бутылочки и тюбики расставлены в идеальном порядке, кисти тщательно вымыты и все до одной переломаны, как бы символизируя — все, это конец…
Он бросился вон из домика, громко выкрикивая ее имя, но тщетно — в сарае и на пляже никого. Воздух был теплым, каким-то густым, в нем висела водяная пыль.
Он крикнул еще раз, но звук его голоса потонул в грохоте прибоя. Следы, быстро смываемая водой цепочка следов, уходит куда-то вдоль берега! Наконец-то!
Уговаривая сам себя, что нечего волноваться — Констанс была здесь совсем недавно, просто вышла погулять. Лок заставил себя замедлить шаг, но потом не выдержал и побежал. Вот песок кончился, начались скалы, а ее все не видно. Его ботинки все промокли, а снять он их не мог — острые ракушки сразу бы порезали ему ноги. Водоросли, обмотавшись вокруг лодыжек, не давали идти. Вся природа, знакомая с детства, вдруг выступила против него…
Он на полуслове прервал очередное ругательство, увидев одинокую, недвижную фигурку на выступающей в океан груде камней в нескольких сотен ярдов от него. Констанс! Жива и невредима! Сидит как русалка!
Ветер унес его крик, он слился с гулкими криками чаек. Силуэт Констанс — она в его шелковом халате — четко выделялся на фоне оранжевого заката, взгляд прикован к бескрайнему простору океана — как будто там таились все загадки мироздания.
Но она ведь никогда не могла так смотреть на воду. К нему вернулась ушедшая было напряженность, какое-то предчувствие сдавило ему горло. Вот она встала, подошла к самой воде. Ее движения легкие, обманчиво спокойные, рассчитанные. Распахнув ярко-алый халат, Констанс швырнула его на песок, оставшись совершенно обнаженной. Как будто подготовилась к жертвоприношению — какая же красотища! И шагнула в воду…
— Нет! — закричал Лок. Воспоминания о самоубийстве отца, чувство вины, стыда и ярости — все это взорвалось в его душе. Неужели опять? Нет, нет, ни за что!
Лок подбежал к камням, где она только что стояла, поспешно сбросил одежду, ботинки и нырнул в воду. От холода у него захватило дыхание, руки и ноги потеряли чувствительность. Среди пенных гребешков волн виднелось темное пятно ее волос. Нет, он не сдастся, он не покорится стихии. Вот он преодолел еще одну волну, уголком глаза увидел, как женская рука посылает небу последнее «прости», и последним сверхусилием рванулся к ней, нырнул. Схватил!
Волосы Констанс обвили его как шелковая сеть, забиваясь в рот и глаза, так что когда он вынырнул на поверхность, он задыхался и ничего не видел. Очередная волна ударила ему в лицо, горько-соленая вода проникла, казалось, в самые легкие. Кашляя и отплевываясь, Лок обхватил слабое, несопротивляющееся тело Констанс и поплыл к берегу.
Это была совсем нелегкая задача: приходилось преодолевать и цепенеющий холод, и тяжесть ее тела, и начинавшийся отлив. Когда Лок, наконец, выбрался вместе со своей живой ношей на разогретый солнцем берег, в ушах у него звенело, в глазах вспыхивали какие-то молнии. Он бессильно рухнул наземь, потом, собрав оставшиеся силы, привстал и резко нажал ей на спину — чтобы избавить ее от воды, попавшей ей внутрь. Он хочет, чтобы она дышала, чтобы была жива, чтобы они жили вместе.
— Ну, давай же, принцесса! Черт подери, Конни, ну ради меня!
Она издала слабый стон, содрогнулась, кашлянула; из нее хлынула потоком вода.
— Борись, Конни! Иди ко мне, обратно! Я больше никогда не отпущу тебя! — Лок моргал, на лице его слезы смешались с каплями морской воды.
Констанс снова закашлялась, конвульсивно подогнула ноги от боли, вцепилась руками в песок, дрожа как новорожденный ребенок… Да разве не так — она же вновь пришла в этот мир, оттуда, из неведомой тьмы…
Господи, слава тебе! Дрожащими руками Лок поднял Констанс, посадил к себе на колени, пригладил спутанные пряди ее мокрых волос, сдул песок, прилипший к белым, как снег, щекам и посиневшим губам.
— Конни! Ответь мне!
Ресницы ее зашевелились, открыв невидящие топазовые глаза.
— О, Боже! Оставь меня, отпусти!
— Проклятие! — Он поцеловал ее жестко-яростно, словно пытаясь отогнать витающую рядом смерть. — Какого черта ты это устраиваешь!
Ее покрытые песком пальцы впились ему в руки.
— Голоса… Меня зовут к себе…
Значит, она его слышала? И все-таки пошла в воду? К нему вернулась его гневная подозрительность.
— Опять эти твои штучки? Так опять все это на меня рассчитано? Ну что ты хочешь добиться этим безумием?
