Мне
очень неуютно в здешней сырости.
- Не мешало бы, пожалуй, вернуться в дом, - согласилась Бет
Конгросян. - Да, вам трудно привыкнуть к здешней погоде. Я это прекрасно
понимаю. Я еще не забыла, каково нам самим было поначалу, когда мы сюда
переехали.
- Плавт родился не здесь, - заметил Нат.
- Не здесь. Как раз из-за него мы и были вынуждены сюда переехать.
- А почему бы правительству не забрать его у вас? - спросил Нат. -
Оно открыло специальные школы для жертв радиации.
Он старался избегать точного термина, который в правительственных
кругах звучал как "каприз радиации".
- Мы сочли, что здесь ему будет лучше, - сказала Бет Конгросян. -
Большинство их - чап-чапычей, как называют их в народе, да и они сами не
возражали против такого названия, - живет здесь. Они собрались здесь за
последние два десятилетия практически со всех уголков земного шара.
Они все вчетвером вернулись в сухое тепло старинного дома.
- Он, в самом деле, прелестный малыш, - заметила Молли. - Такой
славный, такой смышленый несмотря на...
Она запнулась.
- Челюсть и неуклюжую походку, - сухо произнесла миссис Конгросян, -
которые еще полностью не сформировались. Это начинается в тринадцать лет.
В кухне она стала кипятить воду для кофе.
Странно, отметил про себя Нат Флайджер, что же это мы собираемся
привезти из этой поездки? Совсем не то, что мы с Леей ожидали поначалу.
Интересно, задумался он, хорошо ли это будет раскупаться?
Чистый приятный голос Аманды Коннерс, неожиданно раздавшийся в
интеркоме, привел в состояние полной растерянности д-ра Эгона Саперба. Он
в это время как раз проверял расписание своих завтрашних встреч.
- Доктор, вас хочет видеть джентльмен, назвавшийся мистером Уайлдером
Пэмброуком.
Уайлдер Пэмброук! Д-р Саперб тут же напряженно выпрямился, не
поднимаясь со стула, и непроизвольно отложил в сторону свою записную
книжку. Что нужно в такое позднее время этому высокому полицейскому чину?
Он сразу же инстинктивно насторожился и произнес в микрофон интеркома:
- Одну минутку, пожалуйста.
Неужели он заявился сюда, чтобы в конце концов прикрыть той кабинет?
Тогда я, должно быть, уже принял, сам о том не догадываясь того, особого
пациента. Того пациента ради обслуживания которого я существую. Хотя
вернее было бы сказать, что я его так и не обслужил. Ибо у меня, наверное,
ничего с ним не получилось.
От таких мыслей пот выступил у него на лбу. Значит, сейчас
заканчивается моя карьера, и мне суждено разделить судьбу всех остальных
коллег и сбежали в коммунистические страны, только вряд ли им там лучше.
Некоторые эмигрировали на Луну и на Марс. А немногие - хотя таких
"немногих" на самом деле оказалось удивительно много - стали проситься на
работу в "АГ Хемие" - организацию больше других достойную осуждения за
свою деятельность против психоаналитиков.
Я слишком молод, чтобы уходить на пенсию, и слишком стар, чтобы
переучиваться другой профессии, с горечью отметил про себя Саперб. Так что
по сути мне ничего не остается делать. Я не могу продолжать свою
деятельность, но не в состоянии и прекратить ее. Это и есть настоящее
раздвоение, именно то состояние, которое так характерно для большинства
моих пациентов. Теперь он ощущал куда более сильное сострадание к ним и
понимал, какой невыносимо сложной становилась их жизнь.
- Просите комиссара Пэмброука, - сказал он Аманде.
В кабинет медленно вошел высокопоставленный полицейский с колючими
глазами и сел прямо напротив д-ра Саперба.
- Меня заинтересовала девушка, которая сидит у вас в приемной, -
произнес несколько взволнованно Пэмброук. - Мне хотелось бы знать, что с
нею станется. Возможно, мы...
Что вам нужно? - спросил напрямик Саперб.
- Ответ. На вопрос.
Пэмброук откинулся назад, достал золотой портсигар - антикварную
вещицу прошлого столетия - щелкнул зажигалкой, тоже антикварной.
Затянувшись, уселся поудобнее, закинул ногу на ногу. И продолжил: - Вас
пациент, Ричард Конгросян, обнаружил, что он в состоянии дать отпор.
- Кому?
