Читал на всех европейских и древних языках...
- Вернемся к прозе жизни, - сказала Инга Казимировна, ставя приборы на стол. - Лично я голодна, как волк.
- Знаешь, хорошо приготовить - тоже поэзия... Ну и пахнет! Божественно!
Однако к еде она едва притронулась. И чем больше Гранская приглядывалась к приятельнице, тем сильнее замечала в ней какую-то перемену. Синева под глазами, которую не могла скрыть косметика, замедленность, нерешительность в движениях, печальный взгляд.
- Ты плохо ешь, голубушка, - сказала Инга Казимировна. - Я понимаю, другое дело у тебя в саду, на свежем воздухе...
- А мне там нечем дышать, - с каким-то тихим отчаянием призналась Самсонова.
И Гранская поняла, что подруга пришла к ней не для того, чтобы болтать о поэзии... Что-то тяжелое было у нее на душе.
- Я в последнее время часто вспоминаю один случай. Мне отец рассказывал. Он ведь в сорок первом воевал в ополчении под Москвой... Как-то был жестокий бой, погибла масса народу. Отца тоже ранило. Но легко. Ползет он под пулями. Слышит стон. Видит, в снегу, в луже крови, девчонка. Совсем молоденькая, школьница еще. С санитарной сумкой. Отец наклонился к ней, говорит, держись, мол, сейчас я тебя перевяжу и дотащу до наших. Она смотрит на него и головой качает. Отец ей: чего тебе? Попить? И подставляет к губам фляжку. А девочка шепчет: "Поцелуйте меня... Меня еще ни разу никто не целовал..."
Самсонова замолчала.
- Умерла? - спросила Инга Казимировна.
- Отец не знает. Вытащил он ее с поля боя. Отправили в тыл, в госпиталь... И вот я думаю: а была ли у меня в жизни любовь?
- Вот те на! - изумилась Инга Казимировна. - Прожила с мужем полтора десятка лет...
- Ну и что? - перебила ее Вера.
- Да и Глеб...
- Не то, не то ты говоришь, - поморщилась Самсонова. - Не помню, почему и как я вышла за него. Что-то показалось... А на самом деле... она вяло махнула рукой.
- Просто ты вбила себе в голову! - решительно сказала Гранская. Пройдет. Я читала, в семейной жизни бывают кризисы. Первый раз - после женитьбы. Все мы ждем чего-то необыкновенного и разочаровываемся... Второй кризис - когда подрастают дети. Это очень опасный момент. Действительно, Катька твоя почти невеста...
- Катя ни при чем... - Самсонова сцепила свои длинные пальцы. Она сидела некоторое время, потом с болью и отчаянием сказала: - Жить не хочется.
Инга Казимировна испугалась.
- Не говори глупостей! Что ты решила?
- Не знаю, Инга, не знаю. Ничего не знаю. - Вера безвольно опустила руки на стол. - Весь ужас в том, что и хочу уйти от Глеба и не могу... Ты что на меня так смотришь?
- Переживаю за тебя.
- А мне показалось, боишься.
- И боюсь.
- Не надо, - серьезно сказала Вера. - Я не люблю, когда меня жалеют.
У Гранской немного отлегло. Она достала припрятанную пачку сигарет. Но Вера решительно отобрала у нее курево.
- Бросила, так крепись, - сказала она. - Тоже мне, следователь...
- Вот такая ты мне нравишься, - нервно засмеялась Инга Казимировна. Так в чем же дело? Какая муха тебя укусила?
- Все очень сложно...
- Или очень просто... Я дам тебе почитать одну статью в психологическом журнале. Это, по-моему, то, что тебе надо знать. А зная болезнь, можно считать, что уже наполовину вылечилась...
- Интересно, - с иронией протянула Самсонова. - Что же в этой статье?
- Как раз твой случай. Понимаешь, при длительной несовместимости двух супругов возникают разные расстройства - депрессия, раздражительность. Дальше - хуже. Неврастения, ипохондрия, психопатия... Махните-ка вы на юг. Будь с ним понежней, дурачься...
