— Алекс помолчал, потом, отбросив эти мрачные мысли, вновь обратил свои взоры к внучке. — И вот я опять забежал слишком далеко вперед. На тебя тоже жал, жал, а ты еще просто не готова…
— Это не твоя вина. Ты так щедр ко мне: платья, уроки, все это, но…
Алекс тревожно вскинул голову.
— Но что?
— Но я думаю, что было бы лучше, если бы я побыстрее отправилась в Париж. — Она вновь проглотила жесткий комок в горле. Ей не хотелось обижать старикана, но она понимала, что оттяжка только усложнит все дело. — Знаю — я тебя разочаровала, но если бы ты мог выплатить мне эти деньги или хотя бы часть… Я была бы очень благодарна.
Алекс помедлил, провел рукой по шее, как будто его высокий накрахмаленный воротничок душил его.
— Констанс, я не ожидал этого… Она покраснела.
— Ну, понимаю, я говорю как продажная тварь — ведь так меня Роджер назвал…
— Да причем здесь Роджер! — грубо рявкнул Алекс. — С ним-то просто все уладить.
— Роджер никогда мне не доверял, а после случившегося даже извинение, наверное, не поможет.
— Обойдется! — взорвался Алекс. Он вскочил и зашагал туда-сюда по зелено-золотистому турецкому ковру. — Ты же, в конце концов, не стреляла в него!
Она не могла сдержать улыбки.
— Вроде нет. Но я уверена, что мнение Роджера обо мне изменится к лучшему только тогда, когда между нами будет океан — не раньше.
— По правде говоря, девочка, у нас сейчас определенные финансовые трудности. Я сейчас как раз начал весьма деликатные переговоры о покупке нового клипера на сан-францисскую линию, и мои партнеры требуют наличные.
— Ах ты, Господи! — В голосе Констанс было почти отчаяние.
Алекс снова присел к ней и взял ее за руку.
— Ты получишь свое вознаграждение, раз я обещал. Но я выдал этому Мак-Кину всю наличность, какую смог наскрести. Поэтому я должен просить тебя потерпеть.
— Я… я понимаю…
— Неужели тебе здесь ничего не нравится? — спросил он.
— Да, конечно же, нравится! Ты такой добрый и хороший! — Он выглядел таким уязвленным, несчастным, что она решила слегка ободрить его.
— Да, да. — Взмахом руки он отмел эти сантименты. — Но я всегда понимал, что у молодой женщины должны быть свои собственные интересы. Ты нашла что-нибудь, что возбудило бы твой интерес? Или кого-нибудь?
Ей сразу пришел в голову образ Мак-Кина, но об этом, разумеется, лучше помалкивать. Она выбрала более осторожный ответ.
— Я занимаюсь живописью и, кстати, мисс Филпот прошлым вечером была так добра, что пригласила меня в свой литературный клуб.
— Вот это дело! — твердым, не допускающим возражений тоном, произнес Алекс. Чем стараться выполнять мои дурацкие директивы, лучше следуй зову своего сердца. С сегодняшнего дня все уроки отменяются!
— Но Алекс…
— Ни слова больше, давай ешь, а я пошел… — Он неловко чмокнул ее в щеку.
— Тут всего не съешь! — пробормотала она. Действительно, столько всего на нее навалилось, и она не знала, плакать ей или смеяться.
Алекс остановился в дверях. Хмыкнув, он кивнул ей почти заговорщически.
— Литературное общество, да? Забьем им там баки!
Констанс посмотрела на закрывшуюся за ним дверь, потом на пирог и покачала головой — она проиграла! Этот хитрюга опять все переиначил по-своему. Но что ей остается делать? Без денег она не попадет даже на другой берег Чарльз-ривер, а уж о том, чтобы пересечь Атлантику, — об этом и думать не приходится.
«Да, в конце концов, может быть, не все так уж и плохо», — подумала она, отламывая кусочек хрустящей корочки. Если дедуля и впрямь отказался от слишком амбициозных замыслов в отношении ее, она может какое-то время поиграть в кроткую овечку, а там все и устроится…
Может быть… Взяв в руку вилку, она вонзила ее в самый центр пирога и с удовольствием отправила в рот здоровенный кусок печеного яблока. Стараясь не уронить пирог на пол, она вытащила из-под подушки пальто Лока и разложила его на коленях.
Он его носил и отдал ей, когда оно еще хранило тепло его тела. Эта мысль была ей почему-то приятна. Глупо… Глупо и опасно думать о нем. Он всего лишь проявил к ней типичное для янки грубоватое покровительство. Еще более глупо и опасно вспоминать, какие у него сладкие, жаркие и властные губы…
С тихим стоном она отодвинула тарелку с пирогом. Желудок как-то сжался, тут не до еды. Этот мужчина привлекал, интриговал и пугал. Ведь она уже решила, что должна держаться как можно дальше от этого Лока Мак-Кина. Но, с другой стороны, разве она когда-нибудь поступала как должна была поступать? Но нет, на этот раз здесь особый случай — нарушать данное себе слово она не будет. Пусть эта напасть обрушится на кого-нибудь другого.
