Для того чтобы точно назвать ему объект, у Дракона оставались всего сутки.
Гора, объект, Джемайма. И за всем этим - его дом, его картины. Вот что самое главное.
Он заметил, что начинает нервничать, и тут же подал по всей нервной системе команду успокоиться. И все же плечи его оставались напряженными, а для того, чтобы согнать с лица хмурые складки, потребовалось усилие мускулов.
- Можно к вам присоединиться? - Сама фраза была вопросительной, интонация же - нет. Карл уселся, прежде чем Джонатан успел ответить.
Последовала пауза, во время которой Джонатан допил коньяк. Фрейтаг нервничал. Его осанка была настолько напряжена, что сделалась какой-то хрупкой.
- Я пришел переговорить с вами.
- Да, я догадался.
- Я хочу поблагодарить вас.
- Меня? Поблагодарить?
- Я ожидал, что вы будете против моего маршрута... моего руководства. Если бы вы стали возражать, остальные бы присоединились к вам. Ведь мистер Боумен - это ваш человек. А Биде - это флюгер, повернет туда, куда ветер подует. - Карл опустил глаза, не меняя угловатой позы. - Знаете, для меня это очень важно. Очень важно быть руководителем в этой группе.
- Да, мне тоже так показалось.
Фрейтаг поднял ложку и аккуратно положил ее на то же самое место.
- Герр доктор? - сказал он, не поднимая глаз. - Я ведь вам не очень симпатичен?
- Нет. Не очень.
Карл кивнул.
- Так я и думал. Вы находите меня... неприятным? - Он посмотрел на Джонатана с еле заметной улыбкой, исполненной отваги.
- Да, неприятным. А также весьма неловким в общении и ужасно неуверенным в себе.
Карл хрипло рассмеялся.
- Меня? Неуверенным в себе?
- Угу. С обычной в таких условиях избыточной компенсацией за абсолютно обоснованное чувство собственной неполноценности, свойственное типичному немцу.
- Вы всех людей подразделяете по национальному типу?
- Не всех. Только типичных.
- Как, должно быть, для вас проста жизнь!
- Нет, жизнь не проста. Просты, по большей части, люди, с которыми она меня сводит.
Фрейтаг слегка поправил ложку указательным пальцем.
- Спасибо вам, герр доктор. Вы были очень добры, проявив такую откровенность. Теперь и я буду с вами откровенен. Я хочу, чтобы вы поняли, почему мне так важно возглавить это восхождение.
- Это совершенно не обязательно.
- Мой отец...
- Ей-богу, Карл! Мне это решительно безразлично.
- Мой отец не сочувствует моему интересу к альпинизму. Я - последний в семье, и он хочет, чтобы я унаследовал дело.
Джонатан не отвечал. Он испытывал удивление и неловкость от робости в голосе Карла, и ему меньше всего хотелось быть наперсником этого юнца.
- Мы, наша семья, производим инсектициды. - Карл посмотрел в окно на светящиеся под луной пятна снега. - И это даже забавно, когда сознаешь, что во время войны мы делали... мы делали... - Карл поджал верхнюю губу и выморгал из глаз предательский блеск.
- Карл, вам и было-то всего пять лет, когда война кончилась.
- Хотите сказать, что это не моя вина?
- Хочу сказать, что вы не имеете никакого права на ту фальшивую трагедию, которую вам так хочется передо мной разыграть.
Карл посмотрел на него с ожесточением и отвернулся.
- Отец считает меня неспособным... недостаточно серьезным чтобы принять на себя ответственность, причитающуюся мне. Но скоро он будет вынужден мной восхищаться. Вы сказали, что находите меня неприятным неловким в общении. Так вот что я вам скажу: мне вовсе не обязательно полагаться на приятные манеры, чтобы достичь... того, чего я хочу достичь. Я - великий альпинист. И по природным дарованиям, и по упорнейшей подготовке, я - великий альпинист. Лучше, чем вы. Лучше, чем Андерль. Увидите, когда пойдете за мной в связке. - Его глаза горели фанатичным огнем. - Когда-нибудь все скажут, что я - великий альпинист. Да. - Он отрывисто кивнул. - И мой отец будет хвастать мной перед своими друзьями-бизнесменами.
В этот момент Джонатан обозлился на мальчишку. Теперь санкция будет трудной, кто бы из них ни оказался объектом.
- Это все, что вы мне хотели сказать, Карл?
- Да.
- Тогда, наверное, вам лучше идти. Я полагаю, что мадам Биде ждет вас.
- Она вам сказала?..
- Нет. - Джонатан отвернулся и посмотрел в окно, где гора обнаруживала свое присутствие большим куском беззвездного пространства в черном небе.
Через минуту он услышал, как молодой человек встал и вышел из столовой.