- Ну-ну, - продолжала иронизировать Вера. - Интересно...
- Еще один вопрос, - увлекшись, продолжала Гранская. - Не замечала, Глеб в последнее время не прикладывался к рюмке?
- Да, в общем, не прочь, - неопределенно ответила Самсонова.
- Типичный случай! - воскликнула Гранская. - У мужчин добавляется склонность к алкоголю. Так сказать, компенсация и...
- Эх, Ингуша, - остановила ее жестом подруга. - Ты ничего не поняла... Один писатель сказал замечательные слова о человеческом общении. Он так и считает, что человеческое общение - это роскошь!.. Взять хотя бы тебя и Кирилла...
Но она не договорила. Хлопнула входная дверь, которую Гранская по привычке не закрывала днем на запор. В прихожей раздались чьи-то уверенные шаги и стук поставленного на пол чемодана.
На пороге кухни возник сын. Загорелый до черноты, в выцветшей рубашке.
- Юрочка! - Инга Казимировна бросилась к нему. Юра смущенно поцеловал мать и поздоровался с гостьей.
- Здравствуйте, Вера Георгиевна.
- Здравствуй, здравствуй! Тебя прямо не узнать...
- Чудик ты этакий, - все еще не могла успокоиться Инга Казимировна. Без всякого предупреждения... Без телеграммы...
- Без телеграммы, - прозвучал за спиной Юры голос Шебеко. - Но зато с бородой.
Кирилл Демьянович был все в той же полевой одежде - джинсах и ковбойке.
Теперь уже смутилась Гранская. Она представила Кирилла подруге. Он галантно поцеловал Вере руку.
- Как борода? - балагурил профессор похлопывая Юрия по плечу.
Глядя на жидковатую растительность на подбородке и щеках сына, Инга Казимировна рассмеялась.
- Не Черномор... Но, как говорится, лиха беда начало... Ты что, Вера? - спросила она у подруги, которая поднялась со стула, явно намереваясь уходить.
- Пойду...
- Нет-нет, - воспротивился Шебеко. - Мы вас не отпустим... Будем есть фрукты, пить вино. Замечательное вино, - говорил он, подражая кавказскому акценту. - "Псоу"! Во всем мире такого не сыщете!
- Благодарю. Честное слово, мне пора, - вежливо отказывалась Самсонова. - Как-нибудь в другой раз.
И, как ее ни уговаривали, она настояла на своем.
Инга Казимировна пошла ее провожать до подъезда.
- Счастливая ты, Ингуша, - шепнула Вера, целуя на прощанье Гранскую.
Инге Казимировне стало неловко за свою радость, за то, что разговор их прервали. Сердце защемило от жалости: человек пришел поделиться своими бедами, но так и ушел, не облегчив душу.
- Я к тебе на днях забегу! - пообещала Гранская.
Вера кивнула грустно и задумчиво.
А стол в кухне был уже завален янтарным виноградом, крупными сизыми плодами инжира, персиками, прямо-таки светящимися грушами, неправдоподобной величины помидорами. Пряно пахла киндза и еще какая-то незнакомая Инге Казимировне трава.
А Кирилл все доставал и доставал из сумок фрукты и овощи.
- Кто это у тебя был? - спросил он, держа в руках оплетенную бутыль с вином.
- Вера Георгиевна? Инспектор гороно, - ответил за мать Юра.
- То-то я смотрю, оробел ты, парень, - усмехнулся Шебеко. - Для мыши страшнее кошки зверя нет...
- Как раз ее никто в классе не боялся, - сказал Юра.
- А у меня рудимент школьных страхов остался, - признался профессор. - До сих пор снятся мучительные сны - экзамены по тригонометрии, а я ни в зуб ногой...
