Они тащили за собой кого-то, чья голова была замотана в платок.
Тут же я узнал стройную фигуру Зиты. Платок, который закрывал ее лицо, был черным покрывалом послушницы. Оба мужчины торопились по северной стороне нефа, их пленница была посередине. Один раз Гренгуар споткнулся о белый клубок. Это была Джали, которая и теперь следовала за своей госпожой.
Я еще не достиг центра нефа, как другие на высоте Красных ворот исчезли из поля моего зрения. Возможно, ворота на монастырский двор были открыты, или, что еще вероятнее, отец Фролло владел ключом.
Ворота стояли действительно нараспашку, когда я добрался до них. Значит, ни один оборванец не ворвался в Собор? Когда я вышел на монастырский двор, то услышал громкий шум боя, выстрелы пищалей и удары фанфар. Итак, войска короля вмешались в битву за Нотр-Дам. Теперь Клопен и его люди были всецело заняты тем, чтобы спасать свою шкуру. Опьяняющая мечта о сокровищах Нотр-Дама рассеялась.
Когда я оглянулся в мрачном пустынном дворе монастыря, то обнаружил небольшую калитку в стене, которая была приоткрыта на ладонь.
Ее могли открыть лишь недавно. Наверняка набожные братья заперли калитку, когда армия бродяг маршировала к Нотр-Даму.
Я побежал через ворота прочь на болотистую пустынную землю, которая покрывала восточную стрелку острова. И увидел отчаливающую лодку, в которой находились отец Фролло, Гренгуар, Зита и коза Джали. Лицо Зиты было еще закрыто вуалью, но казалось, что она в сознании. Она держала свою козу, прижав к себе. Фролло сел за весла и греб мощными гребками по воде, в сторону Нового Города. Челн окончательно превратился в тень на ночной Сене, пока я напрасно искал вторую лодку.
Был только один путь, чтобы преследовать похитителей и их жертву, и я решил отправиться по нему, как бы бесперспективно это ни казалось. Атакой солдат Квазимодо был спасен от мести оборванцев и больше не нуждался в моей помощи. Итак, я бежал по территории монастыря вдоль — к мосту Нотр-Дама. Я хотел только одного — попасть в Новый Город, пусть даже мала вероятность, что я там найду след Зиты.
Перед Собором я попал в кровавое месиво. Вооруженные копьями всадники скакали на оборванцев и накалывали их. Королевские стрелки заняли позиции в галереях соседних домов, чтобы метать снова и снова приносящие смерть свинец и стрелы в тающие военные силы Клопена. На башенной галерее дико бушевал зажженный Квазимодо огонь, словно ад радовался бесчисленным поступлениям этой ночи. Надо всем разразилась оглушающая гроза из взрывов, сигналов горна, приказов, цокота копыт и многоголосых криков смерти.
Конный отряд прогарцевал мне навстречу по мосту и привел подкрепление солдатам к Нотр-Даму. Я прижался в тени домов и беспрепятственно добрался до правого берега Сены, где побежал вверх по течению. Моя голова болела от грубого обращения на Королевской галерее, и напрасно я искал причину для похищения Зиты. Значит, Фролло утащил ее, потому что она вторглась в его ведьмовскую кухню, разгадала ее тайну? Но тогда бы он мог просто ее убить! Нуждался ли он в ней как в заложнице, чтобы сделать сговорчивее цыганского герцога?
Столпотворение людей на Гревской площади отвлекло меня от мыслей. Толпа собралась вокруг виселицы, что внушило мне подобающий страх. Одна казнь в середине ночи была крайне необычна, она явно не являлась совпадением. Мой пульс забился быстрее, я побежал.
А потом я услышал крики:
— Повесить ведьму! Освободите нас от цыганки! — согласие народа было внезапно изменено, так же легко как прежде оттолкнутая лестница Квазимодо, и они требовали крови, крови Зиты! Крик был однозначен:
— Ведьма все заколдовала. Из-за нее сброд черни хочет штурмовать Собор!
— Цыгане — бродяги, их женщинам нельзя верить!
— Вздерните ведьму, чтобы снять с нас ее чары!
Я присоединился к толпе и стал через нее пробираться, пока не встал вплотную возле каменного эшафота виселицы, который был окружен целой толпой пеших и конных вооруженных людей.
Много солдат с королевскими гербами тащили лестницу и установили ее перед виселицей. Другие охраняли Зиту, которая тихо и неподвижно стояла возле эшафота.
Ее лицо, больше не покрытое покрывалом, было бледным и безучастным — без всякой надежды. Темные пряди волос падали на лоб, глаза и щеки, дрожали в пламени факела, как змеи, которые жаждали крови Зиты. Отца Фролло и Гренгуара нигде не было видно.
