Я тоже увидел козу в свете костра. Она бежала по улице, по которой Леонардо и я пришли во Двор чудес. Я погнался за ней, мимо стражников герцога, которые обращали внимание только на приходящих, а не на людей, которые покидали лагерь цыган. Я пробежал мимо своры кутящих нищих, перепрыгнул через мирно спящих одноруких и окунулся в улицу, которая поглотила Джали.
Меня воодушевила мысль выследить козу, а с ней и Эсмеральду. Рудко говорил о свидании. Я верил, что знал, кто ждет цыганку. Разве она не сама говорила, что хочет раскрутить этого капитана, Феба де Шатопера?
Что произойдет при этой встрече, что ей расскажет капитан, могло быть очень важным. И я не был уверен, поделится ли Матиас с нами, своими союзниками, тем, что поведает ему дочь. Поэтому я хотел лично присутствовать. Возможно, это пригодилось бы в борьбе с дреговитами и помогло бы Колетте.
В какой-то момент я уже не знал, как себе помочь. Я не видел ни человека, ни козы. Передо мной и за мной кривились бесформенными тенями старые дома, подобные чудовищам, которые притаились и ждали свою добычу. Ночь стирала различия между мертвым камнем и живой плотью, как мог стирать солнечный камень (если эта безумная история была правдой) разницу между духом и материей, между душой и грехом.
После того как я покинул Двор чудес, я вскоре слышал только быстрое стаккато моих шагов и как сопровождающую музыку — мое запыхавшееся, тяжелое дыхание. Теперь, когда я остановился, стихли шаги, но мое прерывистое дыхание показалось мне еще громче — оглушающим, словно оно принадлежало вовсе не мне, а преследующим бестиям вокруг меня, которые брызгали слюной в предвкушении свежей плоти. А потом мне показалось, будто я слышу в тени разговор. Я навострил уши и затаил дыхание.
— …Ты меня приняла не за того, ты, пугливая маленькая тварь. Если ты не побежишь дальше, я вздую твою козью задницу, как это не сумеет и самый сильный козел. Вперед, ну же. Да, малышка Джали, беги, ищи свою хозяйку. Беги к Эсмеральде! — хихиканье сопровождало слова. — Имея тебя у себя на хвосте, моя красавица не сможет неслышно пробираться по ночи.
Я услышал тихое блеянье козы, а потом — тяжелые шаги мужчины. Без сомнения, это был Пьер Гренгуар. Однако почему, клянусь святым Кристофором и царем Самоса, я мог его слышать, но не видеть?
Когда я немного прошел вперед, то раскрыл тайну. Узкая крутая лестница — то ли проход, то ли ступени — шла вверх от улицы и обвивалась змеей вокруг нескольких домов, ровно настолько, чтобы мог пройти один человек. Гренгуар и Джали должны были пойти этой дорогой. Возможно, она и меня приведет к Эсмеральде.
В старых, мрачных домах едва горел свет, и луна старалась освещать своими бледными лучами касающиеся друг друга крыши. Больше на ощупь, нежели видя дорогу, я пробирался вперед, осторожно, потому что все снова и снова я поскальзывался на отбросах и нечистотах, которые свалили в кучу жители перед своими бедными лачугами. Если доверять своему носу, то это был тот самый момент, чтобы прекратить поиски. Тяжелый запах сгнившей рыбы и испражнений всяческой природы висел в воздухе, что меня чуть не стошнило. Я зажал одной рукой рот и нос, а другой шарил по стенам домов, продвигаясь вперед на ощупь, пока убогие дома немного не расступились и, наконец, не стало светлее, и свежий воздух не развеял отвратительный запах.
Я стоял у Сены, перед натянутыми на берегу сетями и пришвартованными рыбачьими лодками к тяжелым деревянным сваям, которые мягко качались в прибрежной воде. Справа от меня вдали лежал Лувр, различимый только как неясные очертания. Слева в непосредственной близости возвышались острые башни Гран-Шатле в ночном небе. Луна рассматривала его расплывчатое отражение в реке и освещала неукрепленные берега.
Недалеко от захода на Мельничий мост Эсмеральда присела на корточки и начала разговаривать с Джали на непонятном языке. Если судить по тону, то Эсмеральда делала животному полагающееся в такой ситуации наставление, что, однако, не тревожило козу. Радостная оттого, что нашла хозяйку, она лизала угрожающе направленную к ней руку. Дочь цыганского герцога со вздохом закончила свою назидательную проповедь и продолжила свой путь к Мельничьему мосту, сопровождаемая по-прежнему Джали. Но ее преследовал и Гренгуар — как отделившаяся тень. Он спрятался за вытащенной на землю и законопаченной лодкой. И я превратился в тень тени, играя сейчас роль более чем просто охотника.
