Итак, у вас, сеньоры-компаньерос, есть два варианта судьбы, которые вы сами должны выбрать. Первый вариант: уважаемый Анхель Рамос Роса выходит отсюда моим законным мужем и министром социального обеспечения республики Хайди. Мэри Грин — я не ошиблась? — становится научным руководителем Технологического института ВМС Хайди. Всем остальным я тоже найду дело. Джерри будет экономическим консультантом. Синди пристроим туда же, куда и Мэри, а Соледад будет работать в министерстве внутренних дел. Марселе я предложу возглавить Всехайдийский женсовет. Условие: полное молчание обо всем, что касается «пыльного телефона», золотых кладов, лежащих в районе Сан-Фернандо, а также
— прорывных программ. Для того чтобы вы соблюдали тайну, вам будут созданы соответствующие условия. Второй вариант — менее выигрышный. Он состоит в том, что все вы погибнете при катастрофе яхты «Дороти», нарвавшейся на плавучую мину, занесенную из Северной Атлантики или Персидского залива. Второй вариант более предпочтителен для меня, первый — для вас.
— Я согласен с первым вариантом, — умоляюще сказал я, глядя в Кискины зрачки, где была холодная воля и жажда власти.
— Леди тоже? — спросила Киска, приглядываясь к Мэри.
— Я свободная женщина, — ответила та. — А ты — комми-шлюха!
— Поскольку дама выбрала второй вариант, — усмехнулась Киска, выдергивая из кобуры пистолет, — я могу ей сказать, вполне откровенно причем, что коммунизм — это прекрасный бизнес, который может принести огромные дивиденды. Если она дура, то это очень печально…
— Не надо стрелять, Кисонька, — попросил я, — у вас там на Хайди есть несколько прекрасных асиенд: «Лопес — 1, 2, 3, 4, 5» и так далее, исключая «Лопес-23», которую героически взорвал Китаец Чарли. На любой из них всех нас можно изолировать и держать под надзором в комфортных условиях, а все прочие — отдать народу в лице секретарей райкомов и директоров заводов. Постепенно, когда мы окончательно привыкнем, ты сможешь нас выпустить.
— А по-моему, расстрелять вас все-таки проще, — вздохнула Киска. — Великий вождь всех времен и народов именно так и делал.
— Ну ты-то пока только вождь хайдийского народа.
— Почему? — обиделась Киска. — Я буду вождем народов Хайди, Гран-Кальмаро и Сан-Фернандо. А потом посмотрим, может, еще чего-нибудь подберем. Хороший вождь должен расстреливать, иначе народ его не будет любить. Мы за первые два дня революции уже уничтожили триста врагов народа, пока шла фиеста. Она, кстати, еще продолжается, и, я думаю, к концу недели мы уничтожим буржуазию и помещиков как класс. Народное достояние значительно приумножится.
— А тебе не помешает 6-й флот или какие-нибудь другие обстоятельства?
— Я думаю, что два-три года нас не тронут, — заметила Киска. — Жаль, конечно, что мистер Хорсфилд так неудачно выбрался отсюда. Конечно, он был не самой главной фигурой. Это, правда, нуждается в уточнении, но я думаю, что найду общий язык… Ну, ладно. Пока я оставлю вас в живых. Мэри, вы мне так или иначе нужны. Без «Аквамарина» мне не разгрузить золото с лодки и с галеона.
— Я не буду помогать коммунистам! — упрямо сказала Мэри.
— Пара уколов в задницу — и ты будешь послушной, — улыбнулась Киска. — Вовсе не обязательно хотеть, чтобы помогать.
— Может быть, ты и Энджела сделаешь послушным с помощью уколов в задницу?
— вызывающе спросила медведица.
— Нет, — сказала Киска. — Я просто считаю его последним из моих шести мужей. Я была единственной женщиной в мире, которая имела гарем из шести мужей. Сейчас их у меня будет столько, сколько я захочу, но официальным мужем будет Энджел, и все мои дети будут носить его фамилию — Рамос. И не надо злить меня, милая девушка. Я тоже люблю демократию, но коммунизм мне нравится все больше. Это начинаешь понимать только тогда, когда становишься вождем трудового народа. Для женщины это особенно приятно, потому что можно дурачить не одного мужчину, как обычно, а сразу многие тысячи. Что касается Анхеля, то я выделяю его из общей массы, потому что он единственный из ныне живущих мужчин, который прожил со мной целый год. Кроме того, у него есть один любопытный способ введения пениса, который я у других не встречала и хотела бы попробовать снова.
