— Чевой-то? — спрашивает кто-то с верхней полки.
— Нам Купочкина…
— А ну подходьте… — И, когда мальчики подошли: — Вы кто есть?
— Представители РКСМ.
— На фронт проситесь? Ладно, сидайте. Утром разберемся.
— Мы разыскиваем политотдел армии, — произносит Шифрин индифферентным тоном. — Не будете ли вы так любезны?…
— А сюда зачем попали? — Собеседник спускает с полки ноги в громадных яловых сапогах. — Документы есть?
Шифрин протягивает комсомольский билет, но Купочкин даже не берет его в руки, — что можно рассмотреть в таком мраке?
— Ребята вы, ребята… — Он сочувственно рассмеялся. — Куда забрели! Политотдел за Орлом. До него еще… — Осторожно спустился громадный мужчина, поставить мальчиков на плечи друг другу, может быть, и сравняются. — Что с вами делать… — Потянулся, зевнул, и вдруг к выходу. — Ладно!
Выпрыгнул из вагона, затопал по шпалам, Шифрин и Славушка за ним.
Дотопал до паровоза, что глядел в сторону Орла, — паровоз и два вагона.
— Везут в политотдел типографию, — объяснил мальчикам и кулаком забарабанил в стенку.
Дверь отодвинулась.
— Чего?
— Слушай, Снежко, — сказал Купочкин. — Вы скоро?
— Чичас.
— Захвати двух комсомольцев, им до зарезу нужно в политотдел.
— Нехай, — ответствовал Снежко. — Только зараз.
Купочкин подсадил мальчиков.
В теплушке темно.
— Ложись у стенки, — скомандовал, видимо, все тот же Снежко. — И не гугукать, люди спят…
В темноте кто-то сопел. Под ногами шуршала солома. Ребята сели на пол, прижались друг к другу.
— Вот видишь, — шепотом сказал Шифрин.
— Что? — шепотом спросил Славушка.
— Едем в политотдел.
Поезд и вправду вскоре пошел.
Проснулись мальчики от холода. Сквозь оконца под крышей просачивался серый рассвет. Какие-то машины, ящики, тюки, в углу что-то накрыто брезентом. И нигде никаких людей.
Вагон тряхнуло, и поезд остановился.
Славушка вскочил.
Брезент вдруг зашевелился, из-под него вылез молодой парень в ватной телогрейке, только-только пробиваются усы, следом за ним мрачный пожилой солдат в длинной шинели, подпоясанной широким рыжим ремнем.
— Добренького утречка, — сказал парень. — Приехали.
Он подошел к двери, поднатужился…
И не успевает дверь откатиться, как в вагон заглядывает военный в фуражке и суконной гимнастерке, перетянутой портупеей.
— Товарищ Снежко! — выкрикивает он. — Вы что, шутите? Добираетесь третий день!
— Не давали паровоз, — мрачно заявляет парень.
Оказывается, он и есть Снежко.
— Революция не считается с отговорками! — кричит военный в портупее и указывает на мальчиков: — Это кто?
Снежко не теряется:
— Погрузочная команда.
— И со столькими людьми вы не могли вырвать паровоз?!
Снежко оборачивается.
— Смир-но! — командует он. — Товарищ завагит! Типография доставлена, погрузочная команда готова к выгрузке.
— Не заправляй мне баки, Снежко, — усмехается завагит. — Все равно я буду вынужден доложить о вашей безалаберности Розалии Самойловне!
— Не надо! Не надо, товарищ завагит! Нам с Егором и так… — Снежко в отчаянии смотрит на своего спутника в длинной шинели. — Егор, подтверди!
Егор размашисто крестится.
— Беспременно…
— Выгружайтесь! — кричит завагит. — Жив-ва!
Снежко тотчас оборачивается к мальчикам:
— А ну ребят… Начали!
Приходится расплачиваться за проезд, нельзя подвести Снежко, и, наконец, просто надо помочь, двоим тут не справиться.