Что произошло, я мог только предполагать. Было две возможности: либо Клод Фролло отдал свою пленницу солдатам, чтобы не запятнать свои руки кровью, либо стражники увидели его и Гренгуара и отняли цыганку.
Их предводителем был никто иной, как Тристан д'Эрмит, королевский прокурор. Он сидел на крепкой гнедой лошади и отдавал резким голосом приказы. Даже теперь, когда он стал хозяином положения, его взгляд был опущен. Казалось, он боится смерти, которую чинит сам. Или ему было безразлична смерть, пока она не коснулась его лично? Видел ли я перед собой великого магистра дреговитов?
По его знаку палач схватил Зиту и потянул к лестнице, над которой болталась на ветру конопляная веревка. Я бросился вперед и выкрикнул имя Зиты. Ее направленный в далекую даль взгляд ожил, она осмотрела толпу, остановилась на мне. Ее губы открылись, и она крикнула:
— Джааалиии!
Она помешалась в смертельном страхе? Как иначе можно объяснить то, что она обратилась ко мне по имени своей козы? К тому же, животного не было видно.
Я хотел бежать к королевскому прокурору и просить о пощаде для пленницы. Ее разум явно повредился. Ее надо было отвести в госпиталь, а не на виселицу. Это был единственный выход, чтобы спасти жизнь Зиты!
Всадник с копьем, который увидел во мне только отъявленного зеваку, впихнул свою клячу между мной и Тристаном и ударил каблуком сапога мне в лоб. Третий удар за эту ночь— и, возможно, самый сильный. Моя голова взорвалась.
Тошнота скрутила меня и бросила в вызывающий головокружение фейерверк сотен пестрых цветов, а в конце его меня накрыла глубокая чернота, мрачная пропасть без света и шумов, без жизни…
Глава 6
Похоронный звон
Резкая боль в левой руке вырвала меня из состояния оцепенения. Я чувствовал себя слабо и вяло, голова кружилась, мир я увидел сквозь покрывало сумерек, когда, наконец, решился открыть глаза. Снова что-то вонзилось в мою руку. Я отдернул ее, услышал громкое карканье и яростное махание крыльями. Порыв ветра пролетел над лицом, черная птица поднялась надо мной.
Я пригляделся и разобрал, что это была всего лишь ворона. Она летела в небо, где гаснущие звезды вели последний безуспешный бой с пробивающимся дневным светом. Утренние сумерки окутали мир покрывалом свого невероятного света сновидений. Прислонившись к чему-то твердому, я лежал на спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Тут же я узнал стройную фигуру Зиты. Платок, который закрывал ее лицо, был черным покрывалом послушницы. Оба мужчины торопились по северной стороне нефа, их пленница была посередине. Один раз Гренгуар споткнулся о белый клубок. Это была Джали, которая и теперь следовала за своей госпожой.
Я еще не достиг центра нефа, как другие на высоте Красных ворот исчезли из поля моего зрения. Возможно, ворота на монастырский двор были открыты, или, что еще вероятнее, отец Фролло владел ключом.
Ворота стояли действительно нараспашку, когда я добрался до них. Значит, ни один оборванец не ворвался в Собор? Когда я вышел на монастырский двор, то услышал громкий шум боя, выстрелы пищалей и удары фанфар. Итак, войска короля вмешались в битву за Нотр-Дам. Теперь Клопен и его люди были всецело заняты тем, чтобы спасать свою шкуру. Опьяняющая мечта о сокровищах Нотр-Дама рассеялась.
Когда я оглянулся в мрачном пустынном дворе монастыря, то обнаружил небольшую калитку в стене, которая была приоткрыта на ладонь.
Ее могли открыть лишь недавно. Наверняка набожные братья заперли калитку, когда армия бродяг маршировала к Нотр-Даму.
Я побежал через ворота прочь на болотистую пустынную землю, которая покрывала восточную стрелку острова. И увидел отчаливающую лодку, в которой находились отец Фролло, Гренгуар, Зита и коза Джали. Лицо Зиты было еще закрыто вуалью, но казалось, что она в сознании. Она держала свою козу, прижав к себе. Фролло сел за весла и греб мощными гребками по воде, в сторону Нового Города. Челн окончательно превратился в тень на ночной Сене, пока я напрасно искал вторую лодку.
Был только один путь, чтобы преследовать похитителей и их жертву, и я решил отправиться по нему, как бы бесперспективно это ни казалось. Атакой солдат Квазимодо был спасен от мести оборванцев и больше не нуждался в моей помощи. Итак, я бежал по территории монастыря вдоль — к мосту Нотр-Дама. Я хотел только одного — попасть в Новый Город, пусть даже мала вероятность, что я там найду след Зиты.
