- сделал великодушный жест Боржанский.
- У вас там работает Тарас Зозуля...
- Интересно, откуда такая информация? - чуть усмехнулся Герман Васильевич.
- Журналисты тоже имеют свои профессиональные тайны...
Боржанский сунул трубку в рот и, пока шли до СЭЦ, думал о чем-то своем. А точнее: его очень настораживало поведение корреспондентки, ее активность, въедливость. Кто она? И зачем, с какой целью прибыла сюда?
Специальный экспериментальный цех находился в здании, которое стояло в стороне от других строений фабрики. Его скрывали деревья и кусты китайской розы. На плотно закрытых окнах - железные решетки.
"Словно нарочно скрывают от посторонних глаз, - подумала Флора. Представляю, какая там духота..."
К ее удивлению, в помещении было прохладно: воздух кондиционировался. И приятным сюрпризом звучала музыка. Старое томное танго "Брызги шампанского".
Конторка Анегина размещалась сразу у входной двери. Он сидел за столом и беседовал с крепышом с литыми мускулами и сплющенным носом, какие бывают у боксеров.
При виде Боржанского и Бариновой начальник цеха вскочил с места. Поздоровался с девушкой.
- Евгений Иванович, товарищ с телевидения хочет побеседовать с тобой и познакомиться с Зозулей, - сказал Боржанский.
- Будет сделано, - коротко, по-военному ответил Анегин.
Главный художник молча вышел. Парень с могучими бицепсами тоже исчез.
- Садитесь, Флора Юрьевна, - предложил начальник цеха, но, увидев, что Баринова включила магнитофон и подставила к нему микрофон, растерялся. - Говорить я... э-э... не мастак. Посидите... Сейчас...
И выскочил из конторки. Хлопнула входная дверь.
"Ну и перепугался лихой казак", - подумала Баринова, оглядываясь.
Через стеклянную стенку она увидела весь цех - небольшие, отгороженные до плеч человека ячейки. Отсюда, из конторки, которая располагалась выше остального помещения, были видны люди, склонившиеся над столами, верстаками, швейными машинами, станочками. В основном здесь работали девушки. Молоденькие, симпатичные, как на подбор.
Начальник цеха отсутствовал недолго. Снова хлопнула входная дверь, и Анегин появился в своем наблюдательном пункте, как назвала про себя конторку Баринова. Она поняла: Анегин советовался о чем-то с Боржанским.
- Пойдемте к Тарасу, - сказал он, косясь на магнитофон.
Зозуле было лет тридцать. Волосы на голове черные, а в контраст им рыжие, словно покрашенные хной, усы. Работал он в пиджаке.
- Получается, Иваныч! - весело встретил их Зозуля в своей ячейке, заваленной проволокой, веревками, деревянными чурбачками и разным инструментом.
- Тут к тебе с телевидения, - сказал Анегин.
- Добре, - стрельнул в девушку мастер черными глазками, которые как-то неестественно блестели. - Зозуля. Тарас.
- Баринова, - представилась Флора и спросила, видя в его руках приспособление, напоминающее скакалку, только с тремя шнурками, а на них деревянные ролики: - Что это у вас?
- Помогаем толстым, - он оглядел ее изящную стройную фигурку, - стать такими, як вы. - И ни с того ни с сего рассмеялся.
- Это для самомассажа, - пояснил начальник цеха и показал, как нужно пользоваться: словно трешь спину полотенцем после купания. - Ясно?
- Вполне, - кивнула девушка.
Ее внимание привлек странный предмет, торчащий из-за лацкана пиджака Зозули, - как будто кончик полиэтиленовой трубочки для коктейля. С этого бока пиджак был чуть оттопырен.
Заметив взгляд Бариновой, Тарас спрятал трубочку поглубже и, сильно покачнувшись, сказал Анегину:
- Я думаю, главный будет доволен. Бачишь? - провел он пальцем по роликам, в которых были пропилены углубления, отчего они походили на зубчатые колесики.
- Смотри-ка! - хмыкнул довольный начальник цеха. - Просто и сердито. - Он повернулся к Бариновой: - Понимаете, раньше мы делали ролики гладкими, без зубчиков. Эффект, конечно, не тот.
- Да, теперь массаж в несколько раз интенсивнее, - закончил за него Зозуля и громко икнул, обдав слушателей винным духом. - Принимаешь, чи ни?
- Порядок, - похлопал его по плечу Анегин. - Давай в том же духе! А мы не будем мешать. Пойдемте, Флора Юрьевна, побеседуем еще...
Он деликатно выпроводил Баринову и повел к себе, несколько смущенный.
"А мастер-то под мухой, - констатировала Баринова. - Ладно, поговорю с ним в следующий раз".
- Хорошо у вас, все время музыка, - сказала она, когда "Брызги шампанского" сменила песенка Крокодила Гены из мультфильма о Чебурашке и его друзьях.