Глядя на своих мужчин, Инга Казимировна подумала, что Вера права она действительно счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
- Вернемся к прозе жизни, - сказала Инга Казимировна, ставя приборы на стол. - Лично я голодна, как волк.
- Знаешь, хорошо приготовить - тоже поэзия... Ну и пахнет! Божественно!
Однако к еде она едва притронулась. И чем больше Гранская приглядывалась к приятельнице, тем сильнее замечала в ней какую-то перемену. Синева под глазами, которую не могла скрыть косметика, замедленность, нерешительность в движениях, печальный взгляд.
- Ты плохо ешь, голубушка, - сказала Инга Казимировна. - Я понимаю, другое дело у тебя в саду, на свежем воздухе...
- А мне там нечем дышать, - с каким-то тихим отчаянием призналась Самсонова.
И Гранская поняла, что подруга пришла к ней не для того, чтобы болтать о поэзии... Что-то тяжелое было у нее на душе.
- Я в последнее время часто вспоминаю один случай. Мне отец рассказывал. Он ведь в сорок первом воевал в ополчении под Москвой... Как-то был жестокий бой, погибла масса народу. Отца тоже ранило. Но легко. Ползет он под пулями. Слышит стон. Видит, в снегу, в луже крови, девчонка. Совсем молоденькая, школьница еще. С санитарной сумкой. Отец наклонился к ней, говорит, держись, мол, сейчас я тебя перевяжу и дотащу до наших. Она смотрит на него и головой качает. Отец ей: чего тебе? Попить? И подставляет к губам фляжку. А девочка шепчет: "Поцелуйте меня... Меня еще ни разу никто не целовал..."
Самсонова замолчала.
- Умерла? - спросила Инга Казимировна.
- Отец не знает. Вытащил он ее с поля боя. Отправили в тыл, в госпиталь... И вот я думаю: а была ли у меня в жизни любовь?
- Вот те на! - изумилась Инга Казимировна. - Прожила с мужем полтора десятка лет...
- Ну и что? - перебила ее Вера.
- Да и Глеб...
- Не то, не то ты говоришь, - поморщилась Самсонова. - Не помню, почему и как я вышла за него. Что-то показалось... А на самом деле... она вяло махнула рукой.
- Просто ты вбила себе в голову! - решительно сказала Гранская. Пройдет. Я читала, в семейной жизни бывают кризисы. Первый раз - после женитьбы. Все мы ждем чего-то необыкновенного и разочаровываемся... Второй кризис - когда подрастают дети. Это очень опасный момент. Действительно, Катька твоя почти невеста...
- Катя ни при чем... - Самсонова сцепила свои длинные пальцы. Она сидела некоторое время, потом с болью и отчаянием сказала: - Жить не хочется.
Инга Казимировна испугалась.
- Не говори глупостей! Что ты решила?
- Не знаю, Инга, не знаю. Ничего не знаю. - Вера безвольно опустила руки на стол. - Весь ужас в том, что и хочу уйти от Глеба и не могу... Ты что на меня так смотришь?
- Переживаю за тебя.
- А мне показалось, боишься.
- И боюсь.
- Не надо, - серьезно сказала Вера. - Я не люблю, когда меня жалеют.
У Гранской немного отлегло. Она достала припрятанную пачку сигарет. Но Вера решительно отобрала у нее курево.
- Бросила, так крепись, - сказала она. - Тоже мне, следователь...
- Вот такая ты мне нравишься, - нервно засмеялась Инга Казимировна. Так в чем же дело? Какая муха тебя укусила?
- Все очень сложно...
- Или очень просто... Я дам тебе почитать одну статью в психологическом журнале. Это, по-моему, то, что тебе надо знать. А зная болезнь, можно считать, что уже наполовину вылечилась...
- Интересно, - с иронией протянула Самсонова. - Что же в этой статье?
- Как раз твой случай. Понимаешь, при длительной несовместимости двух супругов возникают разные расстройства - депрессия, раздражительность. Дальше - хуже. Неврастения, ипохондрия, психопатия... Махните-ка вы на юг. Будь с ним понежней, дурачься...
