Последние слова произвели на Зарембу сильное впечатление. Он быстро поднялся с кресла, от чего оно отчаянно простонало, подскочил к своему столу и нажал кнопку звонка.
Секретарь показалась в дверях кабинета мгновенно, как кукушка из окошка на часах.
- Шофера автобуса и Витюню! - скомандовал Фадей Борисович.
Дверь бесшумно захлопнулась.
Когда те явились, Фадей Борисович познакомил их с режиссером и оператором телевидения, дал соответствующие указания.
Потом Флора со своими коллегами поехала на "Волге" директора в гостиницу. Олег и Костя остановились в "Азове". Это была самая лучшая гостиница в городе. Другие члены съемочной группы - звукооператор, ассистенты, осветители - в гостинице попроще.
- Ты действительно хочешь управиться за три дня? - спросила Флора в машине у Старикова.
- Могу и за два, - усмехнулся тот. - Не дрейфь, старуха, все будет о'кей!
- Ты не знаешь его хватку, - сказал Костя, который в кабинете у Зарембы не произнес ни слова.
Только теперь Флора обратила внимание на его красные глаза и подозрительно отекшее лицо.
- Пленки достаточно? - спросила Баринова.
- В обрез, - ответил Костя. - Это тебе не "Мосфильм". Для нас дубли роскошь...
- "Нагру" дали? - поинтересовалась Флора. Это был магнитофон, единственный на студии, который мог вести запись сразу с нескольких микрофонов. Из этого расчета она и построила кое-какие эпизоды в своем сценарии.
Олег снисходительно улыбнулся, а Костя заржал:
- Может, ты еще хочешь пленку "Кодак"?
- Но как же?.. - растерялась Флора.
- Будем снимать с одним микрофоном, - сказал Олег. - Сейчас у меня в номере составим план. Что, кого и где снимаем. Потом - проезды. Чтобы точно наметить географию... Проезды отснимем сегодня же. Вечером осмотрим объекты и помещения...
- Но у меня все записи в доме отдыха! - воскликнула Баринова.
- Привезешь, - невозмутимо сказал Стариков. - И просьба, вернее, совет: не суетись. Понимаю, твоя первая передача... А у меня - трудно сказать какая по счету. Что-нибудь соорудим. И еще будет лучшая передача года...
Подавленная безапелляционностью и напористостью Олега, Флора не знала, что и сказать.
- Друг, - неожиданно обратился к шоферу Костя, - где бы кружечку пивка перехватить?
- Тут недалеко, - откликнулся Виктор. - Свежее, холодненькое...
- У-у! - простонал от предвкушения удовольствия оператор. - Нам вчера такой прощальный банкет закатили, - признался он Бариновой, - как для иностранной делегации, ей-богу!
- Да, - подтвердил Олег. - Председатель колхоза - мировой мужик. Хлебосол, каких поискать...
Режиссера с оператором оставили возле пивного погребка, а Флора поехала в "Зеленый берег".
Состояние у нее было отчаянное. И не только потому, что Стариков ставил условие - снять все за три дня. Она не знала, кого снимать. Особенно отчетливо она осознала это, когда, прибыв в дом отдыха, схватилась за свои записи, которые вела изо дня в день, встречаясь и беседуя с различными работниками фабрики. И вот теперь, листая объемистый блокнот, почти весь исписанный мелким почерком, она обнаружила: если что ей и не удалось, так это найти настоящих героев для передачи.
Козолуп - погиб. Витюня попался на некрасивой истории с виноградом, да и вообще...
А другие?
Сколько времени, например, потрачено на Тараса Зозулю, фабричного Левшу? И что выяснилось?
Баринова пробежала глазами его историю, которую удалось выстроить из рассказов разных людей.
"Жил-был парень, - читала она свои записи, - с детства дружил с молотком, пилой, плоскогубцами, напильником и рубанком. Все, что попадало ему в руки, - проволока, деревяшка, фанера, кусок пластмассы, деталь от какого-нибудь механизма - с помощью фантазии превращалось в игрушку, полезную вещь. Тарас родился с шестым чувством, имя которому мастерство! А оно всегда чуждо корысти и славе..."
Потом шло описание, как Зозуля, работая на других предприятиях, еще до сувенирной фабрики, никак не мог пристроить свои изобретения и рацпредложения. То в соавторы к нему набивалось множество людей, не имеющих отношения к выстраданному новшеству, и его фамилия терялась, пропадала в их числе. То его детище тонуло в ворохе бюрократических бумаг или напрочь застревало в машине волокиты. Короче, желание искать новое у Тараса постепенно исчезло.
И вот нашлись "добрые" люди. Евгений Иванович Анегин - один из них. Зозулю пригласили в СЭЦ на сувенирную фабрику. Начальник цеха назначил (конфиденциально, разумеется) ему твердую мзду за каждую творческую новинку. Никакой волокиты! Ваши идеи - наши деньги... Но!..
Вот в этом "но" и крылся секрет, почему Анегин сквозь пальцы смотрел на пьянство Тараса. В бризе автором почти всех предложений Зозули был признан... Евгений Иванович.
"Как же после этого говорить о специальном экспериментальном цехе во главе с его начальником?! - с отчаянием думала журналистка. - Рабочие после передачи будут смеяться. Анегин - липа!" Правда, эта информация не проверена, а когда о ней Баринова поделилась с директором фабрики, он заверил, что создаст авторитетную комиссию, разберется, и если сигнал подтвердится, то он примет самые решительные меры.
Она снова начала листать блокнот. И споткнулась на фамилии Зарембы. Ему Флора посвятила несколько страниц.
"Директор фабрики, - писала она, - должен знать о своем предприятии все! Фадей Борисович - счастливое исключение. Он ничего не знает и блажен духом! Поэтому, видимо, бог милует его.
Заремба сидит в теперешнем кресле пять лет, и сидит, по всему видать, прочно. Принимая лавры, давая интервью корреспондентам, выступая по радио.
Последние пять лет его жизни - это ниспосланная откуда-то благодать за предыдущую, полную удивительных и непонятных для него самого взлетов и падений руководящую деятельность. Впрочем, Заремба никогда не мог понять, за что его повышали или понижали, и вообще не взялся бы объяснить очередная должность есть положительная или отрицательная кривая амплитуды.
Сколько он сознательно живет, столько и руководит. В послужном списке Фадея Борисовича имеются: директор домостроительного комбината, начальник горзеленстроя, директор скотобойни, директор профессионально-технического училища. Это, по его выражению, крупные объекты. Вперемежку или калибром и престижем помельче - мастерская по ремонту одежды, баня, кладбище и др. Но, главное, ниже должности директора, начальника или заведующего он не опускается.
Поговаривают, что редкостная плавучесть Зарембы объясняется просто: брат его жены, Капитолины Платоновны, занимает какой-то высокий пост в столице. Сам Фадей Борисович о могущественном шурине никогда не упоминает. Однако там, где надо, это почему-то знают...
Фадей Борисович всегда и везде твердит, что "доверяет специалистам".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142