- Помогает работать, - с удовольствием подхватил начальник цеха, все еще шокированный состоянием Зозули. - Больше всего нравится мастерам вот эта песенка да еще "Подмосковные вечера". Все время крутим. Врачи пишут, музыка - лучшее средство от переутомления...
Но поговорить им не дали. Анегина вызвали к директору.
Флора весь день провела на фабрике, ходила по цехам, знакомилась с людьми. А вечером в доме отдыха, у себя в коттедже, прослушала магнитофонную запись разговоров, состоявшихся днем, прочла заметки, занявшие добрую половину блокнота. Не все люди откровенничали, некоторые смущались, некоторые чего-то боялись. Но были и такие, кто говорил с журналисткой охотно и откровенно, высказывая кое-какие вещи, которые постороннему узнать сразу невозможно.
Например, тот самый Зозуля редко бывает трезв. Он все время "заправляется" через полиэтиленовую трубочку из грелки, которую носит в кармане пиджака.
Вспомнив, с какой неохотой главный художник фабрики и Анегин говорили об экспериментальном цехе (а вернее, все скрывали), Флора сделала приписку в блокноте: "Не слишком ли ретиво оберегается от чужих глаз то, что создается в СЭЦ? Может быть, дело не только в "творческих секретах"?"
* * *
Почти каждый вечер Гранская и Шебеко садились в "Волгу" и ехали за город. Кирилл Демьянович наотрез отказался скрываться в кемпинге и жил на квартире Инги Казимировны. Да и прятаться было бесполезно: в городе и так знали об их отношениях. А соседи считали их законными мужем и женой.
Их излюбленным местом был чистый торжественный сосновый бор километрах в двадцати от Зорянска. Сюда приезжали не только они, красивый уголок привлекал и других туристов. Местное лесничество, чтобы уберечь лес от стихийного разгула отдыхающих, организовало тут разного рода удобства: врытые в землю столики и скамьи, специальные ямки для кострищ, шалаши. Это было удобно и лесникам, и туристам: мусор складывался в специально отрытую траншею, огонь разводился там, где положено, не вытаптывалась растительность в других местах.
- Сделано удобство на копейку, а сбережены тысячи, - одобрительно говорил Шебеко. - А главное, человек чувствует заботу, доверие. Потому здесь и не безобразничают...
Они любили сиживать допоздна у костра, болтать обо всем, что придет в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
- У вас там работает Тарас Зозуля...
- Интересно, откуда такая информация? - чуть усмехнулся Герман Васильевич.
- Журналисты тоже имеют свои профессиональные тайны...
Боржанский сунул трубку в рот и, пока шли до СЭЦ, думал о чем-то своем. А точнее: его очень настораживало поведение корреспондентки, ее активность, въедливость. Кто она? И зачем, с какой целью прибыла сюда?
Специальный экспериментальный цех находился в здании, которое стояло в стороне от других строений фабрики. Его скрывали деревья и кусты китайской розы. На плотно закрытых окнах - железные решетки.
"Словно нарочно скрывают от посторонних глаз, - подумала Флора. Представляю, какая там духота..."
К ее удивлению, в помещении было прохладно: воздух кондиционировался. И приятным сюрпризом звучала музыка. Старое томное танго "Брызги шампанского".
Конторка Анегина размещалась сразу у входной двери. Он сидел за столом и беседовал с крепышом с литыми мускулами и сплющенным носом, какие бывают у боксеров.
При виде Боржанского и Бариновой начальник цеха вскочил с места. Поздоровался с девушкой.
- Евгений Иванович, товарищ с телевидения хочет побеседовать с тобой и познакомиться с Зозулей, - сказал Боржанский.
- Будет сделано, - коротко, по-военному ответил Анегин.
Главный художник молча вышел. Парень с могучими бицепсами тоже исчез.
- Садитесь, Флора Юрьевна, - предложил начальник цеха, но, увидев, что Баринова включила магнитофон и подставила к нему микрофон, растерялся. - Говорить я... э-э... не мастак. Посидите... Сейчас...
И выскочил из конторки. Хлопнула входная дверь.
"Ну и перепугался лихой казак", - подумала Баринова, оглядываясь.
Через стеклянную стенку она увидела весь цех - небольшие, отгороженные до плеч человека ячейки. Отсюда, из конторки, которая располагалась выше остального помещения, были видны люди, склонившиеся над столами, верстаками, швейными машинами, станочками. В основном здесь работали девушки. Молоденькие, симпатичные, как на подбор.
Начальник цеха отсутствовал недолго. Снова хлопнула входная дверь, и Анегин появился в своем наблюдательном пункте, как назвала про себя конторку Баринова. Она поняла: Анегин советовался о чем-то с Боржанским.
