Мы с Мэри решили доказать, что можем вдвоем, без матросов и штурманов, пройти на ней от Сан-Франциско через Панамский канал до Нью-Йорка, и сделали это осенью. О нашем походе даже был снят телефильм, за нами шли вертолеты и суда береговой охраны. Разве вы не слышали?
— Я не интересуюсь тем, что происходит в цитадели империализма, — как можно суше сказал я, вовремя вспомнив, что мне надо иногда говорить что-нибудь коммунистическое.
— Жаль, там бывает много интересного! Ну а после нашего плавания я уже не могла смотреть на него… И это именно тогда, когда он, наконец, заявил, что собирается на мне жениться. Я сказала, что нам с Мэри необходимо еще раз опробовать яхту, но уже не афишируя ничего. И мы поплыли сюда, в Карибское море. Но кто-то из журналистов, конечно, разнюхал и тиснул статейку, где намекнул, что у нас с Мэри — роман. И вот сегодня утром пришел факс от Джерри, где воспроизведена копия статьи, а также его письмо, где он просит меня опровергнуть писаку, то есть приехать в Нью-Йорк и выйти за него замуж. Мэри готова меня отпустить, но я-то знаю, отчего она так смотрит на вашу девушку. Она хочет, чтобы я стала ее ревновать… Вот дурочка, правда?
— Ладно, — сказал я, — идемте в салон, а то и нас в чем-нибудь заподозрят.
Марсела и Мэри поглядели на нас с интересом, а также с явным подозрением.
— Долго же вы искали трусы! — заметила Марсела и взглядом досконально оглядела и меня и Синди, пытаясь рассмотреть следы прелюбодеяния.
— Успокойся, — сказал я ей, — ты ревнуешь меня так, будто мы с тобой уже лет десять, как обвенчаны.
— Ты ее трахнул? — попросту спросила Марсела.
— А какая тебе разница? — вскипел я. — По-моему, я тебе еще не признавался в любви!
— Значит, трахнул… — с ясно выраженной злобой произнесла Марсела. Я понял, что сейчас она кого-нибудь убьет, если сумеет снять автомат с предохранителя.
— Да брось ты, — сказал я примирительно, — я сейчас безобиднее младенца. Мне надо как следует пожрать, потом с часик поспать, а уж потом, возможно, я на что-то сгожусь.
— Идет! — Марсела тряхнула своей гривой. — Ты обедаешь, а потом мы идем спать!
Да, я забыл, с кем имею дело. Все-таки Марсела была не только «вице-мисс Хайди», но супершлюхой для обслуживания персон высшего ранга, с удостоверением, выданным самим Хорхе дель Браво. За то, что Марсела из дружеских чувств и чувства благодарности собиралась предоставить мне даром, прочие смертные платили большие деньги. Этого нельзя было не оценить.
— Да, но сначала надо покушать.
Синди и Мэри не без опаски прислушивались к нашей весьма экспансивной беседе, хотя, конечно, ни черта не понимали.
— Вы отчитывались перед возлюбленной? — мило, но очень похабненько улыбаясь, спросила Мэри. — В ее глазах я прочла горячее желание нас укокошить.
— Вы не ошиблись, Мэри, но ревность ее напрасна.
— Как знать… — и стриженая гадюка очень зло глянула на Синди. — За то время, что вы разыскивали плавки, можно было сделать очень много…
— Для начала, — сказал я сердито, — мне надо поесть. А уж потом я сам выберу, что мне делать и с кем.
— А может быть, вы уже остановили свой выбор на мне? — не преминула съязвить Мэри.
— А почему бы и нет? — усмехнулся я и сделал замечательную, самую нахальную в своей жизни ухмылку. — А может быть, мне вы и впрямь понравились? Ведь это так прекрасно и оригинально — изнасиловать лесбиянку! Да еще с мужскими наклонностями..
— Вы сперва побрейтесь! — вышла из себя Мэри, и я был доволен не меньше, чем какой-нибудь канонир из пиратского романа, которому повезло всадить ядро в пороховой погреб неприятеля.
Но побриться мне действительно не мешало. На лице человека, прошедшего канализацию, автогонку, бег по джунглям и хождение по морю вброд, щетина смотрелась вполне естественно, за три дня она уже отросла так, что напоминала зачаток бороды. Но для человека свежевымытого, благоухающего и одетого в свежие, хотя и женские, плавки, такая растительность была неуместна.
— А вы мне одолжите вашу бритву? — осклабился я, так как заметил над верхней губой Мэри заметный черный пушок — от избытка мужских гормонов.
— Я вам одолжу ту, которой я подбриваю пах. Вас устроит?
— Несомненно. А заодно найдите какой-нибудь купальничек для Марселы.
— Вы опять хотите остаться вдвоем?
— Если хотите, сходите втроем, только я хотел бы поесть.
— Возьмите те пакеты, которые мы брали на остров. По-моему, мы забыли их в лодке, на корме.
