Она была большая и толстая. Поговорив с тем полисменом, что притащил меня в ее заведение, она закурила какую-то странную сигарету, набитую табаком лишь на одну треть, пустила облако вонючего дыма прямо мне в нос и начала набирать номер на диске какого-то допотопного эбонитового телефона… И тут я, слава Богу, проснулся.
Новое знакомство
Проснулся я немного раньше, чем Марсела. Усталость ушла, но голод я ощущал очень сильный. К тому же я отчетливо услышал приближающееся гудение лодочного мотора. В плавках и с автоматом я выскочил из своего песчаного лежбища и, пригибаясь, а затем и ползком добрался до кустов. Отсюда, с наивысшей точки островка, я увидел, как к берегу быстро приближается небольшая надувная моторка. Лодка, видимо, отчалила от того самого судна, которое ночью стояло на якоре и светилось огоньками. Теперь, утром, на чуть рябистой, сверкающей под восходящим солнцем поверхности моря, оно было хорошо различимо. Это была прогулочная яхта. Белая, высокобортная, не менее ста тонн водоизмещением, с маленьким вертолетиком на корме. Такая яхта могла бы сделать честь даже самому здешнему диктатору.
Нашего вертолета я не углядел — то ли его накрыл прилив, то ли его просто отсюда не было видно.
Следом за мной, наскоро замотавшись в уже высохший чехол и вооружившись «узи», появилась и Марсела. Лодка между тем уже сбавила ход и вошла в небольшую песчаную бухточку.
Из лодки на мелководье, смеясь, выпрыгнули две девушки: ослепительная блондинка в темно-красном купальнике и крепко сбитая, очень коротко подстриженная шатенка в голубом. Они вытащили лодку на песок и начали выгружать из нее пакеты, надувные матрасы, походную газовую плитку. Обе деятельно принялись за работу: появился тент, раскладные стулья и столик, а затем мой обострившийся нюх уловил запах свежезаваренного кофе, а также тостов — таких ароматных и так нежно прожаренных… что у меня открылось неукротимое слюнотечение.
— Как есть хочется! — простонала Марсела шепотом. — Ей-Богу, я их убить готова, лишь бы поесть…
— Грех, грех великий, дочь моя, — пробормотал я тоном капеллана Смитсона, которого в свое время затащили в один из сайгонских борделей и, напоив, как свинью, подложили к одной общеизвестной красавице по кличке Бледная
Спирохета. Впрочем, речь шла не о грехе убийства или о грехе прелюбодеяния. Я имел в виду, что ей не пришлось голодать столько, сколько мне, а потому грех жаловаться на голод.
Тем не менее мы с Марселой скрытно переползли на новую позицию и оказались теперь практически над головами у состоятельных путешественниц. Теперь нам было прекрасно слышно все, о чем они говорили.
— Эта телеграмма тебя огорчила, Синди? — намазывая паштетом ломтик хлеба, произнесла стриженая.
— Да, конечно. Мне кажется, что он не вправе заявлять такое. Я не мешаю ему жить так, как вздумается, — ответила блондинка, прихлебывая кофе, — но это не значит, что он может требовать от меня невозможного и заставлять жить так, как хочет он.
— Попробуй паштет, это невероятно вкусно. И вообще, надо поменьше думать о неприятных вещах, Конечно, жаль, что нельзя оставаться здесь вечно, но неужели мало других островов? Уйдем отсюда на Гран-Кальмаро, там прекрасные пляжи и очень уютные отели, ты развеешься, там масса развлечений.
— Мне не нужны никакие развлечения, Мэри. Мне вполне хватает всего здесь: и пляжей, и моря, и развлечений…
Блондинка взяла свою подругу за руку и прижала ладонь к груди. Стриженая как-то уж очень не по-женски обняла Синди и страстно поцеловала в губы. Ни один мужчина-обольститель не сделал бы это лучше ее.
— Мэри… — расслабленно простонала Синди. — Ты чудо! Ты все понимаешь с полувзгляда… Ну разве этот козел может доставить такую радость?!
Марсела рядом со мной едва не прыснула в кулак:
— Это лесбиянки! — ухмыльнулась она. — Бесплатное секс-шоу!
— Спасибо, я догадался. Но держи язык за зубами. Тихо!
Это было сказано шепотом, но, как видно, какие-то отзвуки долетели до ушей этих извращенок.
— За нами никто не подсматривает? — встрепенулась Синди. — Я, кажется, слышала шепот. Мэри прислушалась и повертела головой.
— Нет, по-моему, тихо. Кому тут быть в такую рань?
Как видно, следом за поцелуем должно было последовать еще более интересное, но на свою беду девицы выдали одну очень важную тайну, которая резко изменила ход дальнейших событий.
— Но может быть, кто-то с моря подсматривает! — упорствовала стеснительная Синди.
