно стучало в самые уши, ладони саднило от мелкозернистых камней, впившихся прямо в мясо. Легкий ветерок холодил ему волосы, свалявшиеся и торчащие колтуном от пота. Собрав все силы, он сел и осмотрелся. Он был на плоском каменном пятачке, для достижения которого и предпринимались все эти усилия. Чувствовал он себя просто потрясающе. Преисполненный восторга победы, он ухмыльнулся сам себе.
- Эй! Джон! - раздался из-под гребня голос Бена. - Как наскучит восхищаться собой, может, меня поднимешь?
Джонатан обмотал веревку вокруг небольшого выступа и начал сидячую страховку, пока Бен карабкался через гребень.
Они молчали минут десять, измотанные восхождением и преисполненные благоговения перед открывшимся вокруг пейзажем. Они являли собой самую высокую точку во всей округе. До самого горизонта тянулась мерцающая в мареве пустыня, плоская как тарелка. По одну сторону от их пятачка они могли видеть пансионат Бена, уменьшенный расстоянием так, что бассейн казался осколком зеркала, сверкающим на солнце. Время от времени порывы ветра сносили со скалы удушливую жару и охлаждали их мокрые от пота рубашки.
Они откупорили две оставшиеся банки.
- Поздравляю, старик. С очередной целочкой!
- О чем это ты? - Джонатан с благодарностью отхлебнул теплой пены.
- Я и подумать не мог, что кто-нибудь заберется на этот столб.
- Но ты же сам забирался!
- Кто тебе такое сказал?
- Ты.
- Ну знаешь, немногого же ты в этой жизни добьешься, если будешь верить таким завзятым лжецам.
Джонатан помолчал.
- Так. Изволь-ка объясниться, Бен.
- Ну, просто мой маленький розыгрыш обернулся против меня же самого. К этому столбику пристреливались очень неплохие скалолазы. Но он так и остался нетронутым. Все пасовали перед самым последним отрезком. Признайся, что он немножко с придурью. Я даже сказал бы, что ни один человек в здравом уме на него бы не сунулся. Особенно, если к другому концу веревки привязан друг.
- Прости, Бен, я об этом не подумал.
- Да, ты не из тех, кто вообще об этом думает. Я-то рассчитывал, что, если у тебя не получится с восхождением, которое, по-твоему, сделал даже я со своей хромой ногой, ты еще призадумаешься, прежде чем лезть на Айгер.
- Ты так настроен против моего участия?
- Да уж настроен, иначе не скажешь. Я, старик, этого восхождения просто боюсь. - Бен вздохнул и смял банку. - Но, как я уже сказал, мой план против меня же обернулся. Теперь, когда ты сюда забрался, уже ничто в мире тебя от Айгера не удержит.
- У меня нет выбора, Бен. От этого восхождения у меня зависит все. Мой дом. Мои картины.
- Слыхал я, что покойникам от домов и картин радости немного.
- Слушай. Может быть, хоть это заставит тебя посмотреть на дело по-другому. Если все пойдет хорошо, мне, возможно, и вовсе не придется лезть на Айгер. Есть шанс, что я смогу закончить свое дело до начала восхождения.
Бен замотал головой, будто чувствовал, что там, внутри, не все на месте.
- Я что-то ни хрена не понимаю. Уж слишком хитро все.
Джонатан с силой сжал ладони, проверяя, очень ли больно. Ладони были липкие от прозрачной сукровицы, но болели несильно.
- Давай возвращаться.
Оставив крючья для будущих скалолазов, они на длинных дюльферах достигли основания за сорок минут. Это было даже как-то нечестно после шести часов изнурительного подъема.
Немедленно их окружила толпа поздравителей, которые наперебой хлопали их по спине, предлагали поставить выпивку и делились своими соображениями о том, каким бы образом стали подниматься они сами, если бы были скалолазами. Бен, обняв каждой рукой по премиленькой юной особе, пошел во главе всей толпы обратно в пансионат. Джонатан же, внезапно опустошенный и потяжелевший, - теперь нервная энергия его больше не подпитывала, поплелся за праздничной процессией. Он удивился, увидев несколько в стороне от торжествующей группы Майлза Меллафа, холодного и высокомерного, в небесно-голубом шелковом костюме, с тщательно расчесанным, скулящим и бьющимся, словно в судорогах, шпицем в руках. Майлз пошел рядом с Джонатаном.
