- возмущалась Ракитова.
- Да нет, скорее тактика, - сказал прокурор. - Но меня удивляет другое... Неужели все, что мы указали в нашем прошлогоднем представлении, снова повторяется?
- Похоже... Я думаю, что нарушений даже еще больше.
- Да? - вскинул на нее изумленные глаза Захар Петрович. - Ну что ж, придется, наверное, снова провести проверку на заводе. И тщательную. Пожалуйста, займитесь, Ольга Павловна.
- Хорошо, Захар Петрович...
- Я вот еще о чем хотел спросить. Насчет Будякова, ну, мальчика, который сбежал из дома, есть о нем известия?
- Пока нет. Милиция занимается. Я слежу...
От Ракитовой Измайлов пошел к Глаголеву. После приветствия поинтересовался, что нового в деле Зубцова.
- Послал запрос в Торговую палату и Министерство внешней торговли. Пусть сообщат, в какой стране производились или куплены товары, что найдены в чемодане.
- Это вы правильно сделали, - одобрил Захар Петрович. - А в отношении аварии?
- Милиция работает. Пытаются выяснить, что делал Зубцов накануне автокатастрофы: с кем встречался, куда и с кем ездил...
- Есть какая-нибудь зацепка?
- Увы, - развел руками следователь. - Пока ничего... Мать Зубцова говорит, что вечером у ее сына кто-то был. Потом Зубцов сел в машину и уехал...
- А что, она не видела гостя?
- В том-то и дело, что нет. У сына отдельный вход.
- Мужчина или женщина?
- Толком от нее ничего не добьешься. Совсем глухая старуха. Слышала только, как музыку крутили...
- А что говорят о том вечере соседи?
- У Зубцовых двор - что крепость. Забор высоченный, злая собака...
- Не видели, с кем тогда уехал радиомастер?
- Нет, Захар Петрович, не видели.
- Да, недалеко вы продвинулись по этому делу, - сказал Измайлов. И посоветовал: - Попробуйте пройтись по связям Зубцова. Понимаете, Евгений Родионович, мы должны точно знать, как же случилась авария. Чтобы идти дальше.
- Я все отлично понимаю. - Следователь выдвинул ящик стола, вынул какую-то бумажку и повторил: - Очень хорошо понимаю, Захар Петрович...
Измайлов почувствовал: Евгений Родионович чего-то недоговаривает. И спросил:
- У вас есть ко мне вопросы?
- Есть... - не очень уверенно ответил Глаголев. - Но это не касается дел... Вернее, касается, но совсем с другой стороны... - Он замолчал.
- Ну, говорите, говорите, - подбодрил его прокурор.
- Вот, получил наконец, - протянул он Измайлову бумажку. - Два года мама добивалась... Это было очень сложно.
На бланке Московского научно-исследовательского института глазных болезней имени Гельмгольца сообщалось, что Глаголеву предоставляется место для стационарного лечения.
- Вы не подумайте, Захар Петрович, - начал было оправдываться следователь. - Но если я сейчас не поеду...
- Нет-нет, - перебил его Измайлов. - Такую возможность нельзя упускать ни в коем случае.
Захар Петрович перед отъездом в Рдянск узнавал в их поликлинике втайне, конечно, от Евгения Родионовича, - как у него со зрением. Ответ был малоутешительным. Травматическая катаракта, причем в прогрессирующей форме. И когда Измайлов спросил у Межерицкого, что это такое, тот ответил: "Дело дрянь. Обычно кончается полным помутнением хрусталика, то есть того, чем мы видим. Затем - операция. Но и она не обязательно помогает..."
- Езжайте, Евгений Родионович.
- А дела? - обрадованно и в то же время озабоченно спросил Глаголев.
- Передадим другому следователю. - Захар Петрович ободряюще улыбнулся: - Не думайте об этом. Думайте о том, чтобы вас поскорее вылечили...
Прокурор пошел к себе, заглянув по пути в кабинет Гранской. Инги Казимировны не было. Он сказал Веронике Савельевне, чтобы Гранская зашла к нему, как только появится.
За время отсутствия Захара Петровича в Рдянске накопилась масса дел, и он ушел в них с головой.
Гранская зашла после обеда. Как всегда - в форме. Нужно признаться, ей она была весьма к лицу. Насколько помнил Измайлов, в Зорянске он не видел Ингу Казимировну в другом платье. И немало удивился, когда, идя как-то по московской улице, был окликнут интересной незнакомой женщиной в белом брючном костюме, с распущенными по плечам волосами цвета червонного золота и в темных очках, закрывающих пол-лица. Только по голосу - низкому, хриплому контральто - узнал своего следователя.
Гранская была красива, хорошо сложена. Кто-то в шутку назвал ее первой леди зорянской прокуратуры. Ей было за сорок, но ее лет ей не дал бы никто. Удивительно, как она находила время и силы следить за собой работа следователя (а Инга Казимировна отдала ей почти два десятка лет) тяжела для мужчины, не говоря уже о женщине.