Она прошептала, всматриваясь в него так, как будто он был на другой стороне огромной пропасти:
— Только мира. Умереть, чтобы было тихо… Ее слова испугали его, гнев мгновенно прошел.
— Ну, Господи, ну, женщина моя, ну почему? Почему?
Она с криком боли уронила голову себе на грудь и беспомощно заплакала.
— Дракон… опять…
Жалость, раскаяние тугим обручем сдавили ему грудь. Боже, неужели он довел Констанс до этого? В каком же надо быть отчаянии, чтобы решить, что только смерть принесет облегчение! И какая демоническая сила заставила ее избрать ту смерть, которой она боялась больше всего? Вся внешняя стойкость, бравада, которую она демонстрировала, — это же оболочка, за которой скрывалась такая нежная, ранимая душа, и такая смелая — только самый холодный, бесчувственный человек мог остаться равнодушным к ее мукам. Или вот такой ублюдок вроде Железного Мака.
— Нет, больше никаких драконов не будет! — заорал он ей прямо в ухо, изо всех сил растирая ей руки и ноги.
— Уходи! — простонала она, вся в слезах. — Халеакала ждет. Огненный цветок… Ангелы истекают кровью… Я иду, мой народ. О, Канаи! О, Намака!..
— Заткнись! — Он ничего не мог разобрать в ее всхлипах, и гнев вновь охватил его. — Еще одно самоубийство в семье Мак-Кинов? Я не позволю тебе опять опозорить мое имя! Ты слышишь меня, эгоистка чертова!
От ее смеха у него волосы встали дыбом.
— Я думала, я пыталась победить страх и плохие чувства, но не смогла… Не могу… Не видишь разве? Я же не могу держаться за землю, я падаю с нее!
— А я тебя буду ловить, понятно? — Он потряс ее, ее голова запрокинулась, она чуть не задохнулась. На какой-то момент что-то от той прежней Констанс промелькнуло в ее глазах и исчезло…
— Принцесса, посмотри на меня! — Он схватил ее за голову обеими руками, его глаза буквально прожигали ее насквозь. — Кто я? Скажи, как меня зовут?
Она поморгала, вся, дрожа, пытаясь вырваться.
Губы беззвучно пошевелились. Она попыталась еще. — Лок.
— Да. Ты здесь, со мной. Ты не упала с земли. Ты не где-нибудь. Со мной тебе будет хорошо, но ты должна постараться.
Губы ее дрогнули, ресницы опустились.
— Я так устала.
— Посмотри на меня! — приказал он. — Ты любишь меня?
Ее глаза распахнулись, широко и удивленно, как будто откуда-то со дна океана. — Я…
— Любишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Он бросился вон из домика, громко выкрикивая ее имя, но тщетно — в сарае и на пляже никого. Воздух был теплым, каким-то густым, в нем висела водяная пыль.
Он крикнул еще раз, но звук его голоса потонул в грохоте прибоя. Следы, быстро смываемая водой цепочка следов, уходит куда-то вдоль берега! Наконец-то!
Уговаривая сам себя, что нечего волноваться — Констанс была здесь совсем недавно, просто вышла погулять. Лок заставил себя замедлить шаг, но потом не выдержал и побежал. Вот песок кончился, начались скалы, а ее все не видно. Его ботинки все промокли, а снять он их не мог — острые ракушки сразу бы порезали ему ноги. Водоросли, обмотавшись вокруг лодыжек, не давали идти. Вся природа, знакомая с детства, вдруг выступила против него…
Он на полуслове прервал очередное ругательство, увидев одинокую, недвижную фигурку на выступающей в океан груде камней в нескольких сотен ярдов от него. Констанс! Жива и невредима! Сидит как русалка!
Ветер унес его крик, он слился с гулкими криками чаек. Силуэт Констанс — она в его шелковом халате — четко выделялся на фоне оранжевого заката, взгляд прикован к бескрайнему простору океана — как будто там таились все загадки мироздания.
Но она ведь никогда не могла так смотреть на воду. К нему вернулась ушедшая было напряженность, какое-то предчувствие сдавило ему горло. Вот она встала, подошла к самой воде. Ее движения легкие, обманчиво спокойные, рассчитанные. Распахнув ярко-алый халат, Констанс швырнула его на песок, оставшись совершенно обнаженной. Как будто подготовилась к жертвоприношению — какая же красотища! И шагнула в воду…
— Нет! — закричал Лок. Воспоминания о самоубийстве отца, чувство вины, стыда и ярости — все это взорвалось в его душе. Неужели опять? Нет, нет, ни за что!
Лок подбежал к камням, где она только что стояла, поспешно сбросил одежду, ботинки и нырнул в воду. От холода у него захватило дыхание, руки и ноги потеряли чувствительность. Среди пенных гребешков волн виднелось темное пятно ее волос. Нет, он не сдастся, он не покорится стихии. Вот он преодолел еще одну волну, уголком глаза увидел, как женская рука посылает небу последнее «прости», и последним сверхусилием рванулся к ней, нырнул. Схватил!