- Своим притеснителям. Нам, разумеется, в первую очередь. Очевидно, и
любому другому, кто появится на сцене, в той же роли. Вот это мне и
хотелось бы выяснить со всей определенностью. Я хочу работать вместе с
Ричардом Конгросяном, но я должен обезопасить себя от него. Честно говоря,
я его боюсь, притом в данных обстоятельствах боюсь его больше, чем кого бы
то ни было на свете. И я понимаю, почему, - я прибегал к помощи аппаратуры
фон Лессинджера и прекрасно себе представляю, о чем говорю. Что является
ключом к его мозгу? Как мне поступить, чтобы Конгросян... - Пэмброук,
оживленно жестикулируя, подыскивал нужное слово, - ...стал в большой
степени заслуживающим доверия, чтобы его поведение было более
предсказуемым? Вы понимаете, о чем идет речь. Мне, естественно, совсем не
хочется, чтобы он схватил меня и зашвырнул на два метра под землю в одно
прекрасное утро, когда мы слегка с ним повздорим.
Лицо его было бледным, сидел он теперь, напрягшись всем телом, и было
видно, насколько хрупким было сохранявшееся еще им самообладание.
Д-р Саперб ответил после некоторой паузы.
- Теперь я знаю, кто этот пациент, которого я дожидаюсь. Вы солгали,
сказав, что меня должна постичь неудача. Фактически я жизненно необходим
вам. А пациент мой в общем-то душевно здоров.
Пэмброук пристально на него поглядел, но ничего не сказал.
- Этот пациент - вы сами.
Через некоторое время Пэмброук кивнул.
- И это совсем не связано с деятельностью правительства, - сказал
Саперб. - Это все было организовано по вашей собственной инициативе.
Николь к этому не имеет ни малейшего касательства.
По крайней мере, непосредственно, отметил он про себя.
- Советую вести себя поосторожнее.
С этими словами Пэмброук свой служебный пистолет и небрежно положил
его себе на колени, однако рука его оставалась в непосредственной близости
к оружию.
- Я не в состоянии объяснить вам, каким образом можно взять под
контроль Конгросяна. Я и сам не могу его контролировать - вы в этом имели
возможность убедиться.
- Но вы должны знать, как это сделать, - настаивал Пэмброук, - именно
вы в первую очередь должны знать, смогу я работать вместе с ним или нет.
Ведь вы очень многое о нем знаете - как, наверное, никто другой.
Он поглядел на Саперба в упор, взгляд его немигающих глаз был ясен.
Он ждал ответа.
- Вам придется рассказать мне, какую работу вы хотите предложить ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
очень неуютно в здешней сырости.
- Не мешало бы, пожалуй, вернуться в дом, - согласилась Бет
Конгросян. - Да, вам трудно привыкнуть к здешней погоде. Я это прекрасно
понимаю. Я еще не забыла, каково нам самим было поначалу, когда мы сюда
переехали.
- Плавт родился не здесь, - заметил Нат.
- Не здесь. Как раз из-за него мы и были вынуждены сюда переехать.
- А почему бы правительству не забрать его у вас? - спросил Нат. -
Оно открыло специальные школы для жертв радиации.
Он старался избегать точного термина, который в правительственных
кругах звучал как "каприз радиации".
- Мы сочли, что здесь ему будет лучше, - сказала Бет Конгросян. -
Большинство их - чап-чапычей, как называют их в народе, да и они сами не
возражали против такого названия, - живет здесь. Они собрались здесь за
последние два десятилетия практически со всех уголков земного шара.
Они все вчетвером вернулись в сухое тепло старинного дома.
- Он, в самом деле, прелестный малыш, - заметила Молли. - Такой
славный, такой смышленый несмотря на...
Она запнулась.
- Челюсть и неуклюжую походку, - сухо произнесла миссис Конгросян, -
которые еще полностью не сформировались. Это начинается в тринадцать лет.
В кухне она стала кипятить воду для кофе.
Странно, отметил про себя Нат Флайджер, что же это мы собираемся
привезти из этой поездки? Совсем не то, что мы с Леей ожидали поначалу.
Интересно, задумался он, хорошо ли это будет раскупаться?
Чистый приятный голос Аманды Коннерс, неожиданно раздавшийся в
интеркоме, привел в состояние полной растерянности д-ра Эгона Саперба. Он
в это время как раз проверял расписание своих завтрашних встреч.
- Доктор, вас хочет видеть джентльмен, назвавшийся мистером Уайлдером
Пэмброуком.
Уайлдер Пэмброук! Д-р Саперб тут же напряженно выпрямился, не
поднимаясь со стула, и непроизвольно отложил в сторону свою записную
книжку. Что нужно в такое позднее время этому высокому полицейскому чину?
Он сразу же инстинктивно насторожился и произнес в микрофон интеркома:
- Одну минутку, пожалуйста.
Неужели он заявился сюда, чтобы в конце концов прикрыть той кабинет?