- Впечатляющий аттракцион. Знаешь, Джонатан, за все время нашей дружбы я еще ни разу не видел, как ты поднимаешься по скале. Это по-своему довольно элегантно.
Джонатан шел дальше, ни слова не говоря.
- Особенно эффектной была последняя часть. У меня даже немного мурашки по спине пробежали. Но ты все же справился. Так в чем же дело? Ты весь какой-то убитый.
- На это можешь не надеяться.
- Ой, да я далек от того, чтобы тебя недооценивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
- Ну, использовал волю, умение, решимость, талант. Такие вот вещи.
- Пошел бы ты!..
- Эй, старик, слушай! Второпях ничего не предпринимай. Этот крюк - он больше для отвода глаз.
- Если я навернусь, навернется и пиво.
- Эхма!
Не было никакого надежного способа забраться на гребень. Прижавшись к скале и обдумывая ситуацию, Джонатан про себя выругался. У него стало вырисовываться совершенно немыслимое решение.
- Дай слабины! - крикнул он вниз.
- Не делай глупостей, Джон. Мы и так уже очень здорово поднялись.
- Пройти девяносто девять процентов пути - это и есть неудача. Слабины, черт тебя возьми!
Скрючившись под нависшей скалой, выпиравшей во все стороны, Джонатан прижал ладони к скальному выступу прямо над собой. Постоянно перекачивая вес между ногами и ладонями, он мог поочередно расслаблять руки и продвигать их вперед. По мере того как угол наклона его тела увеличивался, сила, необходимая для продвижения, все возрастала, пока не настал такой момент, когда он уже был не в состоянии оторвать ладонь от скалы над собой - иначе он бы камнем полетел вниз. Ему приходилось дюйм за дюймом пропихивать ладони дальше, сдирая кожу и обагряя скалу кровью. Наконец, когда ноги его уже дрожали от непомерной усталости, его пальцы нащупали край гребня и зацепились за него. Надежность захвата он оценить не мог и знал, что, когда подтянет колени, его тело так далеко откачнется от скалы, что удержаться он никак не сможет. На самом деле ему уже ничего не надо было решать: ни вернуться назад, ни дольше удерживаться в таком положении он не мог. Силы почти покинули его.
Он вжимался в скалу до тех пор, пока кости его пальцев не почувствовали скалу непосредственно, минуя подушечки. Затем он резко разжал руки, одновременно оттолкнулся ногами, сгруппировался и закинул ноги вверх.
На какое-то мгновение только ноги Джонатана были по бедра перекинуты через гребень. Верхняя часть тела вместе с рюкзаком начали тянуть его вниз головой в бездну. Он карабкался, сопротивлялся, скользя на животе, неуклюже и вовсе неэстетично, в отчаянной животной борьбе с тяготением.
Он лежал лицом вниз, задыхаясь. Из открытого рта слюна стекала на плоский горячий камень вершины. Сердце болезненно стучало в самые уши, ладони саднило от мелкозернистых камней, впившихся прямо в мясо. Легкий ветерок холодил ему волосы, свалявшиеся и торчащие колтуном от пота. Собрав все силы, он сел и осмотрелся. Он был на плоском каменном пятачке, для достижения которого и предпринимались все эти усилия. Чувствовал он себя просто потрясающе. Преисполненный восторга победы, он ухмыльнулся сам себе.
- Эй! Джон! - раздался из-под гребня голос Бена. - Как наскучит восхищаться собой, может, меня поднимешь?
Джонатан обмотал веревку вокруг небольшого выступа и начал сидячую страховку, пока Бен карабкался через гребень.