Семейная жизнь у Гранской не сложилась. Как и почему, Захар Петрович не знал, а Инга Казимировна никогда об этом не говорила. С мужем, с которым они поженились еще на студенческой скамье (кто он был и чем занимался, прокурору тоже не было известно), прожила чуть больше года. И своего сына Юру воспитывала одна. Он производил странное впечатление: близорукий, молчаливый, однако имел атлетическую внешность, хотя спортом вроде и не занимался.
Жена Захара Петровича говорила, что почти все девчонки-старшеклассницы были влюблены в сына Гранской, но он не дружил ни с одной. Его так и прозвали - Печорин. Всегда был один, всегда в стороне. По словам же Инги Казимировны, он весельчак и острослов.
Размышляя об этом расхождении, Измайлов пришел к выводу, что Юра, наверное, вел себя по-разному на людях и дома, и его открытость распространялась только на мать. А жили они душа в душу. Если Инга Казимировна задерживалась на работе, непременно звонила домой, предупреждала, причем обязательно ставила сына в известность, когда вернется, через полчаса, час, полтора.
После школы Юрий поступал в МГУ, но не прошел по конкурсу и был призван в армию. Инга Казимировна говорила, что это, возможно, и к лучшему: станет настоящим мужчиной.
И действительно, когда Юрий, демобилизовавшись прошлой осенью, зашел в прокуратуру, Захар Петрович узнал его с трудом. Юра отпустил усы, еще шире раздался в плечах, и в его манерах появилась какая-то взрослость, уверенность. Не пробыв в Зорянске и месяца, он уехал в Москву, чтобы готовиться к новому штурму университета.
Инга Казимировна собиралась в отпуск, наверное, чтобы побыть с сыном. И вот теперь Захару Петровичу предстоял не очень приятный разговор - надо было просить Гранскую принять к производству дела Евгения Родионовича.
Поговорили о конференции, о знакомых в Рдянске. Начал Измайлов издалека:
- Насколько я знаю, Инга Казимировна, в этом году в Москве, кажется, нет международного кинофестиваля?
- Нет, - подозрительно посмотрела на прокурора Гранская, сразу поняв, куда он клонит.
Дело в том, что Гранская страстно увлекалась кино. И, когда в Москве проходил фестиваль, непременно в это время брала отпуск и ехала в столицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
- Да нет, скорее тактика, - сказал прокурор. - Но меня удивляет другое... Неужели все, что мы указали в нашем прошлогоднем представлении, снова повторяется?
- Похоже... Я думаю, что нарушений даже еще больше.
- Да? - вскинул на нее изумленные глаза Захар Петрович. - Ну что ж, придется, наверное, снова провести проверку на заводе. И тщательную. Пожалуйста, займитесь, Ольга Павловна.
- Хорошо, Захар Петрович...
- Я вот еще о чем хотел спросить. Насчет Будякова, ну, мальчика, который сбежал из дома, есть о нем известия?
- Пока нет. Милиция занимается. Я слежу...
От Ракитовой Измайлов пошел к Глаголеву. После приветствия поинтересовался, что нового в деле Зубцова.
- Послал запрос в Торговую палату и Министерство внешней торговли. Пусть сообщат, в какой стране производились или куплены товары, что найдены в чемодане.
- Это вы правильно сделали, - одобрил Захар Петрович. - А в отношении аварии?
- Милиция работает. Пытаются выяснить, что делал Зубцов накануне автокатастрофы: с кем встречался, куда и с кем ездил...
- Есть какая-нибудь зацепка?
- Увы, - развел руками следователь. - Пока ничего... Мать Зубцова говорит, что вечером у ее сына кто-то был. Потом Зубцов сел в машину и уехал...
- А что, она не видела гостя?
- В том-то и дело, что нет. У сына отдельный вход.
- Мужчина или женщина?
- Толком от нее ничего не добьешься. Совсем глухая старуха. Слышала только, как музыку крутили...
- А что говорят о том вечере соседи?
- У Зубцовых двор - что крепость. Забор высоченный, злая собака...
- Не видели, с кем тогда уехал радиомастер?
- Нет, Захар Петрович, не видели.
- Да, недалеко вы продвинулись по этому делу, - сказал Измайлов. И посоветовал: - Попробуйте пройтись по связям Зубцова. Понимаете, Евгений Родионович, мы должны точно знать, как же случилась авария. Чтобы идти дальше.
- Я все отлично понимаю. - Следователь выдвинул ящик стола, вынул какую-то бумажку и повторил: - Очень хорошо понимаю, Захар Петрович...
Измайлов почувствовал: Евгений Родионович чего-то недоговаривает. И спросил:
- У вас есть ко мне вопросы?