Она даст неделю срока Алексу, и если он не выделит ей денег из ее доли, она сама устроит себе заем из той суммы, которую положила в банк для Дайлана и этого его несносного брата. И — в Париж, в Париж! Конечно, до этого еще кое-что нужно уладить: извиниться перед Роджером, побывать на вечере у мисс Филпот, закончить картину, изучить расписание пакетботов в Европу, запастись дерзостью для этого нового морского путешествия и отдать Локу его пальто.
Констанс встала с постели, взяла пальто, чтобы завернуть его, и почувствовала, что ей трудно расстаться с ним, с этим тонким запахом шерсти, мыла и… и мужчины, который его носил. Раздраженная, злая на себя за эти нюни, она сложила пальто. Чем скорее это уйдет в прошлое, тем лучше. С глаз долой… Она уговорит Мэгги сегодня же совершить очередной — и последний — вояж на верфь, закончит там картину и занесет пальто в контору так, чтобы даже не встречаться с ним. Она решительно кивнула сама себе и стала одеваться.
Все так и произошло, как она задумала, хотя и не совсем так.
Лок бросил свое перо на чертежный стол, выпрямился, расправил уставшие плечи и потер воспаленные глаза. Вышла из строя паровая лебедка; двое из наиболее нервных инвесторов потребовали обратно свои деньги с весьма путаными и малоубедительными объяснениями — цифры в расчетах не сходятся. Плюс еще обычные неурядицы на верфи, плюс еще какое-то взвинченное состояние самого Лока — чертовски трудный выдался день. В печурке весело горели дрова. Комната представляла собой нечто среднее между рабочим кабинетом и приемной: большое удобное кресло с протертыми подлокотниками, полки, заставленные справочниками по кораблестроению, книгами по математике и макетами кораблей, большой чертежный стол — его освещали масляная лампа и дневной свет от окна, выходившего на строительную площадку верфи, — вот и все, что в ней было, скупая роскошь холостяка. Одна дверь выходила на наружную лестницу, которая вела на второй этаж — там он жил. Через другую дверь виднелась маленькая комнатушка для отдыха: изящный чайный столик, ширма, украшенная изображением огнедышащего дракона, лежанка с покрывалом из роскошного китайского шелка — неожиданный контраст с деловой строгостью его кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Это не твоя вина. Ты так щедр ко мне: платья, уроки, все это, но…
Алекс тревожно вскинул голову.
— Но что?
— Но я думаю, что было бы лучше, если бы я побыстрее отправилась в Париж. — Она вновь проглотила жесткий комок в горле. Ей не хотелось обижать старикана, но она понимала, что оттяжка только усложнит все дело. — Знаю — я тебя разочаровала, но если бы ты мог выплатить мне эти деньги или хотя бы часть… Я была бы очень благодарна.
Алекс помедлил, провел рукой по шее, как будто его высокий накрахмаленный воротничок душил его.
— Констанс, я не ожидал этого… Она покраснела.
— Ну, понимаю, я говорю как продажная тварь — ведь так меня Роджер назвал…
— Да причем здесь Роджер! — грубо рявкнул Алекс. — С ним-то просто все уладить.
— Роджер никогда мне не доверял, а после случившегося даже извинение, наверное, не поможет.
— Обойдется! — взорвался Алекс. Он вскочил и зашагал туда-сюда по зелено-золотистому турецкому ковру. — Ты же, в конце концов, не стреляла в него!
Она не могла сдержать улыбки.
— Вроде нет. Но я уверена, что мнение Роджера обо мне изменится к лучшему только тогда, когда между нами будет океан — не раньше.
— По правде говоря, девочка, у нас сейчас определенные финансовые трудности. Я сейчас как раз начал весьма деликатные переговоры о покупке нового клипера на сан-францисскую линию, и мои партнеры требуют наличные.
— Ах ты, Господи! — В голосе Констанс было почти отчаяние.
Алекс снова присел к ней и взял ее за руку.
— Ты получишь свое вознаграждение, раз я обещал. Но я выдал этому Мак-Кину всю наличность, какую смог наскрести. Поэтому я должен просить тебя потерпеть.
— Я… я понимаю…
— Неужели тебе здесь ничего не нравится? — спросил он.
— Да, конечно же, нравится! Ты такой добрый и хороший! — Он выглядел таким уязвленным, несчастным, что она решила слегка ободрить его.
— Да, да. — Взмахом руки он отмел эти сантименты. — Но я всегда понимал, что у молодой женщины должны быть свои собственные интересы. Ты нашла что-нибудь, что возбудило бы твой интерес? Или кого-нибудь?
