В Южноморск.
- В четверг, выходит?
- Ага.
- Двадцатого июня, - подсчитала Инга Казимировна.
- Стало быть, двадцатого... А на следующую неделю - опять здесь.
- Какого числа?
- Во вторник, как сейчас помню.
- Хорошо, во вторник, - повторила следователь. - Значит, двадцать пятого июня... И долго пробыл?
- До пятницы. Стало быть, до двадцать восьмого, - сама подсчитала хозяйка. - И вот снова приехал три дня назад...
- Как он обычно приезжает - поездом?
- Зачем. На своей машине. Во дворе видели?
Гранская кивнула. И подумала: почему Марчук приехал на "Жигулях", а обратно в этот раз решил ехать поездом?
- Когда он теперь собирался домой? - продолжила она допрос.
- Я же говорила, не спрашивали мы Григория...
- А дома у него как, все спокойно?
Разуваева вскинула на следователя встревоженные глаза:
- А что?
- В Южноморске у Григория как? Все здоровы? Никаких неприятностей?
- Вроде нет...
- И теща здорова?
- Капитолина? - удивилась хозяйка. - Так она в Ростове живет. Вчера письмо получили...
- Можно посмотреть?
Разуваева суетливо встала, открыла сервант, нашла письмо.
Гранская прочла небольшое послание, в котором теща Григория Марчука сообщала, что живет, слава богу, хорошо, вот только артрит мучает, ходить трудно. Но собирается поехать лечиться куда-нибудь на грязи...
- А с сердцем у нее как? - спросила Инга Казимировна, возвращая письмо.
- Никогда не жаловалась.
Потом Гранская поинтересовалась, с кем в Зорянске общается Григорий, приходят ли к Разуваевым его друзья.
- Какие у него тут могут быть приятели? - ответила хозяйка. - Бывает наездами. Все дни занят по делам... А сюда никто не приходил... Да и я, честно говоря, против...
И снова попросила рассказать, что же все-таки натворил Марчук, если им интересуются милиция и прокуратура.
- Он покалечил одного человека, - сказала Инга Казимировна, не вдаваясь в подробности.
После этих слов Разуваева испугалась уже не на шутку и на дальнейшие вопросы следователя твердила: "Ничего не знаю", "Не могу сказать", а между ответами искренне удивлялась: "Никогда бы не подумала, что он способен на такое", "А ведь почти не пьющий", "Да и в родне никто под судом не был".
Напоследок Гранская оставила свой номер телефона, сказав при этом:
- Если Марчук объявится или вам станет известно его местопребывание, незамедлительно позвоните мне... Можете и в милицию...
- Хорошо, хорошо, а как же... - бормотала Разуваева.
...В машине следователь и старший лейтенант обменялись впечатлениями. Разуваев дал приблизительно такие же показания, как и его жена. Выходило, что и в самом деле супруги мало вникали в то, чем занимался и с кем водил знакомство в Зорянске их южноморский родственник.
- По-моему, хозяин что-то знает, но скрывает, - сказал Коршунов.
- Из чего вы это заключили? - спросила Гранская.
- Закинул я удочку, нет ли здесь у Марчука дамы сердца, - объяснил инспектор. - Разуваев замялся. Иногда, говорит, Григорий вечерами уезжал на своих "Жигулях" и возвращался поздно. А вот к бабенке закатывался или еще куда - не докладывал, мол.
- В женщине ли тут только дело? - задумалась Инга Казимировна. - Ну, Юрий Александрович, каковы же итоги?
- Странно вел себя сегодня Марчук, - сказал Коршунов. - Непонятно. Наврал три короба на вокзале. Про тещу, подсвечники...
- Главное, зачем ему было бежать? Я вот сейчас вспоминаю: только одна задача - поскорее избавиться от нас! Любым способом! Смотрите, даже паспорт оставил! Выпрыгнул из окна отделения милиции, вскочил в товарняк. Затем - эта драка с Маем на крыше вагона. Ведь сам рисковал головой! Да и когда в окно... Стеклом небось порезался?
- Выходит, боялся тщательной проверки. Насколько я могу судить из ваших слов - этот трюк с отметкой в паспорте Марчук раскусил...
- Да, я тоже так, думаю, - вздохнула Гранская. - Но вот чего он боялся по-настоящему, не пойму. Ведь на такое без серьезной причины не идут!
- Это уж точно.
Они подъехали к горотделу милиции.
Никаких вестей о Марчуке не было - он будто сквозь землю провалился.
* * *
В новой квартире все теперь казалось Измайлову не так. Огромные окна словно открывали жизнь всему миру напоказ. До потолка - рукой подать. Узкий коридорчик, а кухня - не повернуться. Со старой кухонной мебелью Измайловым пришлось расстаться. Остальная же, привычная и дорогая Захару Петровичу, потому что прослужила почти двадцать лет и была в очень приличном состоянии, выглядела на новом месте несуразно. Галя долго ломала голову, как ее расположить: слишком узкие пространства, слишком много места занимали окна и двери. Жена предложила обзавестись новой обстановкой, но Захар Петрович все медлил.
