докопаться до причин, разобраться в них и найти правильное решение. Констанс, правда, очень сомневалась, чтобы ее внутреннее состояние можно было разложить как на чертежной доске — человек не корабль! Но она не хотела разочаровывать его, пыталась, как можно более подробно отвечать на его вопросы, порой весьма трудные и болезненные, пыталась обрести какое-то чувство равновесия, занимаясь повседневными домашними делами, и даже решила вновь начать рисовать. Как раз этим утром она закончила пейзаж со склонами Халеакалы; он ей понравился — в нем не было тех мрачных, тревожных тонов, как на картинах, которые она писала в Скаи. Но сновидения, сновидения… Это не проходило.
— Я стараюсь, Лок, — сказала она, борясь с подступившим отчаянием, только бы он не услышал его в голосе.
— Но вот стоит закрыть глаза и…
— Да, ладно, принцесса, ничего страшного. Что на этот раз?
— То же самое — вода, тону. Что-то гадкое пугает меня, и я бегу. Дядюшка Сайрус… — Констанс, вздрогнув, замолчала, и Лок еще крепче прижал ее к себе.
— Ну — ну. Все это позади…
Она бессильно покачала головой. — Ну почему я не могу вспомнить? Почему мой мозг играет со мной такие штучки?
— Просто, может быть, он хочет защитить тебя от чего-то еще более страшного, что с тобой было. До того, как эта лихорадка тебя поразила.
Она сглотнула комок в горле.
— Дядя Сайрус говорил, что отец бил меня до полусмерти.
— Ну, вот видишь — детский мозг не может это переварить, чтобы любимый родитель делал такое. — Отбросив копну ее черных волос, он помассировал ей плечи, и его пальцы явственно ощутили рубцы. Его лицо окаменело.
— Ну, пусть этот преподобный Тейт считал, что он делает доброе дело, но ведь он тоже, да, Конни?
Она вся застыла, пытаясь найти правильные слова и правильные мысли из той путаницы, что была у нее в голове.
— Да. Он был очень жесток со мной. — Она опять замолчала и с тихим стоном отчаяния потерла себе виски. — По крайней мере, я так думаю — а может быть, придумываю?
— Ну, насчет этого ты вряд ли можешь так ошибаться…
— Ты мне веришь?
Лок отпустил ее плечи и сел на подоконник напротив нее. Луна ярко очерчивала контур его обнаженного тела. Он переплел ее пальцы со своими.
— Я знаю, что этот ублюдок истязал тебя. Иначе ты бы так не реагировала. Самое меньшее, что о нем можно сказать, это то, что он был плохой воспитатель — такую маленькую разбойницу, как ты, побоями не проймешь. А, скорее всего, он просто садист, ему доставляло удовольствие причинять боль беззащитной жертве.
— Да! — Она знала, что это правда, и это сознание тяжелым грузом навалилось на нее.
— В любом случае это вполне объясняет, почему ты, в конце концов, не выдержала и влепила этому мерзавцу. И кошмары твои неудивительны.
— По крайней мере, я хоть не убийца. Одним грехом меньше, хотя и без того их немало.
Уголки его рта слегка дрогнули в улыбке.
— Да уж, и таких жутких.
Внезапный прилив какой-то благодарной нежности охватил Констанс; неожиданно сама для себя она прижала к своим губам его ладонь и поцеловала ее. Боже, какие у него руки: огрубевшие, в мозолях, и в то же время с длинными, тонкими пальцами, как у артиста — такие умелые и в обращении с женским телом, и с корабельной оснасткой. Как же он всю ее заполнил, заполнил собой. А вот что она такое для него? Нет, конечно, его желание физической близости с ней — это искренне, так притворяться невозможно. Но есть ли для нее место у него в сердце? Только однажды ей удалось проникнуть сквозь его стальную оболочку — в те первые дни в Скаи. Теперь она опять должна обрести его доверие, а для этого она должна вновь войти в норму, вылечиться от своего безумия.
Он не ответил на ее беглый поцелуй, и она отстранилась, издав печальный вздох.
— Ты так много работаешь последнее время, а я тебе еще и спать не даю. Иди, Лок, ложись. Со мной все в порядке.
— Сейчас. — Он поморщился и выглянул в окно на пустую улицу. — Я сам немножко не в себе.
— Что-нибудь на верфи? Или это все твоя сумасшедшая женушка?
— Да ничего особенного, принцесса. Всякие мелочи — как всегда, когда нужно, чтобы все было без сучка, без задоринки, они и случаются.
Она тревожно выпрямилась на неудобном подоконнике.
— Правда, что-нибудь серьезное?
Лок отрицательно покачал головой и запустил пальцы в густой шелк ее волос.