- Пойдемте к Тарасу, - сказал он, косясь на магнитофон.
Зозуле было лет тридцать. Волосы на голове черные, а в контраст им рыжие, словно покрашенные хной, усы. Работал он в пиджаке.
- Получается, Иваныч! - весело встретил их Зозуля в своей ячейке, заваленной проволокой, веревками, деревянными чурбачками и разным инструментом.
- Тут к тебе с телевидения, - сказал Анегин.
- Добре, - стрельнул в девушку мастер черными глазками, которые как-то неестественно блестели. - Зозуля. Тарас.
- Баринова, - представилась Флора и спросила, видя в его руках приспособление, напоминающее скакалку, только с тремя шнурками, а на них деревянные ролики: - Что это у вас?
- Помогаем толстым, - он оглядел ее изящную стройную фигурку, - стать такими, як вы. - И ни с того ни с сего рассмеялся.
- Это для самомассажа, - пояснил начальник цеха и показал, как нужно пользоваться: словно трешь спину полотенцем после купания. - Ясно?
- Вполне, - кивнула девушка.
Ее внимание привлек странный предмет, торчащий из-за лацкана пиджака Зозули, - как будто кончик полиэтиленовой трубочки для коктейля. С этого бока пиджак был чуть оттопырен.
Заметив взгляд Бариновой, Тарас спрятал трубочку поглубже и, сильно покачнувшись, сказал Анегину:
- Я думаю, главный будет доволен. Бачишь? - провел он пальцем по роликам, в которых были пропилены углубления, отчего они походили на зубчатые колесики.
- Смотри-ка! - хмыкнул довольный начальник цеха. - Просто и сердито. - Он повернулся к Бариновой: - Понимаете, раньше мы делали ролики гладкими, без зубчиков. Эффект, конечно, не тот.
- Да, теперь массаж в несколько раз интенсивнее, - закончил за него Зозуля и громко икнул, обдав слушателей винным духом. - Принимаешь, чи ни?
- Порядок, - похлопал его по плечу Анегин. - Давай в том же духе! А мы не будем мешать. Пойдемте, Флора Юрьевна, побеседуем еще...
Он деликатно выпроводил Баринову и повел к себе, несколько смущенный.
"А мастер-то под мухой, - констатировала Баринова. - Ладно, поговорю с ним в следующий раз".
- Хорошо у вас, все время музыка, - сказала она, когда "Брызги шампанского" сменила песенка Крокодила Гены из мультфильма о Чебурашке и его друзьях.
- Помогает работать, - с удовольствием подхватил начальник цеха, все еще шокированный состоянием Зозули. - Больше всего нравится мастерам вот эта песенка да еще "Подмосковные вечера". Все время крутим. Врачи пишут, музыка - лучшее средство от переутомления...
Но поговорить им не дали. Анегина вызвали к директору.
Флора весь день провела на фабрике, ходила по цехам, знакомилась с людьми. А вечером в доме отдыха, у себя в коттедже, прослушала магнитофонную запись разговоров, состоявшихся днем, прочла заметки, занявшие добрую половину блокнота. Не все люди откровенничали, некоторые смущались, некоторые чего-то боялись. Но были и такие, кто говорил с журналисткой охотно и откровенно, высказывая кое-какие вещи, которые постороннему узнать сразу невозможно.
Например, тот самый Зозуля редко бывает трезв. Он все время "заправляется" через полиэтиленовую трубочку из грелки, которую носит в кармане пиджака.
Вспомнив, с какой неохотой главный художник фабрики и Анегин говорили об экспериментальном цехе (а вернее, все скрывали), Флора сделала приписку в блокноте: "Не слишком ли ретиво оберегается от чужих глаз то, что создается в СЭЦ? Может быть, дело не только в "творческих секретах"?"
* * *
Почти каждый вечер Гранская и Шебеко садились в "Волгу" и ехали за город. Кирилл Демьянович наотрез отказался скрываться в кемпинге и жил на квартире Инги Казимировны. Да и прятаться было бесполезно: в городе и так знали об их отношениях. А соседи считали их законными мужем и женой.
Их излюбленным местом был чистый торжественный сосновый бор километрах в двадцати от Зорянска. Сюда приезжали не только они, красивый уголок привлекал и других туристов. Местное лесничество, чтобы уберечь лес от стихийного разгула отдыхающих, организовало тут разного рода удобства: врытые в землю столики и скамьи, специальные ямки для кострищ, шалаши. Это было удобно и лесникам, и туристам: мусор складывался в специально отрытую траншею, огонь разводился там, где положено, не вытаптывалась растительность в других местах.
- Сделано удобство на копейку, а сбережены тысячи, - одобрительно говорил Шебеко. - А главное, человек чувствует заботу, доверие. Потому здесь и не безобразничают...
Они любили сиживать допоздна у костра, болтать обо всем, что придет в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142