Что было красиво в новой квартире - полы. Паркетные, с приятным желтым отливом, они блестели лаковым покрытием. Но и тут Захар Петрович считал, что крашеные в жару приятнее. Вымоешь пол - и становится свежее и прохладнее.
Все это он особенно ощутил, провалявшись дома с радикулитом.
Странно, что, когда Самсонов приехал в прокуратуру на беседу, он почему-то первым делом поинтересовался, как Захару Петровичу живется в новой квартире.
- В старой было лучше, - признался прокурор.
Обсуждать этот вопрос с директором завода он не хотел: были другие, куда более важные дела, и, прямо скажем, непростые. Однако Глеб Артемьевич продолжал:
- Все системы, значит, работают нормально? А то могу прислать рабочих, если что надо. В наше время новый дом без ремонта - не дом, добавил он с улыбкой.
- Спасибо, - поблагодарил Захар Петрович. И решил перейти к делу: Чтобы не повторяться, товарищи вам сообщили, о чем у нас был разговор?
- Вы имеете в виду наших заводских командиров?
- Да. Главного инженера Гальперина, председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулину.
- Информировали, - кивнул директор.
- Глеб Артемьевич, в прошлом году вот на этом самом месте вы уверяли меня, что покончите с массовыми прогулами, опозданиями, сверхурочными...
- Захар Петрович, как говорится, кто помянет старое... - шутливо перебил Самсонов.
- Рад бы не поминать. Если бы не новые нарушения...
- Неужели у вас мало своих дел, что вы обременяете себя и нашими, чисто производственными? Ей-богу, отлично разберемся сами. Тем более, завод на подъеме. План даем. Строимся, налаживаем культуру. И, между прочим, город не забываем. Так ведь?
Измайлов знал напористость директора. Он даже выработал с Самсоновым особую тактику - дать ему выговориться, а уж потом прижимать фактами.
- У древних была хорошая поговорка, - продолжал Глеб Артемьевич. Богу - богово, а кесарю - кесарево.
- Кто же бог? - не удержался Измайлов.
- Закон! Закон, конечно! Правопорядок... А мы уж будем заниматься мирскими делами, - расплылся в ослепительной улыбке директор завода. Тяжко, трудно, но что поделаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
- В четверг, выходит?
- Ага.
- Двадцатого июня, - подсчитала Инга Казимировна.
- Стало быть, двадцатого... А на следующую неделю - опять здесь.
- Какого числа?
- Во вторник, как сейчас помню.
- Хорошо, во вторник, - повторила следователь. - Значит, двадцать пятого июня... И долго пробыл?
- До пятницы. Стало быть, до двадцать восьмого, - сама подсчитала хозяйка. - И вот снова приехал три дня назад...
- Как он обычно приезжает - поездом?
- Зачем. На своей машине. Во дворе видели?
Гранская кивнула. И подумала: почему Марчук приехал на "Жигулях", а обратно в этот раз решил ехать поездом?
- Когда он теперь собирался домой? - продолжила она допрос.
- Я же говорила, не спрашивали мы Григория...
- А дома у него как, все спокойно?
Разуваева вскинула на следователя встревоженные глаза:
- А что?
- В Южноморске у Григория как? Все здоровы? Никаких неприятностей?
- Вроде нет...
- И теща здорова?
- Капитолина? - удивилась хозяйка. - Так она в Ростове живет. Вчера письмо получили...
- Можно посмотреть?
Разуваева суетливо встала, открыла сервант, нашла письмо.
Гранская прочла небольшое послание, в котором теща Григория Марчука сообщала, что живет, слава богу, хорошо, вот только артрит мучает, ходить трудно. Но собирается поехать лечиться куда-нибудь на грязи...
- А с сердцем у нее как? - спросила Инга Казимировна, возвращая письмо.
- Никогда не жаловалась.
Потом Гранская поинтересовалась, с кем в Зорянске общается Григорий, приходят ли к Разуваевым его друзья.
- Какие у него тут могут быть приятели? - ответила хозяйка. - Бывает наездами. Все дни занят по делам... А сюда никто не приходил... Да и я, честно говоря, против...
И снова попросила рассказать, что же все-таки натворил Марчук, если им интересуются милиция и прокуратура.
- Он покалечил одного человека, - сказала Инга Казимировна, не вдаваясь в подробности.
После этих слов Разуваева испугалась уже не на шутку и на дальнейшие вопросы следователя твердила: "Ничего не знаю", "Не могу сказать", а между ответами искренне удивлялась: "Никогда бы не подумала, что он способен на такое", "А ведь почти не пьющий", "Да и в родне никто под судом не был".
