Его и испугала, и как-то порадовала эта перемена в брате; признать поражение — это половина победы. — Ты, наверное, единственный чистокровный Мак-Кин в нашей семье, но ты не такой…
— Хуже. Железный Мак. Не смог даже жену удержать.
— Беги за ней!
Лок вздохнул, лицо его исказилось.
— Легко сказать. Ей будет лучше без меня.
— А тебе без нее? Она вернула тебе твою человеческую сущность, а то за своими чертежами ты о ней забыл! Держись за нее!
Лок со стоном вцепился себе в волосы на затылке, уставившись куда-то в пол. — Я такого наговорил… она никогда не простит…
Дайлан выругался.
— Так скажи, что виноват, что глупость сказал. Она же любит тебя, идиот! Тебе она что, безразлична?
Лок с болью в голосе проговорил:
— Я люблю ее больше жизни!
— Ты ей когда-нибудь говорил?
Лок медленно поднял голову. Его лицо залила краска стыда. Неужели он трус?
— Нет, никогда…
— Так скажи! Господи, неужели это все твоя проклятая гордыня мешает?
— Это тут ни при чем.
— Ни при чем? Наверное, Энок тоже так считал. Но если Констанс уйдет, то ты проиграешь еще больше, чем он.
Лок боролся с собой. Да. Дайлан прав. Он так боялся, что окажется менее твердым, чем отец, что упустил из виду все остальное.
Но он не может без Констанс: без ее любви, без ее смеха, без ее энергии и веселья. Он готов сделать что угодно, хоть на брюхе ползти, чтобы она вернулась. Забудет о гордыне, о мести, пойдет даже на мировую с Латэмами, если это хоть как-то поможет ему убедить Констанс, что они могут быть вместе. Это будет трудно. Страшно трудно. Она может ему не поверить, и он не сможет ее за это винить. Но он сделает все, чтобы восстановить себя в глазах любимой женщины. Кто она — Констанс Латэм или придурковатая Лили — неважно; это его языческая принцесса — самый ценный дар в его жизни. Пусть только она будет с ним — и он посвятит остаток жизни тому, чтобы доказать ей, что она значит для него.
Лок встал.
— Пойду за ней. Идешь со мной?
— Увидеть Железного Мака на коленях — разве можно упустить такое зрелище! — Дайлан широко улыбнулся, и на какой-то момент в его лице мелькнуло что-то неуловимо похожее на Констанс.
Все-таки сестра!
Наверное, это опять дурной сон. Констанс застонала и посильнее сжала веки. Вот сейчас она проснется в объятиях Лока, и его поцелуй развеет все ее страхи. Да нет, это невозможно. Ведь они поссорились, так ведь? Она сдвинула брови, пытаясь поймать и собрать вместе ускользающие мысли.
Медленно пробиваясь через темный туман в голове, она постепенно стала ощущать странности и неудобства своего положения: она полулежит, что-то стягивает ей кисти, во рту кусок какой-то ткани, противно пахнущей туалетной водой. Но хуже всего — такие знакомые ощущения качки и шипящий шорох волн снаружи.
Глаза ее широко раскрылись. Теперь она знала: случилось самое худшее.
Боже, она в каюте корабля в открытом море!
Вздрагивая, давясь от позывов к рвоте, она сумела привстать, и тут оказалось, что она вдобавок еще и привязана! Да, привязана к ножке койки! С трудом она освободилась от кляпа во рту — это носовой платок. Поспешно сделала несколько глубоких вдохов, чтобы избавиться от головокружения. Страшно болела нижняя челюсть, но она крепко сжала ее, чтобы сдержать приступ тошноты. Глаза постепенно стали привыкать к темноте.
Хриплый голос позвал ее:
— Констанс?
— Алекс! — Она рванулась было к едва различимой фигуре, прикованной к койке напротив — но не тут-то было, веревка была крепкая. Кое-как полусев на краешек койки, она выругалась по-французски. — Черт побери! Алекс, ты в порядке?
— Голова болит. Эти гады меня шарахнули сзади. Алекс тоже был привязан к койке; он сделал еще одну попытку вырваться, но тщетно.
— Слава Богу, ты жива! Я уж начал думать, что ты так и не откроешь глазок, девочка!
— Что происходит? — спросила она, вся дрожа от яростного недоумения. — Почему мы здесь?
Лицо Алекса исказилось от гнева:
— Роджер! Ублюдок проклятый! Ты была права, Констанс. Они с Тейтом устроили этот поджог.
Когда я это обнаружил, они запаниковали и решили от нас избавиться — отправили черт знает куда!
— Господи, как же это так! — Она тихо застонала. — Лок подумает… мы должны выбраться отсюда! Крикни, Алекс! Кто-нибудь нас должен услышать…
— Я уже пытался. Должно быть, мы единственные пассажиры. Роджер наверняка придумал какую-нибудь легенду насчет нас: что мы заразные, или сумасшедшие, или преступники…
— Я вправду свихнусь, если здесь останусь, — пробормотала Констанс, хватая ртом воздух. — Боже мой, Боже мой!..