— Ручаюсь, что я знаю, о чем вы говорите, — нахально оскалилась медведица, рассчитывая, очевидно, что ее пристрелят, и тем она жутко насолит Киске.
— Очень может быть, — спокойно согласилась Киска и очень разочаровала Мэри. — Ну а сейчас хватит валять дурака, обесточьте свой аппарат и отправляйтесь со мной наверх!
Очередное сумасшествие
Вождиха хайдийского народа довезла нас до раскуроченного подвала на мотовозе в сопровождении своей охраны. Любоваться пристреленными лопесовцами у меня не было времени, но кости их изредка хрустели под колесами локомотива. Когда мы выбрались на свет Божий, то бывший лагерь ооновских бразильцев просто невозможно было узнать. Сожженная цистерна с горючим, которую я подорвал автоматной очередью с вертолета, была лишь маленькой частью общего безобразия. Все постройки были вывернуты наизнанку взрывами гранат и снарядов, выгорели дотла. Уцелел только флагшток, на котором уже развевался красно-черный флаг с золотой звездой и скрещенными мотыгами в обрамлении пальмовых ветвей и здоровенной шестерни с очень редкими зубьями. На закопченных стенах когда-то белых строений уже было написано два десятка лозунгов: «Революция победила!», «Да здравствует Свободная Хайди!», «Смерть фашизму!», «Лопес — импотент и рогоносец», а также много таких, которые я вспомнить стесняюсь.
В лагуне стояли три торпедных катера и «Дороти», над которой тоже развевался флаг Республики Хайди. Чуть в стороне от лагеря ООН, на небольшой прогалине в джунглях, были собраны все те, кого убили на острове, точнее, на поверхности острова. Человек десять революционных хайдийцев сортировали покойников, раскладывая отдельно — лопесовцев, отдельно — хорсфилдовцев, отдельно — бразильцев ООН и наконец — своих. Заодно они с интересом выворачивали всем карманы.
Едва я в своем оранжевом скафандре появился на вертолетной площадке в сопровождении Киски и Мэри, как среди солдат Революционных Вооруженных Сил сперва пошел шепоток, а потом все они, сбежавшись отовсюду, заорали:
— Вива Гагарин!
Как известно, Советы послали своего первого астронавта на Кубу спустя несколько лет после революции. Здешние ребята подумали, что им такое шоу покажут еще раньше. Правда, меня удивило, что они, при такой любви к Гагарину, не знают, что он уже давным-давно разбился. Впрочем, очень может быть, для них слова «Гагарин» и «астронавт» были синонимами.
Киска, подняв кверху руку и мягко помотав кистью в воздухе, остановила взрыв народного ликования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
— прорывных программ. Для того чтобы вы соблюдали тайну, вам будут созданы соответствующие условия. Второй вариант — менее выигрышный. Он состоит в том, что все вы погибнете при катастрофе яхты «Дороти», нарвавшейся на плавучую мину, занесенную из Северной Атлантики или Персидского залива. Второй вариант более предпочтителен для меня, первый — для вас.
— Я согласен с первым вариантом, — умоляюще сказал я, глядя в Кискины зрачки, где была холодная воля и жажда власти.
— Леди тоже? — спросила Киска, приглядываясь к Мэри.
— Я свободная женщина, — ответила та. — А ты — комми-шлюха!
— Поскольку дама выбрала второй вариант, — усмехнулась Киска, выдергивая из кобуры пистолет, — я могу ей сказать, вполне откровенно причем, что коммунизм — это прекрасный бизнес, который может принести огромные дивиденды. Если она дура, то это очень печально…
— Не надо стрелять, Кисонька, — попросил я, — у вас там на Хайди есть несколько прекрасных асиенд: «Лопес — 1, 2, 3, 4, 5» и так далее, исключая «Лопес-23», которую героически взорвал Китаец Чарли. На любой из них всех нас можно изолировать и держать под надзором в комфортных условиях, а все прочие — отдать народу в лице секретарей райкомов и директоров заводов. Постепенно, когда мы окончательно привыкнем, ты сможешь нас выпустить.
— А по-моему, расстрелять вас все-таки проще, — вздохнула Киска. — Великий вождь всех времен и народов именно так и делал.
— Ну ты-то пока только вождь хайдийского народа.
— Почему? — обиделась Киска. — Я буду вождем народов Хайди, Гран-Кальмаро и Сан-Фернандо. А потом посмотрим, может, еще чего-нибудь подберем. Хороший вождь должен расстреливать, иначе народ его не будет любить. Мы за первые два дня революции уже уничтожили триста врагов народа, пока шла фиеста. Она, кстати, еще продолжается, и, я думаю, к концу недели мы уничтожим буржуазию и помещиков как класс. Народное достояние значительно приумножится.