Перед Собором я попал в кровавое месиво. Вооруженные копьями всадники скакали на оборванцев и накалывали их. Королевские стрелки заняли позиции в галереях соседних домов, чтобы метать снова и снова приносящие смерть свинец и стрелы в тающие военные силы Клопена. На башенной галерее дико бушевал зажженный Квазимодо огонь, словно ад радовался бесчисленным поступлениям этой ночи. Надо всем разразилась оглушающая гроза из взрывов, сигналов горна, приказов, цокота копыт и многоголосых криков смерти.
Конный отряд прогарцевал мне навстречу по мосту и привел подкрепление солдатам к Нотр-Даму. Я прижался в тени домов и беспрепятственно добрался до правого берега Сены, где побежал вверх по течению. Моя голова болела от грубого обращения на Королевской галерее, и напрасно я искал причину для похищения Зиты. Значит, Фролло утащил ее, потому что она вторглась в его ведьмовскую кухню, разгадала ее тайну? Но тогда бы он мог просто ее убить! Нуждался ли он в ней как в заложнице, чтобы сделать сговорчивее цыганского герцога?
Столпотворение людей на Гревской площади отвлекло меня от мыслей. Толпа собралась вокруг виселицы, что внушило мне подобающий страх. Одна казнь в середине ночи была крайне необычна, она явно не являлась совпадением. Мой пульс забился быстрее, я побежал.
А потом я услышал крики:
— Повесить ведьму! Освободите нас от цыганки! — согласие народа было внезапно изменено, так же легко как прежде оттолкнутая лестница Квазимодо, и они требовали крови, крови Зиты! Крик был однозначен:
— Ведьма все заколдовала. Из-за нее сброд черни хочет штурмовать Собор!
— Цыгане — бродяги, их женщинам нельзя верить!
— Вздерните ведьму, чтобы снять с нас ее чары!
Я присоединился к толпе и стал через нее пробираться, пока не встал вплотную возле каменного эшафота виселицы, который был окружен целой толпой пеших и конных вооруженных людей.
Много солдат с королевскими гербами тащили лестницу и установили ее перед виселицей. Другие охраняли Зиту, которая тихо и неподвижно стояла возле эшафота.
Ее лицо, больше не покрытое покрывалом, было бледным и безучастным — без всякой надежды. Темные пряди волос падали на лоб, глаза и щеки, дрожали в пламени факела, как змеи, которые жаждали крови Зиты. Отца Фролло и Гренгуара нигде не было видно.
Что произошло, я мог только предполагать. Было две возможности: либо Клод Фролло отдал свою пленницу солдатам, чтобы не запятнать свои руки кровью, либо стражники увидели его и Гренгуара и отняли цыганку.
Их предводителем был никто иной, как Тристан д'Эрмит, королевский прокурор. Он сидел на крепкой гнедой лошади и отдавал резким голосом приказы. Даже теперь, когда он стал хозяином положения, его взгляд был опущен. Казалось, он боится смерти, которую чинит сам. Или ему было безразлична смерть, пока она не коснулась его лично? Видел ли я перед собой великого магистра дреговитов?
По его знаку палач схватил Зиту и потянул к лестнице, над которой болталась на ветру конопляная веревка. Я бросился вперед и выкрикнул имя Зиты. Ее направленный в далекую даль взгляд ожил, она осмотрела толпу, остановилась на мне. Ее губы открылись, и она крикнула:
— Джааалиии!
Она помешалась в смертельном страхе? Как иначе можно объяснить то, что она обратилась ко мне по имени своей козы? К тому же, животного не было видно.
Я хотел бежать к королевскому прокурору и просить о пощаде для пленницы. Ее разум явно повредился. Ее надо было отвести в госпиталь, а не на виселицу. Это был единственный выход, чтобы спасти жизнь Зиты!
Всадник с копьем, который увидел во мне только отъявленного зеваку, впихнул свою клячу между мной и Тристаном и ударил каблуком сапога мне в лоб. Третий удар за эту ночь— и, возможно, самый сильный. Моя голова взорвалась.
Тошнота скрутила меня и бросила в вызывающий головокружение фейерверк сотен пестрых цветов, а в конце его меня накрыла глубокая чернота, мрачная пропасть без света и шумов, без жизни…
Глава 6
Похоронный звон
Резкая боль в левой руке вырвала меня из состояния оцепенения. Я чувствовал себя слабо и вяло, голова кружилась, мир я увидел сквозь покрывало сумерек, когда, наконец, решился открыть глаза. Снова что-то вонзилось в мою руку. Я отдернул ее, услышал громкое карканье и яростное махание крыльями. Порыв ветра пролетел над лицом, черная птица поднялась надо мной.
Я пригляделся и разобрал, что это была всего лишь ворона. Она летела в небо, где гаснущие звезды вели последний безуспешный бой с пробивающимся дневным светом. Утренние сумерки окутали мир покрывалом свого невероятного света сновидений. Прислонившись к чему-то твердому, я лежал на спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148