Раздался звук поворачиваемого ключа, и дверь каюты распахнулась.
— Рад, что вера в Господа не оставила тебя, дочь моя!
Констанс ахнула и вся сжалась. В руке у преподобного Сайруса Тейта был фонарь, в тусклом свете его лицо выглядело как гипсовая маска мертвеца. Ужас перед открытым морем — это было ничто в сравнении с тем, что она испытывала сейчас.
— Как раз кстати! — Алекс попытался тоже принять полусидячее положение — как Констанс. — Что все это значит, ты, прокаженный? Ну-ка развяжи нас, сейчас же!
— Тихо, тихо, старичок! — произнес Тейт с мягким укором, вешая фонарь на крюк. — Я не такой терпеливый, как Иов. И, к сожалению, ты для меня больше, чем простая помеха. Не серди меня, а то окажешься в чреве кита как святой Иона…
— Не посмеешь! — выкрикнул Алекс. — Ты меня не запугаешь!
Тейт хрустнул пальцами.
— У тебя будет время убедиться в противном. Во всяком случае, несколько месяцев.
— Месяцев? — едва слышно прошептала Констанс, но Тейт ее услышал.
— Да, дорогая! Даже такой быстрый корабль, как «Одиссей», не может доставить нас домой за сутки!
Констанс даже подпрыгнула. «Одиссей»! Корабль Лока! Ей стало как-то легче, зато Алекс буквально взорвался.
— Разбойник! Это мой корабль. Значит, команда должна меня слушаться!
Тейт снял свои дымчатые очки, аккуратно сложил их и сунул в карман.
— Вряд ли. Роджер приказал капитану повиноваться только моим приказам. Так что не предавайся беспочвенным иллюзиям, Алекс. Матросы знают, что пассажиры страдают от некоего нервного расстройства, им нужен полный покой и изоляция. Жаль, конечно, что мы недогружены, но ничего, вот скоро пройдем нью-йоркский маяк и возьмем курс прямо на Лахайн.
— Нет! — прошептала Констанс. — Только не в Лахайн!
— Конечно, да! — Тейт подошел к ней ближе и слегка потрепал по щеке. Господи, кожа сухая, как змеиная чешуя, и прикосновение такое противное.
— Твое место всегда было там, рядом со мной. Мы вместе должны служить Господу… — Он уже перешел своими пальцами ей на шею. — Другие пусть пытаются использовать тебя и твое наследство в корыстных целях, но для меня самое важное — это твои интересы, твое благо, моя сладенькая Лили, моя бесценная Лилио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Хуже. Железный Мак. Не смог даже жену удержать.
— Беги за ней!
Лок вздохнул, лицо его исказилось.
— Легко сказать. Ей будет лучше без меня.
— А тебе без нее? Она вернула тебе твою человеческую сущность, а то за своими чертежами ты о ней забыл! Держись за нее!
Лок со стоном вцепился себе в волосы на затылке, уставившись куда-то в пол. — Я такого наговорил… она никогда не простит…
Дайлан выругался.
— Так скажи, что виноват, что глупость сказал. Она же любит тебя, идиот! Тебе она что, безразлична?
Лок с болью в голосе проговорил:
— Я люблю ее больше жизни!
— Ты ей когда-нибудь говорил?
Лок медленно поднял голову. Его лицо залила краска стыда. Неужели он трус?
— Нет, никогда…
— Так скажи! Господи, неужели это все твоя проклятая гордыня мешает?
— Это тут ни при чем.
— Ни при чем? Наверное, Энок тоже так считал. Но если Констанс уйдет, то ты проиграешь еще больше, чем он.
Лок боролся с собой. Да. Дайлан прав. Он так боялся, что окажется менее твердым, чем отец, что упустил из виду все остальное.
Но он не может без Констанс: без ее любви, без ее смеха, без ее энергии и веселья. Он готов сделать что угодно, хоть на брюхе ползти, чтобы она вернулась. Забудет о гордыне, о мести, пойдет даже на мировую с Латэмами, если это хоть как-то поможет ему убедить Констанс, что они могут быть вместе. Это будет трудно. Страшно трудно. Она может ему не поверить, и он не сможет ее за это винить. Но он сделает все, чтобы восстановить себя в глазах любимой женщины. Кто она — Констанс Латэм или придурковатая Лили — неважно; это его языческая принцесса — самый ценный дар в его жизни. Пусть только она будет с ним — и он посвятит остаток жизни тому, чтобы доказать ей, что она значит для него.
Лок встал.
— Пойду за ней. Идешь со мной?
— Увидеть Железного Мака на коленях — разве можно упустить такое зрелище! — Дайлан широко улыбнулся, и на какой-то момент в его лице мелькнуло что-то неуловимо похожее на Констанс.
Все-таки сестра!
Наверное, это опять дурной сон. Констанс застонала и посильнее сжала веки. Вот сейчас она проснется в объятиях Лока, и его поцелуй развеет все ее страхи. Да нет, это невозможно. Ведь они поссорились, так ведь? Она сдвинула брови, пытаясь поймать и собрать вместе ускользающие мысли.