— Быстрей, — приказывает завагит. — Розалия Самойловна ждет…
Это имя, можно сказать, вдохновляет Снежко. Вагон выгружают за какой-нибудь час. Мальчики трудятся в поте лица.
— Теперь можете быть свободны, — великодушно отпускает их Снежко, созерцая груз на перроне. — На подводу мы как-нибудь сами с Егором…
Шифрин облегченно вздыхает.
— А где политотдел?
— Вон! — указывает Снежко. — За деревьями лавка, а за ней большой дом.
32
Станция как станция. Платформа как платформа. С одной стороны туалет, с другой — пакгауз. Колокол. Затхлые помещения. Булыжная площадь. Мужиков человек сто. Домики. Палисадники. Телеги. Лошади у заборов. Но мальчикам все это ни к чему. Товарищи Шифрин и Ознобишин торопятся.
— Ты заметил, как побледнел Снежко? — спрашивает Славушка.
Шифрин иронически жует губами.
— Бесхарактерность!
— А кто такая Розалия Самойловна, как ты считаешь?
— Скорее всего секретарь политотдела, — догадывается Шифрин. — Может доложить и может не доложить…
— О чем?
— О любом происшествии…
Большой деревянный дом. Принадлежал, должно быть, какому-нибудь зажиточному лавочнику. Крыльцо с резным орнаментом. Из дома в дом снуют военные. Сперва не разберешь, кто командир, а кто рядовой красноармеец. Одежда у всех поистрепалась, шинелишки обветшали, сапоги стерлись, но в общем никто не унывает.
На крыльце часовой:
— Куда?
— К начальнику политотдела.
— Документы?
Шифрин предъявляет комсомольский билет, Славушка — удостоверение Успенского волкомпарта.
— Проходите.
В комнате тесно, полно и столов и людей. Писаря или кто? Большая пишущая машинка. Курносый юноша в папахе выстукивает на сером листе, повторяя вслух: «При-ка-зы-ва-ю… Приказываю…» Некто с седыми усами и во френче что-то усердно пишет. Двое спорят: «Я вам говорю… Да вы поймите!» Полевой телефон. «Я вас слушаю… Я вас слушаю…» Еще телефон…
Шифрин вытягивается перед человеком с седыми усами.
— Можно видеть начальника политотдела?
Тот указывает на дверь:
— Туда.
Никто их не замечает, не останавливает.
Шифрин бросает взгляд на Славушку: «Идем, идем…»
Опять столы. Еще больше, чем в первой комнате. Славушка жадно все рассматривает. Стопки книг. Несколько командиров. Это уже определенно командиры. На одном столе два баяна. На другом — початая буханка ржаного хлеба.
Шифрин и здесь подходит к самому пожилому:
— Кто здесь начальник политотдела?
— Скоро будет.
Мальчики замирают у стены. Выгонят или не выгонят? Кажется, они никому не мешают. А может быть, и мешают, но здесь привыкли к посторонним.
Скоро будет. Скоро будет… А его все нет!
Вдруг стук. Дверь! Точно порыв ветра, и частая дробь дождя. Шаги! Дверь нараспашку, и в комнату входят три, нет, четыре человека. Впереди женщина, позади нее двое, нет, трое военных, один в шинели, двое в стеганых куртках. В гимназии была такая преподавательница французского: так скажет «голубчик», что легче сквозь землю провалиться, чем взглянуть на нее и в чем-либо признаться. Знакомая серая дама в сером платье, волосы с проседью и кислая мина на лице, впрочем, не столько кислая, сколько сердитая. Необычная учительница, поверх платья черная кожаная куртка, волосы подстрижены, и на ногах хромовые офицерские сапоги. Нет, таких учительниц Славушка еще не видывал!
Один из двоих, что в стеганых куртках, невысокий, круглолицый, с девическими голубыми глазами, домогается какого-то ответа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204