КЛЯЙНЕ ШАЙДЕГГ, 10 ИЮЛЯ
Джонатан проснулся поздно. Солнце вовсю светило в окно и теплом разливалось по одеялу. Встретить новый день он не жаждал. Накануне он засиделся в столовой, глядя в черный прямоугольник окна, за которым стоял невидимый Айгер. Его мысли блуждали по кругу: восхождение - санкция Джемайма. Когда же наконец он заставил себя подняться в номер, чтобы лечь спать, он встретил в холле Анну - она как раз закрывала дверь комнаты Карла.
Ни волоска не выбилось из прически, ни морщиночки на платье. Она стояла и спокойно глядела на него, почти с презрением, уверенная, что у него достанет благоразумия никому ничего не рассказывать.
- Позвольте предложить вам стаканчик на ночь? - спросил он, настежь распахнув дверь в свой номер.
- Было бы очень мило. - Она прошла в комнату впереди него.
Они молча потягивали "Лафрейг"; необъяснимая дружеская связь между ними основывалась на их взаимном понимании, что они друг для друга угрозы не представляют. Они никогда не переспят друг с другом - здесь надежным изолятором служили эмоциональная сдержанность и умение использовать людей в своих целях. Этими качествами они оба обладали и восхищались ими друг в друге.
- Блаженны кроткие, - сказала Анна, - ибо их есть... таким, как мы с вами.
Джонатан улыбнулся в знак согласия, но внезапно замер, внимательно прислушиваясь к отдаленному грохоту.
- Гром? - спросила Анна. Джонатан покачал головой.
- Лавина.
Звук дважды нарастал, как прибой, потом стих. Джонатан допил виски.
- Эти лавины, наверное, очень страшные, когда находишься там, наверху, - сказала Анна.
- Страшные.
- Не могу понять, почему Жан-Поль так упорно стремится к этому восхождению - в его-то возрасте.
- Не можете?
Она недоверчиво посмотрела на него.
- Ради меня?
- И вы это прекрасно знаете.
Она опустила свои роскошные ресницы и посмотрела в стаканчик с виски.
- Бедняжка! - негромко сказала она.
За завтраком настроения в группе распределились совершенно иным образом, чем вчера. Страх Бена исчез, к нему вернулось более свойственное ему мужественно-веселое настроение. Свежая погодка и сильный антициклон, пришедший с севера, многократно увеличили его надежды на успех восхождения. Свежевыпавшему снегу на самых высоких ледниках не хватило еще времени, чтобы превратиться в лед и навечно слиться со льдом ледников, но пока погода держалась, сход большей лавины был маловероятен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Гора, объект, Джемайма. И за всем этим - его дом, его картины. Вот что самое главное.
Он заметил, что начинает нервничать, и тут же подал по всей нервной системе команду успокоиться. И все же плечи его оставались напряженными, а для того, чтобы согнать с лица хмурые складки, потребовалось усилие мускулов.
- Можно к вам присоединиться? - Сама фраза была вопросительной, интонация же - нет. Карл уселся, прежде чем Джонатан успел ответить.
Последовала пауза, во время которой Джонатан допил коньяк. Фрейтаг нервничал. Его осанка была настолько напряжена, что сделалась какой-то хрупкой.
- Я пришел переговорить с вами.
- Да, я догадался.
- Я хочу поблагодарить вас.
- Меня? Поблагодарить?
- Я ожидал, что вы будете против моего маршрута... моего руководства. Если бы вы стали возражать, остальные бы присоединились к вам. Ведь мистер Боумен - это ваш человек. А Биде - это флюгер, повернет туда, куда ветер подует. - Карл опустил глаза, не меняя угловатой позы. - Знаете, для меня это очень важно. Очень важно быть руководителем в этой группе.
- Да, мне тоже так показалось.
Фрейтаг поднял ложку и аккуратно положил ее на то же самое место.
- Герр доктор? - сказал он, не поднимая глаз. - Я ведь вам не очень симпатичен?
- Нет. Не очень.
Карл кивнул.
- Так я и думал. Вы находите меня... неприятным? - Он посмотрел на Джонатана с еле заметной улыбкой, исполненной отваги.
- Да, неприятным. А также весьма неловким в общении и ужасно неуверенным в себе.
Карл хрипло рассмеялся.
- Меня? Неуверенным в себе?
- Угу. С обычной в таких условиях избыточной компенсацией за абсолютно обоснованное чувство собственной неполноценности, свойственное типичному немцу.
- Вы всех людей подразделяете по национальному типу?
- Не всех. Только типичных.
- Как, должно быть, для вас проста жизнь!
- Нет, жизнь не проста. Просты, по большей части, люди, с которыми она меня сводит.
Фрейтаг слегка поправил ложку указательным пальцем.
- Спасибо вам, герр доктор. Вы были очень добры, проявив такую откровенность. Теперь и я буду с вами откровенен. Я хочу, чтобы вы поняли, почему мне так важно возглавить это восхождение.
- Это совершенно не обязательно.