— Так, пара синяков и шишек.
— Но ты выдержишь сроки своего нью-йоркского заказа? И «Аргонавт» — ты его должен закончить!
— Если мы выберемся из этой чертовой дыры. — Он озабоченно провел пальцами по верхней губе, нахмурившись, уставился в темноту внизу. — Прибыль от «Элизы» дала нам возможность сдвинуться с места, но тут эти инвесторы чертовы перепугались… Знаешь, как мне достается в прессе?
Она виновато моргнула.
— Это все из-за меня. Лок, прости…
— Да нет, принцесса, ты тут ни при чем. — Он протянул к ней руки, повернул ее, прижал спиной к себе. — Над «Аргонавтом» смеются, говорят, что он не поплывет. Ошибаются, Конни! Он будет самым быстрым кораблем в мире! Я это знаю!
Его уверенность преисполнила ее чувством гордости за мужа.
— Ну и не слушай этих прорицателей. Самое важное — верить в себя. Разве ты мне сам этого не говорил?
Он улыбнулся.
— Значит, ты меня все-таки временами слышишь?
Она не поддержала его шутливого тона.
— Обещай мне, что ты не допустишь, чтобы что-либо помешало тебе воплотить в жизнь свою мечту.
Лок вздохнул.
— К сожалению, не все так просто. Трудность сейчас основная с наличными. На зарплату и на оплату поставок. Черт, я даже не могу продать свой пай в «Одиссее» без согласия Роджера, а на это, сама понимаешь, рассчитывать не приходится. Наверняка он там сидит и радуется, как меня повязал.
— Если бы я только могла все вспомнить, если бы смогла доказать, что я — Латэм, тогда можно было бы опять обратиться в суд, и «Одиссей» был бы снова твой. Это все решило бы, разве не так? Ну, как, как это сделать?
— Перестань об этом, Констанс! — резким тоном отозвался Лок.
Она обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, упершись ладонью ему в грудь, ощущая сильное биение его сердца.
— Почему?
— Потому, что надо идти вперед, а ты не сможешь, если будешь обманывать себя по-прежнему, будто ты Констанс Латэм, а не Лили Янг.
Она ахнула, как будто он ее ударил.
— Но Лок, я же, правда…
— Ну, подумай сама! — грубо оборвал он ее. — Ты должна принять вещи такими, как они есть, иначе это так и будет засорять тебе мозги.
— Так ты думаешь, что я Лили? — срывающимся голосом спросила она.
Он поколебался на мгновение, но потом решительно кивнул:
— Да, из того, что ты мне говорила, и что сообщил этот преподобный, это самый логичный вывод. Ты и океана боишься из-за того, наверное, что видела, как тонула настоящая Констанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Я стараюсь, Лок, — сказала она, борясь с подступившим отчаянием, только бы он не услышал его в голосе.
— Но вот стоит закрыть глаза и…
— Да, ладно, принцесса, ничего страшного. Что на этот раз?
— То же самое — вода, тону. Что-то гадкое пугает меня, и я бегу. Дядюшка Сайрус… — Констанс, вздрогнув, замолчала, и Лок еще крепче прижал ее к себе.
— Ну — ну. Все это позади…
Она бессильно покачала головой. — Ну почему я не могу вспомнить? Почему мой мозг играет со мной такие штучки?
— Просто, может быть, он хочет защитить тебя от чего-то еще более страшного, что с тобой было. До того, как эта лихорадка тебя поразила.
Она сглотнула комок в горле.
— Дядя Сайрус говорил, что отец бил меня до полусмерти.
— Ну, вот видишь — детский мозг не может это переварить, чтобы любимый родитель делал такое. — Отбросив копну ее черных волос, он помассировал ей плечи, и его пальцы явственно ощутили рубцы. Его лицо окаменело.
— Ну, пусть этот преподобный Тейт считал, что он делает доброе дело, но ведь он тоже, да, Конни?
Она вся застыла, пытаясь найти правильные слова и правильные мысли из той путаницы, что была у нее в голове.
— Да. Он был очень жесток со мной. — Она опять замолчала и с тихим стоном отчаяния потерла себе виски. — По крайней мере, я так думаю — а может быть, придумываю?
— Ну, насчет этого ты вряд ли можешь так ошибаться…
— Ты мне веришь?
Лок отпустил ее плечи и сел на подоконник напротив нее. Луна ярко очерчивала контур его обнаженного тела. Он переплел ее пальцы со своими.
— Я знаю, что этот ублюдок истязал тебя. Иначе ты бы так не реагировала. Самое меньшее, что о нем можно сказать, это то, что он был плохой воспитатель — такую маленькую разбойницу, как ты, побоями не проймешь. А, скорее всего, он просто садист, ему доставляло удовольствие причинять боль беззащитной жертве.