Мы перешли на другую сторону Сены по Мельничьему мосту. Сожженный ломбард, закоптелая дыра в плотном ряду домов, воззвала к моему сознанию, что мое смелое мероприятие могло быть связано с непредвиденными опасностями. Я отвернулся и снова взглянул вперед, но перспектива не обрадовала меня. Дворец правосудия, несущий вахту с выстроившимися в ряд башнями как огромными солдатами по ту сторону моста, напомнил мне с новой силой о неудавшемся штурме и море крови, которое он повлек за собой.
Путь Эсмеральды шел вдоль восточной стены дворца и потом на мост Сен-Мишель, который связывал находящийся восточнее Пти-Понта, остров Сите с кварталом Университета. По улице де ла Ушет, мимо домов с шумными девками и школярами, путь вел к Пти-Шатле. Крепость на южном конце Пти-Понта показалась мне в ночи головой змеи, чьим телом был мост.
Из тени сторожевых башен вышел высокий мужчина в форме королевского офицера, украшенной лилией и крылатым оленем. Его шпага и сверкающие золотом даже в свете луны шпоры тихо зазвенели, когда он подошел к Эсмеральде. Верхняя губа под ухоженными усами искривилась в победоносную улыбку, и Феб де Шатопер приветствовал цыганку сладкими словами, какие так часто шепчут на улицах Латинского квартала.
Я оказался прав! Чувство триумфа было так сильно, что я чуть было не забыл присесть под защиту низкого сарая, когда Эсмеральда и Джали в сопровождении капитана пошли обратно по улице де ла Ушет. За ними следовал Гренгуар, который теперь уже прятался за бочкой с водой.
Знал ли он, что его не особенно преданная супруга хочет только раскрутить прекрасного Феба? Я не мог представить себе, что она доверилась своему заботливому глупцу. Мог ли он осадить свою ревность? А если нет — как мог он серьезно надеяться тягаться с закаленной в боях шпагой офицера?!
Феб, который явно лучше разбирался в путанице улиц возле моста Сен-Мишель, взял на себя обязанности проводника. Он остановился перед домом, у которого только была только пара окон с грязными, потрескавшимися стеклами на верхнем этаже. Два из них были слабо освещены. Первый этаж показался совсем нежилым и мрачным, если бы через щели в двери не пробивались наружу скудные лучи света. Капитан постучал, и Гренгуар скрылся за ближайшим углом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Меня воодушевила мысль выследить козу, а с ней и Эсмеральду. Рудко говорил о свидании. Я верил, что знал, кто ждет цыганку. Разве она не сама говорила, что хочет раскрутить этого капитана, Феба де Шатопера?
Что произойдет при этой встрече, что ей расскажет капитан, могло быть очень важным. И я не был уверен, поделится ли Матиас с нами, своими союзниками, тем, что поведает ему дочь. Поэтому я хотел лично присутствовать. Возможно, это пригодилось бы в борьбе с дреговитами и помогло бы Колетте.
В какой-то момент я уже не знал, как себе помочь. Я не видел ни человека, ни козы. Передо мной и за мной кривились бесформенными тенями старые дома, подобные чудовищам, которые притаились и ждали свою добычу. Ночь стирала различия между мертвым камнем и живой плотью, как мог стирать солнечный камень (если эта безумная история была правдой) разницу между духом и материей, между душой и грехом.
После того как я покинул Двор чудес, я вскоре слышал только быстрое стаккато моих шагов и как сопровождающую музыку — мое запыхавшееся, тяжелое дыхание. Теперь, когда я остановился, стихли шаги, но мое прерывистое дыхание показалось мне еще громче — оглушающим, словно оно принадлежало вовсе не мне, а преследующим бестиям вокруг меня, которые брызгали слюной в предвкушении свежей плоти. А потом мне показалось, будто я слышу в тени разговор. Я навострил уши и затаил дыхание.
— …Ты меня приняла не за того, ты, пугливая маленькая тварь. Если ты не побежишь дальше, я вздую твою козью задницу, как это не сумеет и самый сильный козел. Вперед, ну же. Да, малышка Джали, беги, ищи свою хозяйку. Беги к Эсмеральде! — хихиканье сопровождало слова. — Имея тебя у себя на хвосте, моя красавица не сможет неслышно пробираться по ночи.
Я услышал тихое блеянье козы, а потом — тяжелые шаги мужчины. Без сомнения, это был Пьер Гренгуар. Однако почему, клянусь святым Кристофором и царем Самоса, я мог его слышать, но не видеть?