Ей сразу пришел в голову образ Мак-Кина, но об этом, разумеется, лучше помалкивать. Она выбрала более осторожный ответ.
— Я занимаюсь живописью и, кстати, мисс Филпот прошлым вечером была так добра, что пригласила меня в свой литературный клуб.
— Вот это дело! — твердым, не допускающим возражений тоном, произнес Алекс. Чем стараться выполнять мои дурацкие директивы, лучше следуй зову своего сердца. С сегодняшнего дня все уроки отменяются!
— Но Алекс…
— Ни слова больше, давай ешь, а я пошел… — Он неловко чмокнул ее в щеку.
— Тут всего не съешь! — пробормотала она. Действительно, столько всего на нее навалилось, и она не знала, плакать ей или смеяться.
Алекс остановился в дверях. Хмыкнув, он кивнул ей почти заговорщически.
— Литературное общество, да? Забьем им там баки!
Констанс посмотрела на закрывшуюся за ним дверь, потом на пирог и покачала головой — она проиграла! Этот хитрюга опять все переиначил по-своему. Но что ей остается делать? Без денег она не попадет даже на другой берег Чарльз-ривер, а уж о том, чтобы пересечь Атлантику, — об этом и думать не приходится.
«Да, в конце концов, может быть, не все так уж и плохо», — подумала она, отламывая кусочек хрустящей корочки. Если дедуля и впрямь отказался от слишком амбициозных замыслов в отношении ее, она может какое-то время поиграть в кроткую овечку, а там все и устроится…
Может быть… Взяв в руку вилку, она вонзила ее в самый центр пирога и с удовольствием отправила в рот здоровенный кусок печеного яблока. Стараясь не уронить пирог на пол, она вытащила из-под подушки пальто Лока и разложила его на коленях.
Он его носил и отдал ей, когда оно еще хранило тепло его тела. Эта мысль была ей почему-то приятна. Глупо… Глупо и опасно думать о нем. Он всего лишь проявил к ней типичное для янки грубоватое покровительство. Еще более глупо и опасно вспоминать, какие у него сладкие, жаркие и властные губы…
С тихим стоном она отодвинула тарелку с пирогом. Желудок как-то сжался, тут не до еды. Этот мужчина привлекал, интриговал и пугал. Ведь она уже решила, что должна держаться как можно дальше от этого Лока Мак-Кина. Но, с другой стороны, разве она когда-нибудь поступала как должна была поступать? Но нет, на этот раз здесь особый случай — нарушать данное себе слово она не будет. Пусть эта напасть обрушится на кого-нибудь другого.
Она даст неделю срока Алексу, и если он не выделит ей денег из ее доли, она сама устроит себе заем из той суммы, которую положила в банк для Дайлана и этого его несносного брата. И — в Париж, в Париж! Конечно, до этого еще кое-что нужно уладить: извиниться перед Роджером, побывать на вечере у мисс Филпот, закончить картину, изучить расписание пакетботов в Европу, запастись дерзостью для этого нового морского путешествия и отдать Локу его пальто.
Констанс встала с постели, взяла пальто, чтобы завернуть его, и почувствовала, что ей трудно расстаться с ним, с этим тонким запахом шерсти, мыла и… и мужчины, который его носил. Раздраженная, злая на себя за эти нюни, она сложила пальто. Чем скорее это уйдет в прошлое, тем лучше. С глаз долой… Она уговорит Мэгги сегодня же совершить очередной — и последний — вояж на верфь, закончит там картину и занесет пальто в контору так, чтобы даже не встречаться с ним. Она решительно кивнула сама себе и стала одеваться.
Все так и произошло, как она задумала, хотя и не совсем так.
Лок бросил свое перо на чертежный стол, выпрямился, расправил уставшие плечи и потер воспаленные глаза. Вышла из строя паровая лебедка; двое из наиболее нервных инвесторов потребовали обратно свои деньги с весьма путаными и малоубедительными объяснениями — цифры в расчетах не сходятся. Плюс еще обычные неурядицы на верфи, плюс еще какое-то взвинченное состояние самого Лока — чертовски трудный выдался день. В печурке весело горели дрова. Комната представляла собой нечто среднее между рабочим кабинетом и приемной: большое удобное кресло с протертыми подлокотниками, полки, заставленные справочниками по кораблестроению, книгами по математике и макетами кораблей, большой чертежный стол — его освещали масляная лампа и дневной свет от окна, выходившего на строительную площадку верфи, — вот и все, что в ней было, скупая роскошь холостяка. Одна дверь выходила на наружную лестницу, которая вела на второй этаж — там он жил. Через другую дверь виднелась маленькая комнатушка для отдыха: изящный чайный столик, ширма, украшенная изображением огнедышащего дракона, лежанка с покрывалом из роскошного китайского шелка — неожиданный контраст с деловой строгостью его кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86