- Мой отец...
- Ей-богу, Карл! Мне это решительно безразлично.
- Мой отец не сочувствует моему интересу к альпинизму. Я - последний в семье, и он хочет, чтобы я унаследовал дело.
Джонатан не отвечал. Он испытывал удивление и неловкость от робости в голосе Карла, и ему меньше всего хотелось быть наперсником этого юнца.
- Мы, наша семья, производим инсектициды. - Карл посмотрел в окно на светящиеся под луной пятна снега. - И это даже забавно, когда сознаешь, что во время войны мы делали... мы делали... - Карл поджал верхнюю губу и выморгал из глаз предательский блеск.
- Карл, вам и было-то всего пять лет, когда война кончилась.
- Хотите сказать, что это не моя вина?
- Хочу сказать, что вы не имеете никакого права на ту фальшивую трагедию, которую вам так хочется передо мной разыграть.
Карл посмотрел на него с ожесточением и отвернулся.
- Отец считает меня неспособным... недостаточно серьезным чтобы принять на себя ответственность, причитающуюся мне. Но скоро он будет вынужден мной восхищаться. Вы сказали, что находите меня неприятным неловким в общении. Так вот что я вам скажу: мне вовсе не обязательно полагаться на приятные манеры, чтобы достичь... того, чего я хочу достичь. Я - великий альпинист. И по природным дарованиям, и по упорнейшей подготовке, я - великий альпинист. Лучше, чем вы. Лучше, чем Андерль. Увидите, когда пойдете за мной в связке. - Его глаза горели фанатичным огнем. - Когда-нибудь все скажут, что я - великий альпинист. Да. - Он отрывисто кивнул. - И мой отец будет хвастать мной перед своими друзьями-бизнесменами.
В этот момент Джонатан обозлился на мальчишку. Теперь санкция будет трудной, кто бы из них ни оказался объектом.
- Это все, что вы мне хотели сказать, Карл?
- Да.
- Тогда, наверное, вам лучше идти. Я полагаю, что мадам Биде ждет вас.
- Она вам сказала?..
- Нет. - Джонатан отвернулся и посмотрел в окно, где гора обнаруживала свое присутствие большим куском беззвездного пространства в черном небе.
Через минуту он услышал, как молодой человек встал и вышел из столовой.
КЛЯЙНЕ ШАЙДЕГГ, 10 ИЮЛЯ
Джонатан проснулся поздно. Солнце вовсю светило в окно и теплом разливалось по одеялу. Встретить новый день он не жаждал. Накануне он засиделся в столовой, глядя в черный прямоугольник окна, за которым стоял невидимый Айгер. Его мысли блуждали по кругу: восхождение - санкция Джемайма. Когда же наконец он заставил себя подняться в номер, чтобы лечь спать, он встретил в холле Анну - она как раз закрывала дверь комнаты Карла.
Ни волоска не выбилось из прически, ни морщиночки на платье. Она стояла и спокойно глядела на него, почти с презрением, уверенная, что у него достанет благоразумия никому ничего не рассказывать.
- Позвольте предложить вам стаканчик на ночь? - спросил он, настежь распахнув дверь в свой номер.
- Было бы очень мило. - Она прошла в комнату впереди него.
Они молча потягивали "Лафрейг"; необъяснимая дружеская связь между ними основывалась на их взаимном понимании, что они друг для друга угрозы не представляют. Они никогда не переспят друг с другом - здесь надежным изолятором служили эмоциональная сдержанность и умение использовать людей в своих целях. Этими качествами они оба обладали и восхищались ими друг в друге.
- Блаженны кроткие, - сказала Анна, - ибо их есть... таким, как мы с вами.
Джонатан улыбнулся в знак согласия, но внезапно замер, внимательно прислушиваясь к отдаленному грохоту.
- Гром? - спросила Анна. Джонатан покачал головой.
- Лавина.
Звук дважды нарастал, как прибой, потом стих. Джонатан допил виски.
- Эти лавины, наверное, очень страшные, когда находишься там, наверху, - сказала Анна.
- Страшные.
- Не могу понять, почему Жан-Поль так упорно стремится к этому восхождению - в его-то возрасте.
- Не можете?
Она недоверчиво посмотрела на него.
- Ради меня?
- И вы это прекрасно знаете.
Она опустила свои роскошные ресницы и посмотрела в стаканчик с виски.
- Бедняжка! - негромко сказала она.
За завтраком настроения в группе распределились совершенно иным образом, чем вчера. Страх Бена исчез, к нему вернулось более свойственное ему мужественно-веселое настроение. Свежая погодка и сильный антициклон, пришедший с севера, многократно увеличили его надежды на успех восхождения. Свежевыпавшему снегу на самых высоких ледниках не хватило еще времени, чтобы превратиться в лед и навечно слиться со льдом ледников, но пока погода держалась, сход большей лавины был маловероятен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83