– Я не могу позволить этому напыщенному французишке хоть на мгновение подумать, что он руководит мною и моим персоналом.
– Кстати, этот напыщенный французишка является одним из лучших поваров в Лондоне.
– Как и я. Это и послужило причиной нашей схватки. Он бросил мне перчатку, оскорбив меня, и я ответила ему тем же. Я понимаю, что это противоречит всем твоим понятиям о приличном поведении, Филипп, но если бы я повела себя по-другому, он был бы сильно разочарован.
Ушам своим не веря, Филипп уставился на нее:
– Ты имеешь в виду, что он сам хотел, чтобы ты ругала его и орала на него?
– Конечно. Иначе он перестал бы меня уважать. Мое театральное представление показало ему, что я артист в кулинарии и что я достойна того, чтобы работать вместе с поваром его таланта и способностей. У меня есть темперамент. Я горжусь моей работой. Я не стану готовить по его рецептам, а только по моим собственным. Я дерзкая. Все эти вещи Бушар понимает и восхищается ими. Разве ты не видишь?
Он не видел.
– Я вижу лишь то, что ты получаешь огромное удовольствие, демонстрируя твой сценический талант при каждом удобном случае. Тебе следовало бы пойти на сцену.
– Дело в том, что я уже почти убедила его в моих способностях, когда ты уволок меня оттуда! – Она досадливо поморщилась и посмотрела на него так, словно это он совершил какой-то проступок.
– Нынче утром я спокойно, мирно завтракал, – сказал он, чувствуя раздражение, – когда внизу, под лестницей, разразилась война. – Он окинул ее взглядом и покачал головой. – Мне следовало бы догадаться, что ты станешь причиной чего-либо подобного. Мне еще повезет, если до конца дня я не получу от своего шеф-повара заявления об уходе.
– Не будь глупым, – сказала она и направилась к двери. – Никуда он не уйдет.
– Куда ты идешь?
– Закончить то, что начала, – сказала она через плечо.
– Э-э нет, – сказал он и схватил ее за руку. – Ты туда не вернешься.
Нетерпеливо вздохнув, она остановилась.
– Ради Бога, Филипп, отпусти меня, – сказала она. – Я иду в свой магазин, чтобы приготовить пирожные для этого невыносимого человека. Когда он отведает моих эклеров, он подумает, что это пища богов.
Филипп отпустил ее, хотя сомневался, что даже пища богов заставит его повара воздержаться от заявления об уходе. Однако в тот вечер, когда он готовился выйти из дома, Филипп понял, что недооценил силу воздействия хорошо приготовленных эклеров.
Он ждал в вестибюле, когда подадут экипаж, и дворецкий сказал ему, что месье Бушар просит уделить ему минутку внимания. Он согласился, хотя и неохотно, не зная, что еще могла натворить Мария, чтобы окончательно выбить из колеи маленького француза, однако выбежавший в вестибюль шеф-повар излучал улыбки.
– Ах, милорд, – воскликнул Бушар, воздевая руки к небу, – маленькая мадемуазель, хоть она и англичанка, но молоком, разбавленным водой, ее не назовешь. Нет, только не ее.
Филипп приподнял бровь.
– Вы говорите о мисс Мартингейл? – спросил он, потому что неожиданно доброе выражение лица повара заставило его усомниться в этом.
– Ну конечно! Она нынче утром устраивает скандал и уверяет меня, что достойна быть кондитером для вашего бала, милорд, а я, взглянув на нее, не верю этому, несмотря на ее очень миленькую булочную по соседству с нами. А когда вы увели ее из моей кухни, я подумал: ах-ха, вот и конец этой малышке. А потом она приносит мне блюдо пирожных, со стуком ставит его передо мной на стол и сердито уходит. Я гляжу на маленькие пирожные, которые она принесла, и думаю, что они довольно привлекательны на вид, но это еще ничего не значит. В конце концов – как это вы, англичане, говорите? – убедиться, что пудинг хорош на вкус, можно, только попробовав его. И я с большим опасением попробовал пирожные.
– Ну и? – сказал Филипп, чувствуя себя так, как будто входит в горящий дом с динамитом в руках. – Вам они понравились?
Бушар сложил руки и блаженно вздохнул.
– Они великолепны, – с благоговением произнес он. – Ее наполеоны хрустящие, но нежные. Ее профитроли выше всяких похвал. А ее эклеры… – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Это само совершенство.
Поняв, что под лестницей больше не будет шумных баталий, Филипп не мог не вздохнуть с облегчением. Любому человеку хочется покоя в своем доме.
– Значит, вы теперь хотите работать с ней?
– Ну конечно! Она кондитер высшего класса! Милорду очень повезло, что он нашел ее. – Он вытащил из кармана фартука сложенный лист бумаги и дал его Филиппу. – Это меню Бушара для ужина во время бала. Если вы его одобрите, я передам его маленькой мадемуазель, чтобы она смогла выбрать и приготовить соответствующие этим блюдам кондитерские изделия. – Сказав это, он кивнул с довольным видом и удалился.
Филипп положил сложенный листок в нагрудный карман пиджака и, глядя вслед удаляющемуся повару, покачал головой. Повара, решил он, как видно, сродни самому дьяволу.
Глава 9
Мороженое – утонченное лакомство. Жаль, что оно не запрещено законом.
Вольтер
Дав месье Бушару попробовать некоторые из своих кулинарных шедевров, Мария оставила своих подручных работать остальную часть дня самостоятельно и занялась оплатой счетов и бухгалтерским учетом. Возвратившись в тот вечер на кухню, она обнаружила, что мисс Декстер отлично справилась со всем и без нее. А вот у мисс Хейз возникли проблемы.
Мария взглянула на пару плоских темно-коричневых лепешек на рабочем столе, потом перевела взгляд на помощницу.
– Третья духовка? – догадалась она.
Расстроенная мисс Хейз кивнула:
– Да, мадам. Не знаю почему, но она в отличие от остальных не регулирует нагрев.
– Некоторые виды изделий она выпекает хорошо. Но бисквит никогда не удается, – сказала мисс Декстер.
– Извините меня, мадам, – сказала мисс Хейз, чуть не плача. – Вы предупреждали меня, чтобы я не пекла бисквиты в этой духовке, но я забыла. – Она вздохнула. – Полфунта сливочного масла и добрый кусок шоколада выброшены в помойное ведро. Можете вычесть их стоимость из моей зарплаты, я пойму.
Мария подумала обо всех случаях, когда из ее зарплаты вычитали деньги за кулинарные неудачи, и положила руку на плечо девушки:
– Ничего подобного я делать не буду, мисс Хейз. Каждый может ошибиться, особенно в конце длинного дня работы. Просто запомните: в третьей духовке не печь никаких бисквитов. – Она взглянула на часы, приколотые к лямке фартука. – Почему бы вам обеим не пойти по домам? Уже семь часов. После почти четырнадцати часов работы здесь, вы, должно быть, с ног валитесь от усталости.
Лица подручных кондитеров радостно засияли, и несколько минут спустя обе женщины, надев свои макинтоши, отправились по домам.
Взяв в кладовке кусок корнуоллского пирога и яблоко, она поднялась вверх по лестнице и съела свой импровизированный ужин, пока наполнялась водой ванна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65