Напоследок Гранская оставила свой номер телефона, сказав при этом:
- Если Марчук объявится или вам станет известно его местопребывание, незамедлительно позвоните мне... Можете и в милицию...
- Хорошо, хорошо, а как же... - бормотала Разуваева.
...В машине следователь и старший лейтенант обменялись впечатлениями. Разуваев дал приблизительно такие же показания, как и его жена. Выходило, что и в самом деле супруги мало вникали в то, чем занимался и с кем водил знакомство в Зорянске их южноморский родственник.
- По-моему, хозяин что-то знает, но скрывает, - сказал Коршунов.
- Из чего вы это заключили? - спросила Гранская.
- Закинул я удочку, нет ли здесь у Марчука дамы сердца, - объяснил инспектор. - Разуваев замялся. Иногда, говорит, Григорий вечерами уезжал на своих "Жигулях" и возвращался поздно. А вот к бабенке закатывался или еще куда - не докладывал, мол.
- В женщине ли тут только дело? - задумалась Инга Казимировна. - Ну, Юрий Александрович, каковы же итоги?
- Странно вел себя сегодня Марчук, - сказал Коршунов. - Непонятно. Наврал три короба на вокзале. Про тещу, подсвечники...
- Главное, зачем ему было бежать? Я вот сейчас вспоминаю: только одна задача - поскорее избавиться от нас! Любым способом! Смотрите, даже паспорт оставил! Выпрыгнул из окна отделения милиции, вскочил в товарняк. Затем - эта драка с Маем на крыше вагона. Ведь сам рисковал головой! Да и когда в окно... Стеклом небось порезался?
- Выходит, боялся тщательной проверки. Насколько я могу судить из ваших слов - этот трюк с отметкой в паспорте Марчук раскусил...
- Да, я тоже так, думаю, - вздохнула Гранская. - Но вот чего он боялся по-настоящему, не пойму. Ведь на такое без серьезной причины не идут!
- Это уж точно.
Они подъехали к горотделу милиции.
Никаких вестей о Марчуке не было - он будто сквозь землю провалился.
* * *
В новой квартире все теперь казалось Измайлову не так. Огромные окна словно открывали жизнь всему миру напоказ. До потолка - рукой подать. Узкий коридорчик, а кухня - не повернуться. Со старой кухонной мебелью Измайловым пришлось расстаться. Остальная же, привычная и дорогая Захару Петровичу, потому что прослужила почти двадцать лет и была в очень приличном состоянии, выглядела на новом месте несуразно. Галя долго ломала голову, как ее расположить: слишком узкие пространства, слишком много места занимали окна и двери. Жена предложила обзавестись новой обстановкой, но Захар Петрович все медлил.
Что было красиво в новой квартире - полы. Паркетные, с приятным желтым отливом, они блестели лаковым покрытием. Но и тут Захар Петрович считал, что крашеные в жару приятнее. Вымоешь пол - и становится свежее и прохладнее.
Все это он особенно ощутил, провалявшись дома с радикулитом.
Странно, что, когда Самсонов приехал в прокуратуру на беседу, он почему-то первым делом поинтересовался, как Захару Петровичу живется в новой квартире.
- В старой было лучше, - признался прокурор.
Обсуждать этот вопрос с директором завода он не хотел: были другие, куда более важные дела, и, прямо скажем, непростые. Однако Глеб Артемьевич продолжал:
- Все системы, значит, работают нормально? А то могу прислать рабочих, если что надо. В наше время новый дом без ремонта - не дом, добавил он с улыбкой.
- Спасибо, - поблагодарил Захар Петрович. И решил перейти к делу: Чтобы не повторяться, товарищи вам сообщили, о чем у нас был разговор?
- Вы имеете в виду наших заводских командиров?
- Да. Главного инженера Гальперина, председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулину.
- Информировали, - кивнул директор.
- Глеб Артемьевич, в прошлом году вот на этом самом месте вы уверяли меня, что покончите с массовыми прогулами, опозданиями, сверхурочными...
- Захар Петрович, как говорится, кто помянет старое... - шутливо перебил Самсонов.
- Рад бы не поминать. Если бы не новые нарушения...
- Неужели у вас мало своих дел, что вы обременяете себя и нашими, чисто производственными? Ей-богу, отлично разберемся сами. Тем более, завод на подъеме. План даем. Строимся, налаживаем культуру. И, между прочим, город не забываем. Так ведь?
Измайлов знал напористость директора. Он даже выработал с Самсоновым особую тактику - дать ему выговориться, а уж потом прижимать фактами.
- У древних была хорошая поговорка, - продолжал Глеб Артемьевич. Богу - богово, а кесарю - кесарево.
- Кто же бог? - не удержался Измайлов.
- Закон! Закон, конечно! Правопорядок... А мы уж будем заниматься мирскими делами, - расплылся в ослепительной улыбке директор завода. Тяжко, трудно, но что поделаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142