— Кто? — с явным раздражением проговорила Мэри, указывая на океан. — Смотри: только наша яхта, а с нее подсматривать некому.
Вот это и была та самая тайна, узнав которую я понял, что сейчас любой ценой позавтракаю… Нет, завтракать с лесбиянками я не собирался — до этого еще не дошло, — но вот поживиться с их стола я был очень заинтересован.
— Руки вверх! — я спрыгнул с кучи песка и наставил на обеих свой грозный «Калашников». Следом за мной съехала замотанная в тряпки Марсела.
Визг был такой, что я едва удержался, чтобы не прекратить его автоматной очередью, но ограничился тем, что один раз выстрелил в воздух. Это была заодно и проверка, нет ли кого-нибудь поблизости, в частности, на яхте. Но там никаких движений не последовало, а девицы, убедившись, что автомат стреляет, визжать перестали. И руки подняли, не поленились. Оружия у них не было, и я не стал приказывать Марселе проверить, не спрятан ли пистолет у кого-нибудь в трусиках.
— А ты говорила… — тихо ахнула Синди. — Ну, вот — бандиты…
— Позвольте, — решительно сказала Мэри, держа, однако, руки над головой,
— по какому праву вы влетаете к нам и наставляете оружие? Мы американские граждане!
— Что она сказала? — спросила Марсела. — Я ни черта не поняла! У этих гринго не язык, а тарабарщина.
Надо заметить, что «руки вверх» я кричал по-английски, но с заметным испанским и даже хайдийским акцентом, однако акцент обеих красавиц у меня сомнений не вызвал. Передо мной стояли мои соотечественницы, к тому же уроженки того же штата, что и я.
— Вы хотя бы позаботились о приличных плавках, прежде чем идти на дело! — выкрикнула Мэри.
— Что ты мелешь, — в испуге пробормотала Синди. — Он же убьет тебя!
— Какая разница? Он все равно ни черта не понимает, этот цветной! Это дикарь, он позавчера спрыгнул с ветки, а вчера надел штаны. Правда, с дырками…
«Ба!» — когда я поглядел на свои плавки, то и впрямь устыдился. Они лопнули точно по шву и фактически ничего не скрывали. Срочно передвинув наперед пистолетную кобуру, я, старательно коверкая английский, произнес следующие слова:
— Дело в том, леди, что мы не бандиты. Мы партизаны, которые сражаются против диктатуры Лопеса, который довел страну до полной нищеты и упадка…
— Тем не менее большинство людей в вашей стране не разгуливают в дырявых плавках перед дамами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
Новое знакомство
Проснулся я немного раньше, чем Марсела. Усталость ушла, но голод я ощущал очень сильный. К тому же я отчетливо услышал приближающееся гудение лодочного мотора. В плавках и с автоматом я выскочил из своего песчаного лежбища и, пригибаясь, а затем и ползком добрался до кустов. Отсюда, с наивысшей точки островка, я увидел, как к берегу быстро приближается небольшая надувная моторка. Лодка, видимо, отчалила от того самого судна, которое ночью стояло на якоре и светилось огоньками. Теперь, утром, на чуть рябистой, сверкающей под восходящим солнцем поверхности моря, оно было хорошо различимо. Это была прогулочная яхта. Белая, высокобортная, не менее ста тонн водоизмещением, с маленьким вертолетиком на корме. Такая яхта могла бы сделать честь даже самому здешнему диктатору.
Нашего вертолета я не углядел — то ли его накрыл прилив, то ли его просто отсюда не было видно.
Следом за мной, наскоро замотавшись в уже высохший чехол и вооружившись «узи», появилась и Марсела. Лодка между тем уже сбавила ход и вошла в небольшую песчаную бухточку.
Из лодки на мелководье, смеясь, выпрыгнули две девушки: ослепительная блондинка в темно-красном купальнике и крепко сбитая, очень коротко подстриженная шатенка в голубом. Они вытащили лодку на песок и начали выгружать из нее пакеты, надувные матрасы, походную газовую плитку. Обе деятельно принялись за работу: появился тент, раскладные стулья и столик, а затем мой обострившийся нюх уловил запах свежезаваренного кофе, а также тостов — таких ароматных и так нежно прожаренных… что у меня открылось неукротимое слюнотечение.
— Как есть хочется! — простонала Марсела шепотом. — Ей-Богу, я их убить готова, лишь бы поесть…
— Грех, грех великий, дочь моя, — пробормотал я тоном капеллана Смитсона, которого в свое время затащили в один из сайгонских борделей и, напоив, как свинью, подложили к одной общеизвестной красавице по кличке Бледная
Спирохета. Впрочем, речь шла не о грехе убийства или о грехе прелюбодеяния. Я имел в виду, что ей не пришлось голодать столько, сколько мне, а потому грех жаловаться на голод.