— Да! — Она знала, что это правда, и это сознание тяжелым грузом навалилось на нее.
— В любом случае это вполне объясняет, почему ты, в конце концов, не выдержала и влепила этому мерзавцу. И кошмары твои неудивительны.
— По крайней мере, я хоть не убийца. Одним грехом меньше, хотя и без того их немало.
Уголки его рта слегка дрогнули в улыбке.
— Да уж, и таких жутких.
Внезапный прилив какой-то благодарной нежности охватил Констанс; неожиданно сама для себя она прижала к своим губам его ладонь и поцеловала ее. Боже, какие у него руки: огрубевшие, в мозолях, и в то же время с длинными, тонкими пальцами, как у артиста — такие умелые и в обращении с женским телом, и с корабельной оснасткой. Как же он всю ее заполнил, заполнил собой. А вот что она такое для него? Нет, конечно, его желание физической близости с ней — это искренне, так притворяться невозможно. Но есть ли для нее место у него в сердце? Только однажды ей удалось проникнуть сквозь его стальную оболочку — в те первые дни в Скаи. Теперь она опять должна обрести его доверие, а для этого она должна вновь войти в норму, вылечиться от своего безумия.
Он не ответил на ее беглый поцелуй, и она отстранилась, издав печальный вздох.
— Ты так много работаешь последнее время, а я тебе еще и спать не даю. Иди, Лок, ложись. Со мной все в порядке.
— Сейчас. — Он поморщился и выглянул в окно на пустую улицу. — Я сам немножко не в себе.
— Что-нибудь на верфи? Или это все твоя сумасшедшая женушка?
— Да ничего особенного, принцесса. Всякие мелочи — как всегда, когда нужно, чтобы все было без сучка, без задоринки, они и случаются.
Она тревожно выпрямилась на неудобном подоконнике.
— Правда, что-нибудь серьезное?
Лок отрицательно покачал головой и запустил пальцы в густой шелк ее волос.
— Так, пара синяков и шишек.
— Но ты выдержишь сроки своего нью-йоркского заказа? И «Аргонавт» — ты его должен закончить!
— Если мы выберемся из этой чертовой дыры. — Он озабоченно провел пальцами по верхней губе, нахмурившись, уставился в темноту внизу. — Прибыль от «Элизы» дала нам возможность сдвинуться с места, но тут эти инвесторы чертовы перепугались… Знаешь, как мне достается в прессе?
Она виновато моргнула.
— Это все из-за меня. Лок, прости…
— Да нет, принцесса, ты тут ни при чем. — Он протянул к ней руки, повернул ее, прижал спиной к себе. — Над «Аргонавтом» смеются, говорят, что он не поплывет. Ошибаются, Конни! Он будет самым быстрым кораблем в мире! Я это знаю!
Его уверенность преисполнила ее чувством гордости за мужа.
— Ну и не слушай этих прорицателей. Самое важное — верить в себя. Разве ты мне сам этого не говорил?
Он улыбнулся.
— Значит, ты меня все-таки временами слышишь?
Она не поддержала его шутливого тона.
— Обещай мне, что ты не допустишь, чтобы что-либо помешало тебе воплотить в жизнь свою мечту.
Лок вздохнул.
— К сожалению, не все так просто. Трудность сейчас основная с наличными. На зарплату и на оплату поставок. Черт, я даже не могу продать свой пай в «Одиссее» без согласия Роджера, а на это, сама понимаешь, рассчитывать не приходится. Наверняка он там сидит и радуется, как меня повязал.
— Если бы я только могла все вспомнить, если бы смогла доказать, что я — Латэм, тогда можно было бы опять обратиться в суд, и «Одиссей» был бы снова твой. Это все решило бы, разве не так? Ну, как, как это сделать?
— Перестань об этом, Констанс! — резким тоном отозвался Лок.
Она обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, упершись ладонью ему в грудь, ощущая сильное биение его сердца.
— Почему?
— Потому, что надо идти вперед, а ты не сможешь, если будешь обманывать себя по-прежнему, будто ты Констанс Латэм, а не Лили Янг.
Она ахнула, как будто он ее ударил.
— Но Лок, я же, правда…
— Ну, подумай сама! — грубо оборвал он ее. — Ты должна принять вещи такими, как они есть, иначе это так и будет засорять тебе мозги.
— Так ты думаешь, что я Лили? — срывающимся голосом спросила она.
Он поколебался на мгновение, но потом решительно кивнул:
— Да, из того, что ты мне говорила, и что сообщил этот преподобный, это самый логичный вывод. Ты и океана боишься из-за того, наверное, что видела, как тонула настоящая Констанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86