Я взглянул на шахматную доску и тихо сказал:
— Вы заявляете — белые против черных и черные против белых, как вам это угодно, а правда расплывается в сплетнях и россказнях.
— Не существует правды, есть только правильный взгляд на вещи! И я попытался сообщить его вам. Вы распознаете его, когда вернетесь в Нотр-Дам и серьезнее займетесь отцом Фролло.
У меня появился неприятный привкус во рту, и я сплюнул.
— Что за причина должна у меня быть, чтобы возвращаться в Нотр-Дам?
— Спасение мира, избавление душ от проклятия — не достаточная причина для того?
— Покиньте свой подземный мир и расскажите обо всем прево или епископу. Костер быстро просветит ваш запутанный разум!
— Это, пожалуй, единственное мучение, которому меня еще не подвергали…
Его шрамы подтверждали эти слова, и в тот же момент я испытал сочувствие.
— Арман, если вы не хотите это сделать для мира, тогда сделайте это для Колетты, которой вы многим обязаны.
— Я благодарен за ее уход, но достаточная ли это причина, чтобы требовать взамен мою жизнь?
Едва я сказал это, как показался себе убогим, трусливым червем, который прячется от голодной вороны. Так я явно не расположу к себе красивую Колетту.
— Без Колетты вы бы давно распрощались с жизнью. Она была вашим ангелом-хранителем — с тех пор, как вы переступили порог Нотр-Дама.
Монах-призрак протянул что-то вперед, тряпку. Нет, это были волосы, борода. Когда он поднес ее к лицу Колетты, я узнал нищего Колена — только моложе, без многочисленных шрамов. Как часто за прошедшие недели я выглядел глупцом! Как глупый ребенок, которому выдают правду маленькими дозами, чтобы не перегрузить. Или чтобы не разозлить, потому что еще в нем нуждаются… Монах-призрак, отец Фролло, итальянец Леонардо, даже Колетта — все они играли со мной, двигали и передвигали меня туда сюда, как это им было угодно.
— Это, должно быть, борода, которую я нашел на месте нападения, когда я преследовал нищего и услышал, как кричала женщина, — сказал недовольно я. — Колетта видимо забрала ее снова, когда она якобы случайно упала на меня у толстухи Марго.
Колетта улыбнулась мне, но ее черты лица были напряжены:
— Вы очень умны, месье Арман.
— Нет, я глупец, несказанный чурбан! — выпалил я. — Иначе я бы давно разоблачил этот маскарад!
— Колетта обладает многими талантами, — сказал монах-призрак примирительно. — Она умеет притворяться, как актриса, а как карманная воровка она будет половчее многих, кто зарабатывает себе на пропитание на улицах Парижа этим подозрительным искусством ловкости.
— Мило для нее, — пробормотал я, окончательно решив не отступать от отказа, порожденного моей задетой гордостью.
— Сердитесь на меня, Арман, но не на Колетту. Как я уже сказал, без нее вы бы уже в День Трех волхвов обеднели бы, когда…
— Таковым я был в действительности, — прервал я монаха-призрака. — Когда я проснулся утром возле Нотр-Дама, Колен или Колетта исчезли, а мой кошелек был так же пуст, как и желудок.
— Это была не я, — тихо сказала Колетта. — Другой нищий применил свое искусство опустошения кошельков против вас.
— Ничего об этом не знаю и не хочу говорить, — продолжил монах-призрак. — Не жалуйтесь из-за своих денег, будьте лучше благодарны за вашу жизнь, Арман! Вы бы попали под копыта убийцы Годена, из совпадения ли или потому что нотариус видел вас вместе с Аврилло, если бы Колетта не предупредила вас.
— Это были вы?
Я взглянул в заботливые глаза Колетты и почувствовал себя плохо, дурно. Мое ли грубое поведение стало причиной этой глубокой боли, которую я прочитал в ее глазах? Тут же я понял, насколько эта мысль возникала из тщеславной самооценки.
— Подумайте, не должны ли вы что-нибудь Колетте, Арман! — сказал монах-призрак и следующим махом выложил:
— Жизнь ее отца за вашу.
Когда я вопросительно взглянул на Колетту, она сказала тихим дрожащим голосом:
— Мой отец — Марк Сенен. Когда они схватили его, мне удалось убежать. С тех пор я пытаюсь выяснить, где они держат его. Моя мать умерла рано, как и мои сестры и братья, у меня остался только отец. Если бы я только знала.Сотрясаемая судорогами плача, она упала мне на колени. Я обнял ее и гладил рукой по голове, наслаждаясь ее теплом и ароматом.
Сочувствие и симпатия к Колетте овладели мной, посылая теплые волны по всему телу. В этот момент я бы все сделал для этого беспомощного, нежного, теплого, удивительного существа в моих руках.
Я бы даже вернулся в Нотр-Дам, но это казалось — и я признаю мое облегчение по этому поводу — ненужным. Марк Сенен должен быть заточен где-то, куда поместили сумасшедшего в 1465 году.
Все, что я мог сообщить об этом, я уже прочитал в книге Гренгуара.
Я поведал Колетте и монаху-призраку об этом и добавил:
— К сожалению, Гренгуар не записал, где находится эта темница безумного.
— В Консьержери, — сказал монах-призрак. Колетта повернула к нему залитое слезами лицо.
— Там держат взаперти моего отца? Мы должны его освободить, немедленно!
— Так быстро, как это возможно, но не опрометчиво. Я все подготовлю. Колетта, иди умойся и отдохни немного, это поможет тебе.
Послушно, но все же немного колеблясь, она удалилась. Только нехотя я позволил ей уйти. Ее прикосновение и тепло доставляли мне удовольствие. Я желал дольше держать ее в своих руках и ласкать. Колетта, казалось, обещала любовь и склонность, гораздо больше, чем бурная, но чистая страсть, которой я наслаждался в руках Антуанетты.
— Как я вижу, вы теперь готовы нам помочь, — сказал монах-призрак.
Я попытался больше не думать о Колетте. Мой собеседник был хитрой лисой, он хотел использовать мое примирительное настроение. Поэтому я возразил сухо:
— Теперь, когда вам известно, где находиться отец Колетты, я уже помог вам. Для чего я должен подвергать себя опасности, возвращаясь в Нотр-Дам?
— Сделайте это ради себя, ради вашей души! И возможно, ради меня.
— Радивас? Я не знаю даже вашего имени. Кто вы, чтобы требовать от меня такое?
Монах-призрак печально взглянул на меня и сказал:
— Вы видите перед собой человека, который в большей степени виноват перед вами. Я — ваш отец, Арман.
Глава 6
Логическая машина
Я сидел на краю кровати и, оцепенев, смотрел на него, молча и неподвижно — но лишь внешне. Внутри у меня все бушевало, раздирало мои внутренности, смешало все мои чувства, кровь бешено стучала в моих жилах и в следующий момент застывала, как под порывом ледяного зимнего ветра. Никогда прежде я не испытывал таких противоречивых эмоций, и тут же чувствовал себя опустошенным, сидел, как парализованный, словно тяжелая глыба скалы привалила меня, сковала всякое движение и выдавила жизнь из моего тела. Что я должен сказать, что сделать?
Сперва монах-призрак хотел забрать у меня моего Бога и доказать мне, что Сатана создал мир — с деревьями и кустами, животными и людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148