Медленно пробиваясь через темный туман в голове, она постепенно стала ощущать странности и неудобства своего положения: она полулежит, что-то стягивает ей кисти, во рту кусок какой-то ткани, противно пахнущей туалетной водой. Но хуже всего — такие знакомые ощущения качки и шипящий шорох волн снаружи.
Глаза ее широко раскрылись. Теперь она знала: случилось самое худшее.
Боже, она в каюте корабля в открытом море!
Вздрагивая, давясь от позывов к рвоте, она сумела привстать, и тут оказалось, что она вдобавок еще и привязана! Да, привязана к ножке койки! С трудом она освободилась от кляпа во рту — это носовой платок. Поспешно сделала несколько глубоких вдохов, чтобы избавиться от головокружения. Страшно болела нижняя челюсть, но она крепко сжала ее, чтобы сдержать приступ тошноты. Глаза постепенно стали привыкать к темноте.
Хриплый голос позвал ее:
— Констанс?
— Алекс! — Она рванулась было к едва различимой фигуре, прикованной к койке напротив — но не тут-то было, веревка была крепкая. Кое-как полусев на краешек койки, она выругалась по-французски. — Черт побери! Алекс, ты в порядке?
— Голова болит. Эти гады меня шарахнули сзади. Алекс тоже был привязан к койке; он сделал еще одну попытку вырваться, но тщетно.
— Слава Богу, ты жива! Я уж начал думать, что ты так и не откроешь глазок, девочка!
— Что происходит? — спросила она, вся дрожа от яростного недоумения. — Почему мы здесь?
Лицо Алекса исказилось от гнева:
— Роджер! Ублюдок проклятый! Ты была права, Констанс. Они с Тейтом устроили этот поджог.
Когда я это обнаружил, они запаниковали и решили от нас избавиться — отправили черт знает куда!
— Господи, как же это так! — Она тихо застонала. — Лок подумает… мы должны выбраться отсюда! Крикни, Алекс! Кто-нибудь нас должен услышать…
— Я уже пытался. Должно быть, мы единственные пассажиры. Роджер наверняка придумал какую-нибудь легенду насчет нас: что мы заразные, или сумасшедшие, или преступники…
— Я вправду свихнусь, если здесь останусь, — пробормотала Констанс, хватая ртом воздух. — Боже мой, Боже мой!..
Раздался звук поворачиваемого ключа, и дверь каюты распахнулась.
— Рад, что вера в Господа не оставила тебя, дочь моя!
Констанс ахнула и вся сжалась. В руке у преподобного Сайруса Тейта был фонарь, в тусклом свете его лицо выглядело как гипсовая маска мертвеца. Ужас перед открытым морем — это было ничто в сравнении с тем, что она испытывала сейчас.
— Как раз кстати! — Алекс попытался тоже принять полусидячее положение — как Констанс. — Что все это значит, ты, прокаженный? Ну-ка развяжи нас, сейчас же!
— Тихо, тихо, старичок! — произнес Тейт с мягким укором, вешая фонарь на крюк. — Я не такой терпеливый, как Иов. И, к сожалению, ты для меня больше, чем простая помеха. Не серди меня, а то окажешься в чреве кита как святой Иона…
— Не посмеешь! — выкрикнул Алекс. — Ты меня не запугаешь!
Тейт хрустнул пальцами.
— У тебя будет время убедиться в противном. Во всяком случае, несколько месяцев.
— Месяцев? — едва слышно прошептала Констанс, но Тейт ее услышал.
— Да, дорогая! Даже такой быстрый корабль, как «Одиссей», не может доставить нас домой за сутки!
Констанс даже подпрыгнула. «Одиссей»! Корабль Лока! Ей стало как-то легче, зато Алекс буквально взорвался.
— Разбойник! Это мой корабль. Значит, команда должна меня слушаться!
Тейт снял свои дымчатые очки, аккуратно сложил их и сунул в карман.
— Вряд ли. Роджер приказал капитану повиноваться только моим приказам. Так что не предавайся беспочвенным иллюзиям, Алекс. Матросы знают, что пассажиры страдают от некоего нервного расстройства, им нужен полный покой и изоляция. Жаль, конечно, что мы недогружены, но ничего, вот скоро пройдем нью-йоркский маяк и возьмем курс прямо на Лахайн.
— Нет! — прошептала Констанс. — Только не в Лахайн!
— Конечно, да! — Тейт подошел к ней ближе и слегка потрепал по щеке. Господи, кожа сухая, как змеиная чешуя, и прикосновение такое противное.
— Твое место всегда было там, рядом со мной. Мы вместе должны служить Господу… — Он уже перешел своими пальцами ей на шею. — Другие пусть пытаются использовать тебя и твое наследство в корыстных целях, но для меня самое важное — это твои интересы, твое благо, моя сладенькая Лили, моя бесценная Лилио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86