- Есть... - не очень уверенно ответил Глаголев. - Но это не касается дел... Вернее, касается, но совсем с другой стороны... - Он замолчал.
- Ну, говорите, говорите, - подбодрил его прокурор.
- Вот, получил наконец, - протянул он Измайлову бумажку. - Два года мама добивалась... Это было очень сложно.
На бланке Московского научно-исследовательского института глазных болезней имени Гельмгольца сообщалось, что Глаголеву предоставляется место для стационарного лечения.
- Вы не подумайте, Захар Петрович, - начал было оправдываться следователь. - Но если я сейчас не поеду...
- Нет-нет, - перебил его Измайлов. - Такую возможность нельзя упускать ни в коем случае.
Захар Петрович перед отъездом в Рдянск узнавал в их поликлинике втайне, конечно, от Евгения Родионовича, - как у него со зрением. Ответ был малоутешительным. Травматическая катаракта, причем в прогрессирующей форме. И когда Измайлов спросил у Межерицкого, что это такое, тот ответил: "Дело дрянь. Обычно кончается полным помутнением хрусталика, то есть того, чем мы видим. Затем - операция. Но и она не обязательно помогает..."
- Езжайте, Евгений Родионович.
- А дела? - обрадованно и в то же время озабоченно спросил Глаголев.
- Передадим другому следователю. - Захар Петрович ободряюще улыбнулся: - Не думайте об этом. Думайте о том, чтобы вас поскорее вылечили...
Прокурор пошел к себе, заглянув по пути в кабинет Гранской. Инги Казимировны не было. Он сказал Веронике Савельевне, чтобы Гранская зашла к нему, как только появится.
За время отсутствия Захара Петровича в Рдянске накопилась масса дел, и он ушел в них с головой.
Гранская зашла после обеда. Как всегда - в форме. Нужно признаться, ей она была весьма к лицу. Насколько помнил Измайлов, в Зорянске он не видел Ингу Казимировну в другом платье. И немало удивился, когда, идя как-то по московской улице, был окликнут интересной незнакомой женщиной в белом брючном костюме, с распущенными по плечам волосами цвета червонного золота и в темных очках, закрывающих пол-лица. Только по голосу - низкому, хриплому контральто - узнал своего следователя.
Гранская была красива, хорошо сложена. Кто-то в шутку назвал ее первой леди зорянской прокуратуры. Ей было за сорок, но ее лет ей не дал бы никто. Удивительно, как она находила время и силы следить за собой работа следователя (а Инга Казимировна отдала ей почти два десятка лет) тяжела для мужчины, не говоря уже о женщине.
Семейная жизнь у Гранской не сложилась. Как и почему, Захар Петрович не знал, а Инга Казимировна никогда об этом не говорила. С мужем, с которым они поженились еще на студенческой скамье (кто он был и чем занимался, прокурору тоже не было известно), прожила чуть больше года. И своего сына Юру воспитывала одна. Он производил странное впечатление: близорукий, молчаливый, однако имел атлетическую внешность, хотя спортом вроде и не занимался.
Жена Захара Петровича говорила, что почти все девчонки-старшеклассницы были влюблены в сына Гранской, но он не дружил ни с одной. Его так и прозвали - Печорин. Всегда был один, всегда в стороне. По словам же Инги Казимировны, он весельчак и острослов.
Размышляя об этом расхождении, Измайлов пришел к выводу, что Юра, наверное, вел себя по-разному на людях и дома, и его открытость распространялась только на мать. А жили они душа в душу. Если Инга Казимировна задерживалась на работе, непременно звонила домой, предупреждала, причем обязательно ставила сына в известность, когда вернется, через полчаса, час, полтора.
После школы Юрий поступал в МГУ, но не прошел по конкурсу и был призван в армию. Инга Казимировна говорила, что это, возможно, и к лучшему: станет настоящим мужчиной.
И действительно, когда Юрий, демобилизовавшись прошлой осенью, зашел в прокуратуру, Захар Петрович узнал его с трудом. Юра отпустил усы, еще шире раздался в плечах, и в его манерах появилась какая-то взрослость, уверенность. Не пробыв в Зорянске и месяца, он уехал в Москву, чтобы готовиться к новому штурму университета.
Инга Казимировна собиралась в отпуск, наверное, чтобы побыть с сыном. И вот теперь Захару Петровичу предстоял не очень приятный разговор - надо было просить Гранскую принять к производству дела Евгения Родионовича.
Поговорили о конференции, о знакомых в Рдянске. Начал Измайлов издалека:
- Насколько я знаю, Инга Казимировна, в этом году в Москве, кажется, нет международного кинофестиваля?
- Нет, - подозрительно посмотрела на прокурора Гранская, сразу поняв, куда он клонит.
Дело в том, что Гранская страстно увлекалась кино. И, когда в Москве проходил фестиваль, непременно в это время брала отпуск и ехала в столицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142