Они молчали минут десять, измотанные восхождением и преисполненные благоговения перед открывшимся вокруг пейзажем. Они являли собой самую высокую точку во всей округе. До самого горизонта тянулась мерцающая в мареве пустыня, плоская как тарелка. По одну сторону от их пятачка они могли видеть пансионат Бена, уменьшенный расстоянием так, что бассейн казался осколком зеркала, сверкающим на солнце. Время от времени порывы ветра сносили со скалы удушливую жару и охлаждали их мокрые от пота рубашки.
Они откупорили две оставшиеся банки.
- Поздравляю, старик. С очередной целочкой!
- О чем это ты? - Джонатан с благодарностью отхлебнул теплой пены.
- Я и подумать не мог, что кто-нибудь заберется на этот столб.
- Но ты же сам забирался!
- Кто тебе такое сказал?
- Ты.
- Ну знаешь, немногого же ты в этой жизни добьешься, если будешь верить таким завзятым лжецам.
Джонатан помолчал.
- Так. Изволь-ка объясниться, Бен.
- Ну, просто мой маленький розыгрыш обернулся против меня же самого. К этому столбику пристреливались очень неплохие скалолазы. Но он так и остался нетронутым. Все пасовали перед самым последним отрезком. Признайся, что он немножко с придурью. Я даже сказал бы, что ни один человек в здравом уме на него бы не сунулся. Особенно, если к другому концу веревки привязан друг.
- Прости, Бен, я об этом не подумал.
- Да, ты не из тех, кто вообще об этом думает. Я-то рассчитывал, что, если у тебя не получится с восхождением, которое, по-твоему, сделал даже я со своей хромой ногой, ты еще призадумаешься, прежде чем лезть на Айгер.
- Ты так настроен против моего участия?
- Да уж настроен, иначе не скажешь. Я, старик, этого восхождения просто боюсь. - Бен вздохнул и смял банку. - Но, как я уже сказал, мой план против меня же обернулся. Теперь, когда ты сюда забрался, уже ничто в мире тебя от Айгера не удержит.
- У меня нет выбора, Бен. От этого восхождения у меня зависит все. Мой дом. Мои картины.
- Слыхал я, что покойникам от домов и картин радости немного.
- Слушай. Может быть, хоть это заставит тебя посмотреть на дело по-другому. Если все пойдет хорошо, мне, возможно, и вовсе не придется лезть на Айгер. Есть шанс, что я смогу закончить свое дело до начала восхождения.
Бен замотал головой, будто чувствовал, что там, внутри, не все на месте.
- Я что-то ни хрена не понимаю. Уж слишком хитро все.
Джонатан с силой сжал ладони, проверяя, очень ли больно. Ладони были липкие от прозрачной сукровицы, но болели несильно.
- Давай возвращаться.
Оставив крючья для будущих скалолазов, они на длинных дюльферах достигли основания за сорок минут. Это было даже как-то нечестно после шести часов изнурительного подъема.
Немедленно их окружила толпа поздравителей, которые наперебой хлопали их по спине, предлагали поставить выпивку и делились своими соображениями о том, каким бы образом стали подниматься они сами, если бы были скалолазами. Бен, обняв каждой рукой по премиленькой юной особе, пошел во главе всей толпы обратно в пансионат. Джонатан же, внезапно опустошенный и потяжелевший, - теперь нервная энергия его больше не подпитывала, поплелся за праздничной процессией. Он удивился, увидев несколько в стороне от торжествующей группы Майлза Меллафа, холодного и высокомерного, в небесно-голубом шелковом костюме, с тщательно расчесанным, скулящим и бьющимся, словно в судорогах, шпицем в руках. Майлз пошел рядом с Джонатаном.
- Впечатляющий аттракцион. Знаешь, Джонатан, за все время нашей дружбы я еще ни разу не видел, как ты поднимаешься по скале. Это по-своему довольно элегантно.
Джонатан шел дальше, ни слова не говоря.
- Особенно эффектной была последняя часть. У меня даже немного мурашки по спине пробежали. Но ты все же справился. Так в чем же дело? Ты весь какой-то убитый.
- На это можешь не надеяться.
- Ой, да я далек от того, чтобы тебя недооценивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83