— А тебе не помешает 6-й флот или какие-нибудь другие обстоятельства?
— Я думаю, что два-три года нас не тронут, — заметила Киска. — Жаль, конечно, что мистер Хорсфилд так неудачно выбрался отсюда. Конечно, он был не самой главной фигурой. Это, правда, нуждается в уточнении, но я думаю, что найду общий язык… Ну, ладно. Пока я оставлю вас в живых. Мэри, вы мне так или иначе нужны. Без «Аквамарина» мне не разгрузить золото с лодки и с галеона.
— Я не буду помогать коммунистам! — упрямо сказала Мэри.
— Пара уколов в задницу — и ты будешь послушной, — улыбнулась Киска. — Вовсе не обязательно хотеть, чтобы помогать.
— Может быть, ты и Энджела сделаешь послушным с помощью уколов в задницу?
— вызывающе спросила медведица.
— Нет, — сказала Киска. — Я просто считаю его последним из моих шести мужей. Я была единственной женщиной в мире, которая имела гарем из шести мужей. Сейчас их у меня будет столько, сколько я захочу, но официальным мужем будет Энджел, и все мои дети будут носить его фамилию — Рамос. И не надо злить меня, милая девушка. Я тоже люблю демократию, но коммунизм мне нравится все больше. Это начинаешь понимать только тогда, когда становишься вождем трудового народа. Для женщины это особенно приятно, потому что можно дурачить не одного мужчину, как обычно, а сразу многие тысячи. Что касается Анхеля, то я выделяю его из общей массы, потому что он единственный из ныне живущих мужчин, который прожил со мной целый год. Кроме того, у него есть один любопытный способ введения пениса, который я у других не встречала и хотела бы попробовать снова.
— Ручаюсь, что я знаю, о чем вы говорите, — нахально оскалилась медведица, рассчитывая, очевидно, что ее пристрелят, и тем она жутко насолит Киске.
— Очень может быть, — спокойно согласилась Киска и очень разочаровала Мэри. — Ну а сейчас хватит валять дурака, обесточьте свой аппарат и отправляйтесь со мной наверх!
Очередное сумасшествие
Вождиха хайдийского народа довезла нас до раскуроченного подвала на мотовозе в сопровождении своей охраны. Любоваться пристреленными лопесовцами у меня не было времени, но кости их изредка хрустели под колесами локомотива. Когда мы выбрались на свет Божий, то бывший лагерь ооновских бразильцев просто невозможно было узнать. Сожженная цистерна с горючим, которую я подорвал автоматной очередью с вертолета, была лишь маленькой частью общего безобразия. Все постройки были вывернуты наизнанку взрывами гранат и снарядов, выгорели дотла. Уцелел только флагшток, на котором уже развевался красно-черный флаг с золотой звездой и скрещенными мотыгами в обрамлении пальмовых ветвей и здоровенной шестерни с очень редкими зубьями. На закопченных стенах когда-то белых строений уже было написано два десятка лозунгов: «Революция победила!», «Да здравствует Свободная Хайди!», «Смерть фашизму!», «Лопес — импотент и рогоносец», а также много таких, которые я вспомнить стесняюсь.
В лагуне стояли три торпедных катера и «Дороти», над которой тоже развевался флаг Республики Хайди. Чуть в стороне от лагеря ООН, на небольшой прогалине в джунглях, были собраны все те, кого убили на острове, точнее, на поверхности острова. Человек десять революционных хайдийцев сортировали покойников, раскладывая отдельно — лопесовцев, отдельно — хорсфилдовцев, отдельно — бразильцев ООН и наконец — своих. Заодно они с интересом выворачивали всем карманы.
Едва я в своем оранжевом скафандре появился на вертолетной площадке в сопровождении Киски и Мэри, как среди солдат Революционных Вооруженных Сил сперва пошел шепоток, а потом все они, сбежавшись отовсюду, заорали:
— Вива Гагарин!
Как известно, Советы послали своего первого астронавта на Кубу спустя несколько лет после революции. Здешние ребята подумали, что им такое шоу покажут еще раньше. Правда, меня удивило, что они, при такой любви к Гагарину, не знают, что он уже давным-давно разбился. Впрочем, очень может быть, для них слова «Гагарин» и «астронавт» были синонимами.
Киска, подняв кверху руку и мягко помотав кистью в воздухе, остановила взрыв народного ликования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177