Тем не менее мы с Марселой скрытно переползли на новую позицию и оказались теперь практически над головами у состоятельных путешественниц. Теперь нам было прекрасно слышно все, о чем они говорили.
— Эта телеграмма тебя огорчила, Синди? — намазывая паштетом ломтик хлеба, произнесла стриженая.
— Да, конечно. Мне кажется, что он не вправе заявлять такое. Я не мешаю ему жить так, как вздумается, — ответила блондинка, прихлебывая кофе, — но это не значит, что он может требовать от меня невозможного и заставлять жить так, как хочет он.
— Попробуй паштет, это невероятно вкусно. И вообще, надо поменьше думать о неприятных вещах, Конечно, жаль, что нельзя оставаться здесь вечно, но неужели мало других островов? Уйдем отсюда на Гран-Кальмаро, там прекрасные пляжи и очень уютные отели, ты развеешься, там масса развлечений.
— Мне не нужны никакие развлечения, Мэри. Мне вполне хватает всего здесь: и пляжей, и моря, и развлечений…
Блондинка взяла свою подругу за руку и прижала ладонь к груди. Стриженая как-то уж очень не по-женски обняла Синди и страстно поцеловала в губы. Ни один мужчина-обольститель не сделал бы это лучше ее.
— Мэри… — расслабленно простонала Синди. — Ты чудо! Ты все понимаешь с полувзгляда… Ну разве этот козел может доставить такую радость?!
Марсела рядом со мной едва не прыснула в кулак:
— Это лесбиянки! — ухмыльнулась она. — Бесплатное секс-шоу!
— Спасибо, я догадался. Но держи язык за зубами. Тихо!
Это было сказано шепотом, но, как видно, какие-то отзвуки долетели до ушей этих извращенок.
— За нами никто не подсматривает? — встрепенулась Синди. — Я, кажется, слышала шепот. Мэри прислушалась и повертела головой.
— Нет, по-моему, тихо. Кому тут быть в такую рань?
Как видно, следом за поцелуем должно было последовать еще более интересное, но на свою беду девицы выдали одну очень важную тайну, которая резко изменила ход дальнейших событий.
— Но может быть, кто-то с моря подсматривает! — упорствовала стеснительная Синди.
— Кто? — с явным раздражением проговорила Мэри, указывая на океан. — Смотри: только наша яхта, а с нее подсматривать некому.
Вот это и была та самая тайна, узнав которую я понял, что сейчас любой ценой позавтракаю… Нет, завтракать с лесбиянками я не собирался — до этого еще не дошло, — но вот поживиться с их стола я был очень заинтересован.
— Руки вверх! — я спрыгнул с кучи песка и наставил на обеих свой грозный «Калашников». Следом за мной съехала замотанная в тряпки Марсела.
Визг был такой, что я едва удержался, чтобы не прекратить его автоматной очередью, но ограничился тем, что один раз выстрелил в воздух. Это была заодно и проверка, нет ли кого-нибудь поблизости, в частности, на яхте. Но там никаких движений не последовало, а девицы, убедившись, что автомат стреляет, визжать перестали. И руки подняли, не поленились. Оружия у них не было, и я не стал приказывать Марселе проверить, не спрятан ли пистолет у кого-нибудь в трусиках.
— А ты говорила… — тихо ахнула Синди. — Ну, вот — бандиты…
— Позвольте, — решительно сказала Мэри, держа, однако, руки над головой,
— по какому праву вы влетаете к нам и наставляете оружие? Мы американские граждане!
— Что она сказала? — спросила Марсела. — Я ни черта не поняла! У этих гринго не язык, а тарабарщина.
Надо заметить, что «руки вверх» я кричал по-английски, но с заметным испанским и даже хайдийским акцентом, однако акцент обеих красавиц у меня сомнений не вызвал. Передо мной стояли мои соотечественницы, к тому же уроженки того же штата, что и я.
— Вы хотя бы позаботились о приличных плавках, прежде чем идти на дело! — выкрикнула Мэри.
— Что ты мелешь, — в испуге пробормотала Синди. — Он же убьет тебя!
— Какая разница? Он все равно ни черта не понимает, этот цветной! Это дикарь, он позавчера спрыгнул с ветки, а вчера надел штаны. Правда, с дырками…
«Ба!» — когда я поглядел на свои плавки, то и впрямь устыдился. Они лопнули точно по шву и фактически ничего не скрывали. Срочно передвинув наперед пистолетную кобуру, я, старательно коверкая английский, произнес следующие слова:
— Дело в том, леди, что мы не бандиты. Мы партизаны, которые сражаются против диктатуры Лопеса, который довел страну до полной нищеты и упадка…
— Тем не менее большинство людей в вашей стране не разгуливают в дырявых плавках перед дамами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177