Почему бы не признать это?
Проницательная Пруденс заметила это еще в тот день, когда они встречались на Литл-Рассел-стрит. Она боялась полюбить Филиппа, потому что, если он не любит и не уважает ее, он ее просто бросит, а мысль о том, что ее могут снова бросить, приводила ее в ужас. И нынче утром, когда он говорил о том, чтобы она рассталась со своим магазином, как будто это само собой разумеется, как будто расстаться с мечтой и амбициями проще простого, все ее страхи вновь нахлынули на нее. Если она расстанется с магазином, а он потом бросит ее, то у нее вновь ничего не будет.
Ей вспомнилась лента для волос, и, хотя она была тронута тем фактом, что он носил ее при себе все эти годы, ей казалось, что благоговеть перед каким-то придуманным образом человека – это одно, а жить с этим человеком изо дня в день – совсем другое дело. А вдруг в реальной жизни этот человек окажется хуже, чем его придуманный образ?
Этого она тоже боялась.
Мария окинула взглядом поглощенных работой поваров и служанок. И подумала о своем магазине и своей кухне.
Она вдруг поняла, что могла бы расстаться со своим магазином. Она любила Филиппа. И если бы она была уверена, что он любит именно ее, а не придуманный им ее образ, она бы променяла созданную собственными руками жизнь одинокой женщины на жизнь с ним. Если бы только она была уверена…
– Мисс Мартингейл? – услышала вдруг она и повернулась на голос.
Перед ней с испуганным выражением лица стоял лакей с подносом в руках.
– Его светлость прислал их назад.
– Что-о? – Она, нахмурив лоб, взглянула на пирожные, потом перевела взгляд на лакея: – Как так «прислал их назад»? Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что он прислал их назад. – Слуга облизнул пересохшие губы и огляделся вокруг. Проследив за его взглядом, Мария увидела, что специалист по соусам месье Бушара и младший повар, стоявшие по другую сторону рабочего стола, услышали его слова и замерли, перестав работать и искоса поглядывая на нее.
Она вздохнула и потерла рукой лоб.
– А что с ними такое? На мой взгляд, они выглядят превосходно.
– Его светлость требует, чтобы вы немедленно явились лично и объяснили, почему подают эту пародию на пирожные.
– Пародию? – Она подняла голову. – Он назвал мои лимонные пирожные пародией?
В комнате стало тихо, и Мария поняла, что ее возмущенный голос привлек всеобщее внимание.
Она схватила поднос и направилась к служебной лестнице, теряясь в догадках относительно того, что он намерен предпринять. Неужели он собирается дать ей нагоняй в присутствии своих гостей? Не может быть, Филипп никогда такого не сделает. Однако он был так зол на нее утром, что может захотеть расплатиться с ней за упрямство. Но и это тоже было для него нехарактерно. Озадаченная и очень расстроенная, она направилась по коридору в сторону банкетного зала и остановилась, едва перешагнув порог. Выглянув из-за угла, она увидела Филиппа, сидевшего во главе длинного стола, который смотрел на дверь, как будто ожидая ее. Увидев, что он ее заметил, она замерла, не зная, что делать.
– А-а, мисс Мартингейл, – произнес он, поманив ее рукой.
Она не двинулась с места.
– Возникла какая-то проблема с лимонными пирожными, милорд? – спросила она достаточно громко, так что все присутствующие ее услышали.
– Подойдите сюда, пожалуйста, мисс Мартингейл.
Высоко подняв голову, она прошла вдоль длинного стола, не обращая внимания на перешептывания и любопытные взгляды. Подойдя к нему ближе, она заметила за столом Пруденс, которая занимала место по правую сторону от него, как самая высокопоставленная из дам. Чуть дальше она увидела Эмму. Однако присутствие подруг не успокоило напряженные нервы, потому что они были свои в этом мире. Они принадлежали к этому миру. А она нет.
Ощущая на себе взгляды всех сидевших за столом, она снова напомнила себе, что Филипп был прежде всего джентльменом, как бы он ни был на нее сердит, а истинные джентльмены не отчитывают публично члена своего обслуживающего персонала, тем более в присутствии ее подруг.
Сделав глубокий вдох, она взглянула на него.
– Слушаю вас, милорд, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал по-деловому.
Вместо ответа он встал с места и взял поднос из ее рук.
– Возьми это, Джервис, – сказал он, отдавая поднос стоявшему поблизости лакею.
Лакей подчинился, и он переключил внимание на нее. Она заметила, как уголки его губ дрогнули в улыбке, и это еще больше озадачило ее. Что, черт возьми, здесь происходит?
– Сожалею, что мои лимонные пирожные не понравились вам, милорд, – пробормотала она, пытаясь догадаться о том, каковы его намерения.
– Не понравились? Совсем наоборот.
– Я что-то не поняла. Ведь вы назвали их «пародией»? – шепотом сказала она, наклоняясь к нему.
– Я знаю, – прошептал он в ответ, тоже наклоняясь к ней. – Я солгал.
Она вытаращила глаза:
– Что вы хотите этим сказать?
– Хочу сказать, что я солгал. – Он взял ее за руки. – Сказать что-нибудь обидное про ваши пирожные – это единственный способ, который я смог придумать, чтобы заставить вас подняться сюда. Бог свидетель, приказания на вас никогда не действуют.
– Филипп! – воскликнула она и тут же вспомнила, что находится под прицелом двадцати четырех пар глаз. – Милорд, что вы делаете?
Он продолжал держать ее за руки, забыв о своих гостях и сосредоточив внимание на ней одной.
– Я хотел, чтобы вы пришли сюда, мисс Мартингейл, – сказал он достаточно громко, чтобы все его услышали, – потому что нам нужно поговорить об одном незаконченном деле.
– Незаконченном деле?
– Это касается нашего с вами утреннего разговора.
У нее моментально жарко вспыхнули щеки, и она в который раз обругала свою нежную белую кожу.
– Филипп, – прошептала она, в ужасе оглядывая гостей за столом, – сейчас едва ли подходящее время…
– Напротив, – возразил он более громким, чем у нее, голосом, – время сейчас самое подходящее. Во время нашего утреннего разговора я кое-что не успел сказать. Я намерен исправить сейчас это упущение в присутствии всех этих людей.
Она снова попыталась отобрать у него свои руки, но он их крепко держал.
– Как известно каждому из присутствующих, я джентльмен, а джентльмен не признается в своих чувствах публично. Джентльмен не раскрывает свое сердце перед всем миром. Джентльмен не признается на публике в своих тайных желаниях.
Он чуть помедлил, и от нежности, которую она увидела в его глазах, у нее затрепетало сердце.
– Но, – продолжал он, – я говорю обо всем этом в присутствии своих гостей, потому что хочу, чтобы все они знали о моих чувствах. Я хочу, чтобы они засвидетельствовали то, о чем я намерен публично заявить, потому что это, кажется, единственный способ убедить тебя в глубине и искренности моей привязанности к тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65