Волосы Констанс обвили его как шелковая сеть, забиваясь в рот и глаза, так что когда он вынырнул на поверхность, он задыхался и ничего не видел. Очередная волна ударила ему в лицо, горько-соленая вода проникла, казалось, в самые легкие. Кашляя и отплевываясь, Лок обхватил слабое, несопротивляющееся тело Констанс и поплыл к берегу.
Это была совсем нелегкая задача: приходилось преодолевать и цепенеющий холод, и тяжесть ее тела, и начинавшийся отлив. Когда Лок, наконец, выбрался вместе со своей живой ношей на разогретый солнцем берег, в ушах у него звенело, в глазах вспыхивали какие-то молнии. Он бессильно рухнул наземь, потом, собрав оставшиеся силы, привстал и резко нажал ей на спину — чтобы избавить ее от воды, попавшей ей внутрь. Он хочет, чтобы она дышала, чтобы была жива, чтобы они жили вместе.
— Ну, давай же, принцесса! Черт подери, Конни, ну ради меня!
Она издала слабый стон, содрогнулась, кашлянула; из нее хлынула потоком вода.
— Борись, Конни! Иди ко мне, обратно! Я больше никогда не отпущу тебя! — Лок моргал, на лице его слезы смешались с каплями морской воды.
Констанс снова закашлялась, конвульсивно подогнула ноги от боли, вцепилась руками в песок, дрожа как новорожденный ребенок… Да разве не так — она же вновь пришла в этот мир, оттуда, из неведомой тьмы…
Господи, слава тебе! Дрожащими руками Лок поднял Констанс, посадил к себе на колени, пригладил спутанные пряди ее мокрых волос, сдул песок, прилипший к белым, как снег, щекам и посиневшим губам.
— Конни! Ответь мне!
Ресницы ее зашевелились, открыв невидящие топазовые глаза.
— О, Боже! Оставь меня, отпусти!
— Проклятие! — Он поцеловал ее жестко-яростно, словно пытаясь отогнать витающую рядом смерть. — Какого черта ты это устраиваешь!
Ее покрытые песком пальцы впились ему в руки.
— Голоса… Меня зовут к себе…
Значит, она его слышала? И все-таки пошла в воду? К нему вернулась его гневная подозрительность.
— Опять эти твои штучки? Так опять все это на меня рассчитано? Ну что ты хочешь добиться этим безумием?
Она прошептала, всматриваясь в него так, как будто он был на другой стороне огромной пропасти:
— Только мира. Умереть, чтобы было тихо… Ее слова испугали его, гнев мгновенно прошел.
— Ну, Господи, ну, женщина моя, ну почему? Почему?
Она с криком боли уронила голову себе на грудь и беспомощно заплакала.
— Дракон… опять…
Жалость, раскаяние тугим обручем сдавили ему грудь. Боже, неужели он довел Констанс до этого? В каком же надо быть отчаянии, чтобы решить, что только смерть принесет облегчение! И какая демоническая сила заставила ее избрать ту смерть, которой она боялась больше всего? Вся внешняя стойкость, бравада, которую она демонстрировала, — это же оболочка, за которой скрывалась такая нежная, ранимая душа, и такая смелая — только самый холодный, бесчувственный человек мог остаться равнодушным к ее мукам. Или вот такой ублюдок вроде Железного Мака.
— Нет, больше никаких драконов не будет! — заорал он ей прямо в ухо, изо всех сил растирая ей руки и ноги.
— Уходи! — простонала она, вся в слезах. — Халеакала ждет. Огненный цветок… Ангелы истекают кровью… Я иду, мой народ. О, Канаи! О, Намака!..
— Заткнись! — Он ничего не мог разобрать в ее всхлипах, и гнев вновь охватил его. — Еще одно самоубийство в семье Мак-Кинов? Я не позволю тебе опять опозорить мое имя! Ты слышишь меня, эгоистка чертова!
От ее смеха у него волосы встали дыбом.
— Я думала, я пыталась победить страх и плохие чувства, но не смогла… Не могу… Не видишь разве? Я же не могу держаться за землю, я падаю с нее!
— А я тебя буду ловить, понятно? — Он потряс ее, ее голова запрокинулась, она чуть не задохнулась. На какой-то момент что-то от той прежней Констанс промелькнуло в ее глазах и исчезло…
— Принцесса, посмотри на меня! — Он схватил ее за голову обеими руками, его глаза буквально прожигали ее насквозь. — Кто я? Скажи, как меня зовут?
Она поморгала, вся, дрожа, пытаясь вырваться.
Губы беззвучно пошевелились. Она попыталась еще. — Лок.
— Да. Ты здесь, со мной. Ты не упала с земли. Ты не где-нибудь. Со мной тебе будет хорошо, но ты должна постараться.
Губы ее дрогнули, ресницы опустились.
— Я так устала.
— Посмотри на меня! — приказал он. — Ты любишь меня?
Ее глаза распахнулись, широко и удивленно, как будто откуда-то со дна океана. — Я…
— Любишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86