Кофе, котлеты, сэндвичи, овощи, пирожки и пирожные — я съел с таким удовольствием и так увлекся, что даже не заметил, когда вернулись дамы. Как они там общались с Марселой, не зная испанского, и как Марсела их понимала, не зная английского, — это великая тайна, которую я и по сей день не знаю. Сожрав весь завтрак, я, однако, не насытился.
— Мы уже минут десять наблюдаем за вашей трапезой, — заметила Мэри, — полюбуйтесь, что мы подобрали для вашей крошки…
— Слушай, это блеск! — восхитился я, увидев Марселу в зеленом купальнике, по покрою точь-в-точь таком, какой был у нее на асиенде, когда она меня совращала, но так и не успела из-за нашествия коммандос.
— А то, что под ним? — многообещающе произнесла Марсела, улыбнувшись и ослепив меня своими зубками. Наверно, это излишняя реклама, потому что под купальником оставалось не более одного процента от того, что мне предлагалось.
— Вы так жадно кушали, — сердобольно произнесла Синди, — что нам тоже захотелось. И, наверно, Марсела тоже хочет?
— Конечно, — кивнул я, хотя знал, что для Марселы сейчас главное — совсем не пища.
С помощью стационарного пульта, встроенного в бар, располагавшийся в салоне, Мэри набрала какие-то коды, и меньше чем через пять минут появилась еще куча сэндвичей, пирожных, бананы и мороженое. Я позволил себе раскупорить баночку холодного «Карлсберга», девицы запивали еду кока-колой. Марсела пыталась хранить приличие, но потом начала уминать еду так, что я понял: чревоугодие ей не чуждо, и в этом у них с Марией Магдалиной еще одна общая страсть.
Когда желудок мой почуял насыщение и свистящая пустота в кишках перешла в умиротворенную, блаженную тяжесть, я нашел в себе силы побриться. Это было одноразовое лезвие, и угроза, высказанная Мэри, была лишь маленькой шуткой. Бриться я пошел в ту каюту, где мылся. Даже ополоснув голову и лицо прохладной водой, согнать медленно подступающий сон я не смог. Я даже подумал, что Мэри или Синди подсыпали мне снотворное, но как-то отвлеченно… Я упал на кровать — точно такую же, как та, что была в каюте у лесбиянок, закрыл глаза и провалился в блаженное небытие…
Не самая неприятная ночь
Когда я размышлял над событиями, которые произошли в ту ночь, и удивлялся, насколько же велика была ко мне милость Божия, а самое главное — чем это я, грешный, такую благосклонность заслужил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
— Я не интересуюсь тем, что происходит в цитадели империализма, — как можно суше сказал я, вовремя вспомнив, что мне надо иногда говорить что-нибудь коммунистическое.
— Жаль, там бывает много интересного! Ну а после нашего плавания я уже не могла смотреть на него… И это именно тогда, когда он, наконец, заявил, что собирается на мне жениться. Я сказала, что нам с Мэри необходимо еще раз опробовать яхту, но уже не афишируя ничего. И мы поплыли сюда, в Карибское море. Но кто-то из журналистов, конечно, разнюхал и тиснул статейку, где намекнул, что у нас с Мэри — роман. И вот сегодня утром пришел факс от Джерри, где воспроизведена копия статьи, а также его письмо, где он просит меня опровергнуть писаку, то есть приехать в Нью-Йорк и выйти за него замуж. Мэри готова меня отпустить, но я-то знаю, отчего она так смотрит на вашу девушку. Она хочет, чтобы я стала ее ревновать… Вот дурочка, правда?
— Ладно, — сказал я, — идемте в салон, а то и нас в чем-нибудь заподозрят.
Марсела и Мэри поглядели на нас с интересом, а также с явным подозрением.
— Долго же вы искали трусы! — заметила Марсела и взглядом досконально оглядела и меня и Синди, пытаясь рассмотреть следы прелюбодеяния.
— Успокойся, — сказал я ей, — ты ревнуешь меня так, будто мы с тобой уже лет десять, как обвенчаны.
— Ты ее трахнул? — попросту спросила Марсела.
— А какая тебе разница? — вскипел я. — По-моему, я тебе еще не признавался в любви!
— Значит, трахнул… — с ясно выраженной злобой произнесла Марсела. Я понял, что сейчас она кого-нибудь убьет, если сумеет снять автомат с предохранителя.
— Да брось ты, — сказал я примирительно, — я сейчас безобиднее младенца. Мне надо как следует пожрать, потом с часик поспать, а уж потом, возможно, я на что-то сгожусь.
— Идет! — Марсела тряхнула своей гривой. — Ты обедаешь, а потом мы идем спать!