- Ну-ну, - продолжала иронизировать Вера. - Интересно...
- Еще один вопрос, - увлекшись, продолжала Гранская. - Не замечала, Глеб в последнее время не прикладывался к рюмке?
- Да, в общем, не прочь, - неопределенно ответила Самсонова.
- Типичный случай! - воскликнула Гранская. - У мужчин добавляется склонность к алкоголю. Так сказать, компенсация и...
- Эх, Ингуша, - остановила ее жестом подруга. - Ты ничего не поняла... Один писатель сказал замечательные слова о человеческом общении. Он так и считает, что человеческое общение - это роскошь!.. Взять хотя бы тебя и Кирилла...
Но она не договорила. Хлопнула входная дверь, которую Гранская по привычке не закрывала днем на запор. В прихожей раздались чьи-то уверенные шаги и стук поставленного на пол чемодана.
На пороге кухни возник сын. Загорелый до черноты, в выцветшей рубашке.
- Юрочка! - Инга Казимировна бросилась к нему. Юра смущенно поцеловал мать и поздоровался с гостьей.
- Здравствуйте, Вера Георгиевна.
- Здравствуй, здравствуй! Тебя прямо не узнать...
- Чудик ты этакий, - все еще не могла успокоиться Инга Казимировна. Без всякого предупреждения... Без телеграммы...
- Без телеграммы, - прозвучал за спиной Юры голос Шебеко. - Но зато с бородой.
Кирилл Демьянович был все в той же полевой одежде - джинсах и ковбойке.
Теперь уже смутилась Гранская. Она представила Кирилла подруге. Он галантно поцеловал Вере руку.
- Как борода? - балагурил профессор похлопывая Юрия по плечу.
Глядя на жидковатую растительность на подбородке и щеках сына, Инга Казимировна рассмеялась.
- Не Черномор... Но, как говорится, лиха беда начало... Ты что, Вера? - спросила она у подруги, которая поднялась со стула, явно намереваясь уходить.
- Пойду...
- Нет-нет, - воспротивился Шебеко. - Мы вас не отпустим... Будем есть фрукты, пить вино. Замечательное вино, - говорил он, подражая кавказскому акценту. - "Псоу"! Во всем мире такого не сыщете!
- Благодарю. Честное слово, мне пора, - вежливо отказывалась Самсонова. - Как-нибудь в другой раз.
И, как ее ни уговаривали, она настояла на своем.
Инга Казимировна пошла ее провожать до подъезда.
- Счастливая ты, Ингуша, - шепнула Вера, целуя на прощанье Гранскую.
Инге Казимировне стало неловко за свою радость, за то, что разговор их прервали. Сердце защемило от жалости: человек пришел поделиться своими бедами, но так и ушел, не облегчив душу.
- Я к тебе на днях забегу! - пообещала Гранская.
Вера кивнула грустно и задумчиво.
А стол в кухне был уже завален янтарным виноградом, крупными сизыми плодами инжира, персиками, прямо-таки светящимися грушами, неправдоподобной величины помидорами. Пряно пахла киндза и еще какая-то незнакомая Инге Казимировне трава.
А Кирилл все доставал и доставал из сумок фрукты и овощи.
- Кто это у тебя был? - спросил он, держа в руках оплетенную бутыль с вином.
- Вера Георгиевна? Инспектор гороно, - ответил за мать Юра.
- То-то я смотрю, оробел ты, парень, - усмехнулся Шебеко. - Для мыши страшнее кошки зверя нет...
- Как раз ее никто в классе не боялся, - сказал Юра.
- А у меня рудимент школьных страхов остался, - признался профессор. - До сих пор снятся мучительные сны - экзамены по тригонометрии, а я ни в зуб ногой...
Глядя на своих мужчин, Инга Казимировна подумала, что Вера права она действительно счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142