Тогда я, должно быть, уже принял, сам о том не догадываясь того, особого
пациента. Того пациента ради обслуживания которого я существую. Хотя
вернее было бы сказать, что я его так и не обслужил. Ибо у меня, наверное,
ничего с ним не получилось.
От таких мыслей пот выступил у него на лбу. Значит, сейчас
заканчивается моя карьера, и мне суждено разделить судьбу всех остальных
коллег и сбежали в коммунистические страны, только вряд ли им там лучше.
Некоторые эмигрировали на Луну и на Марс. А немногие - хотя таких
"немногих" на самом деле оказалось удивительно много - стали проситься на
работу в "АГ Хемие" - организацию больше других достойную осуждения за
свою деятельность против психоаналитиков.
Я слишком молод, чтобы уходить на пенсию, и слишком стар, чтобы
переучиваться другой профессии, с горечью отметил про себя Саперб. Так что
по сути мне ничего не остается делать. Я не могу продолжать свою
деятельность, но не в состоянии и прекратить ее. Это и есть настоящее
раздвоение, именно то состояние, которое так характерно для большинства
моих пациентов. Теперь он ощущал куда более сильное сострадание к ним и
понимал, какой невыносимо сложной становилась их жизнь.
- Просите комиссара Пэмброука, - сказал он Аманде.
В кабинет медленно вошел высокопоставленный полицейский с колючими
глазами и сел прямо напротив д-ра Саперба.
- Меня заинтересовала девушка, которая сидит у вас в приемной, -
произнес несколько взволнованно Пэмброук. - Мне хотелось бы знать, что с
нею станется. Возможно, мы...
Что вам нужно? - спросил напрямик Саперб.
- Ответ. На вопрос.
Пэмброук откинулся назад, достал золотой портсигар - антикварную
вещицу прошлого столетия - щелкнул зажигалкой, тоже антикварной.
Затянувшись, уселся поудобнее, закинул ногу на ногу. И продолжил: - Вас
пациент, Ричард Конгросян, обнаружил, что он в состоянии дать отпор.
- Кому?
- Своим притеснителям. Нам, разумеется, в первую очередь. Очевидно, и
любому другому, кто появится на сцене, в той же роли. Вот это мне и
хотелось бы выяснить со всей определенностью. Я хочу работать вместе с
Ричардом Конгросяном, но я должен обезопасить себя от него. Честно говоря,
я его боюсь, притом в данных обстоятельствах боюсь его больше, чем кого бы
то ни было на свете. И я понимаю, почему, - я прибегал к помощи аппаратуры
фон Лессинджера и прекрасно себе представляю, о чем говорю. Что является
ключом к его мозгу? Как мне поступить, чтобы Конгросян... - Пэмброук,
оживленно жестикулируя, подыскивал нужное слово, - ...стал в большой
степени заслуживающим доверия, чтобы его поведение было более
предсказуемым? Вы понимаете, о чем идет речь. Мне, естественно, совсем не
хочется, чтобы он схватил меня и зашвырнул на два метра под землю в одно
прекрасное утро, когда мы слегка с ним повздорим.
Лицо его было бледным, сидел он теперь, напрягшись всем телом, и было
видно, насколько хрупким было сохранявшееся еще им самообладание.
Д-р Саперб ответил после некоторой паузы.
- Теперь я знаю, кто этот пациент, которого я дожидаюсь. Вы солгали,
сказав, что меня должна постичь неудача. Фактически я жизненно необходим
вам. А пациент мой в общем-то душевно здоров.
Пэмброук пристально на него поглядел, но ничего не сказал.
- Этот пациент - вы сами.
Через некоторое время Пэмброук кивнул.
- И это совсем не связано с деятельностью правительства, - сказал
Саперб. - Это все было организовано по вашей собственной инициативе.
Николь к этому не имеет ни малейшего касательства.
По крайней мере, непосредственно, отметил он про себя.
- Советую вести себя поосторожнее.
С этими словами Пэмброук свой служебный пистолет и небрежно положил
его себе на колени, однако рука его оставалась в непосредственной близости
к оружию.
- Я не в состоянии объяснить вам, каким образом можно взять под
контроль Конгросяна. Я и сам не могу его контролировать - вы в этом имели
возможность убедиться.
- Но вы должны знать, как это сделать, - настаивал Пэмброук, - именно
вы в первую очередь должны знать, смогу я работать вместе с ним или нет.
Ведь вы очень многое о нем знаете - как, наверное, никто другой.
Он поглядел на Саперба в упор, взгляд его немигающих глаз был ясен.
Он ждал ответа.
- Вам придется рассказать мне, какую работу вы хотите предложить ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74