Когда я немного прошел вперед, то раскрыл тайну. Узкая крутая лестница — то ли проход, то ли ступени — шла вверх от улицы и обвивалась змеей вокруг нескольких домов, ровно настолько, чтобы мог пройти один человек. Гренгуар и Джали должны были пойти этой дорогой. Возможно, она и меня приведет к Эсмеральде.
В старых, мрачных домах едва горел свет, и луна старалась освещать своими бледными лучами касающиеся друг друга крыши. Больше на ощупь, нежели видя дорогу, я пробирался вперед, осторожно, потому что все снова и снова я поскальзывался на отбросах и нечистотах, которые свалили в кучу жители перед своими бедными лачугами. Если доверять своему носу, то это был тот самый момент, чтобы прекратить поиски. Тяжелый запах сгнившей рыбы и испражнений всяческой природы висел в воздухе, что меня чуть не стошнило. Я зажал одной рукой рот и нос, а другой шарил по стенам домов, продвигаясь вперед на ощупь, пока убогие дома немного не расступились и, наконец, не стало светлее, и свежий воздух не развеял отвратительный запах.
Я стоял у Сены, перед натянутыми на берегу сетями и пришвартованными рыбачьими лодками к тяжелым деревянным сваям, которые мягко качались в прибрежной воде. Справа от меня вдали лежал Лувр, различимый только как неясные очертания. Слева в непосредственной близости возвышались острые башни Гран-Шатле в ночном небе. Луна рассматривала его расплывчатое отражение в реке и освещала неукрепленные берега.
Недалеко от захода на Мельничий мост Эсмеральда присела на корточки и начала разговаривать с Джали на непонятном языке. Если судить по тону, то Эсмеральда делала животному полагающееся в такой ситуации наставление, что, однако, не тревожило козу. Радостная оттого, что нашла хозяйку, она лизала угрожающе направленную к ней руку. Дочь цыганского герцога со вздохом закончила свою назидательную проповедь и продолжила свой путь к Мельничьему мосту, сопровождаемая по-прежнему Джали. Но ее преследовал и Гренгуар — как отделившаяся тень. Он спрятался за вытащенной на землю и законопаченной лодкой. И я превратился в тень тени, играя сейчас роль более чем просто охотника.
Мы перешли на другую сторону Сены по Мельничьему мосту. Сожженный ломбард, закоптелая дыра в плотном ряду домов, воззвала к моему сознанию, что мое смелое мероприятие могло быть связано с непредвиденными опасностями. Я отвернулся и снова взглянул вперед, но перспектива не обрадовала меня. Дворец правосудия, несущий вахту с выстроившимися в ряд башнями как огромными солдатами по ту сторону моста, напомнил мне с новой силой о неудавшемся штурме и море крови, которое он повлек за собой.
Путь Эсмеральды шел вдоль восточной стены дворца и потом на мост Сен-Мишель, который связывал находящийся восточнее Пти-Понта, остров Сите с кварталом Университета. По улице де ла Ушет, мимо домов с шумными девками и школярами, путь вел к Пти-Шатле. Крепость на южном конце Пти-Понта показалась мне в ночи головой змеи, чьим телом был мост.
Из тени сторожевых башен вышел высокий мужчина в форме королевского офицера, украшенной лилией и крылатым оленем. Его шпага и сверкающие золотом даже в свете луны шпоры тихо зазвенели, когда он подошел к Эсмеральде. Верхняя губа под ухоженными усами искривилась в победоносную улыбку, и Феб де Шатопер приветствовал цыганку сладкими словами, какие так часто шепчут на улицах Латинского квартала.
Я оказался прав! Чувство триумфа было так сильно, что я чуть было не забыл присесть под защиту низкого сарая, когда Эсмеральда и Джали в сопровождении капитана пошли обратно по улице де ла Ушет. За ними следовал Гренгуар, который теперь уже прятался за бочкой с водой.
Знал ли он, что его не особенно преданная супруга хочет только раскрутить прекрасного Феба? Я не мог представить себе, что она доверилась своему заботливому глупцу. Мог ли он осадить свою ревность? А если нет — как мог он серьезно надеяться тягаться с закаленной в боях шпагой офицера?!
Феб, который явно лучше разбирался в путанице улиц возле моста Сен-Мишель, взял на себя обязанности проводника. Он остановился перед домом, у которого только была только пара окон с грязными, потрескавшимися стеклами на верхнем этаже. Два из них были слабо освещены. Первый этаж показался совсем нежилым и мрачным, если бы через щели в двери не пробивались наружу скудные лучи света. Капитан постучал, и Гренгуар скрылся за ближайшим углом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148