Да, я забыл, с кем имею дело. Все-таки Марсела была не только «вице-мисс Хайди», но супершлюхой для обслуживания персон высшего ранга, с удостоверением, выданным самим Хорхе дель Браво. За то, что Марсела из дружеских чувств и чувства благодарности собиралась предоставить мне даром, прочие смертные платили большие деньги. Этого нельзя было не оценить.
— Да, но сначала надо покушать.
Синди и Мэри не без опаски прислушивались к нашей весьма экспансивной беседе, хотя, конечно, ни черта не понимали.
— Вы отчитывались перед возлюбленной? — мило, но очень похабненько улыбаясь, спросила Мэри. — В ее глазах я прочла горячее желание нас укокошить.
— Вы не ошиблись, Мэри, но ревность ее напрасна.
— Как знать… — и стриженая гадюка очень зло глянула на Синди. — За то время, что вы разыскивали плавки, можно было сделать очень много…
— Для начала, — сказал я сердито, — мне надо поесть. А уж потом я сам выберу, что мне делать и с кем.
— А может быть, вы уже остановили свой выбор на мне? — не преминула съязвить Мэри.
— А почему бы и нет? — усмехнулся я и сделал замечательную, самую нахальную в своей жизни ухмылку. — А может быть, мне вы и впрямь понравились? Ведь это так прекрасно и оригинально — изнасиловать лесбиянку! Да еще с мужскими наклонностями..
— Вы сперва побрейтесь! — вышла из себя Мэри, и я был доволен не меньше, чем какой-нибудь канонир из пиратского романа, которому повезло всадить ядро в пороховой погреб неприятеля.
Но побриться мне действительно не мешало. На лице человека, прошедшего канализацию, автогонку, бег по джунглям и хождение по морю вброд, щетина смотрелась вполне естественно, за три дня она уже отросла так, что напоминала зачаток бороды. Но для человека свежевымытого, благоухающего и одетого в свежие, хотя и женские, плавки, такая растительность была неуместна.
— А вы мне одолжите вашу бритву? — осклабился я, так как заметил над верхней губой Мэри заметный черный пушок — от избытка мужских гормонов.
— Я вам одолжу ту, которой я подбриваю пах. Вас устроит?
— Несомненно. А заодно найдите какой-нибудь купальничек для Марселы.
— Вы опять хотите остаться вдвоем?
— Если хотите, сходите втроем, только я хотел бы поесть.
— Возьмите те пакеты, которые мы брали на остров. По-моему, мы забыли их в лодке, на корме.
Кофе, котлеты, сэндвичи, овощи, пирожки и пирожные — я съел с таким удовольствием и так увлекся, что даже не заметил, когда вернулись дамы. Как они там общались с Марселой, не зная испанского, и как Марсела их понимала, не зная английского, — это великая тайна, которую я и по сей день не знаю. Сожрав весь завтрак, я, однако, не насытился.
— Мы уже минут десять наблюдаем за вашей трапезой, — заметила Мэри, — полюбуйтесь, что мы подобрали для вашей крошки…
— Слушай, это блеск! — восхитился я, увидев Марселу в зеленом купальнике, по покрою точь-в-точь таком, какой был у нее на асиенде, когда она меня совращала, но так и не успела из-за нашествия коммандос.
— А то, что под ним? — многообещающе произнесла Марсела, улыбнувшись и ослепив меня своими зубками. Наверно, это излишняя реклама, потому что под купальником оставалось не более одного процента от того, что мне предлагалось.
— Вы так жадно кушали, — сердобольно произнесла Синди, — что нам тоже захотелось. И, наверно, Марсела тоже хочет?
— Конечно, — кивнул я, хотя знал, что для Марселы сейчас главное — совсем не пища.
С помощью стационарного пульта, встроенного в бар, располагавшийся в салоне, Мэри набрала какие-то коды, и меньше чем через пять минут появилась еще куча сэндвичей, пирожных, бананы и мороженое. Я позволил себе раскупорить баночку холодного «Карлсберга», девицы запивали еду кока-колой. Марсела пыталась хранить приличие, но потом начала уминать еду так, что я понял: чревоугодие ей не чуждо, и в этом у них с Марией Магдалиной еще одна общая страсть.
Когда желудок мой почуял насыщение и свистящая пустота в кишках перешла в умиротворенную, блаженную тяжесть, я нашел в себе силы побриться. Это было одноразовое лезвие, и угроза, высказанная Мэри, была лишь маленькой шуткой. Бриться я пошел в ту каюту, где мылся. Даже ополоснув голову и лицо прохладной водой, согнать медленно подступающий сон я не смог. Я даже подумал, что Мэри или Синди подсыпали мне снотворное, но как-то отвлеченно… Я упал на кровать — точно такую же, как та, что была в каюте у лесбиянок, закрыл глаза и провалился в блаженное небытие…
Не самая неприятная ночь
Когда я размышлял над событиями, которые произошли в ту ночь, и удивлялся, насколько же велика была ко мне милость Божия, а самое главное — чем это я, грешный, такую благосклонность заслужил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177