И с этими словами король, шагнув вперёд,
Датчанина ударил так, что наземь рухнул тот.
В крови пред Гизельхером лежал он недвижим,
И, видя это, каждый, кто наблюдал за ним,
Мнил, что маркграфу больше не взяться за клинок,
Но нет, не ранен Иринг был, а только сшиблен с ног.
Падением так сильно был оглушён храбрец,
Что сам уже не ведал, живой он иль мертвец.
Сознания лишила его на время боль –
Столь сокрушительный удар нанёс ему король.
Когда же понемногу беспамятство прошло,
Тайком подумал Иринг: «А я судьбе назло
Не только жив, но даже не ранен никуда,
Хоть силу Гизельхерову запомню навсегда».
Когда б бургунды знали, что враг не пострадал,
Удел куда печальней датчанина бы ждал.
Он голоса их слышал и размышлял тревожно,
Как невредимым ускользнуть от Гизельхера можно.
Вскочил внезапно Иринг и бросился во двор.
По счастью для маркграфа, был на ногу он скор.
Но за порогом Хаген предстал ему опять,
И беглецу пришлось себе дорогу прорубать.
«Теперь, – подумал Хаген, – не избежишь ты смерти,
Уж разве что прискачут тебе на помощь черти».
И всё ж бургунд был ранен – рассёк шишак на нём
Могучий Иринг Васкеном, своим стальным мечом.
Когда почуял Хаген, что рану получил,
Клинком над головою взмахнул он что есть сил.
Муж Хаварта пустился бежать, покуда цел,
А Хаген вниз по лестнице вослед за ним летел.
Но если б даже втрое была она длинней,
И то не смог бы витязь врага сразить на ней –
Себя коснуться Иринг бургунду не давал.
Лишь искры из его щита противник выбивал.
К друзьям маркграф вернулся, оставшись невредим.
Кримхильде доложили, что Ирингом лихим
Её обидчик ранен в отчаянном бою,
И выразить пришла она признательность свою.
«Пусть за отвагу, Иринг, воздаст тебе Творец!
Меня ты, славный воин, утешил наконец –
Я вижу, вся кольчуга у Хагена красна».
И щит иссечённый с бойца сама сняла она.
«Его вы, – молвил Хаген, – благодарите рано.
Я с жизнью не расстанусь от столь пустячной раны.
Вот если б снова схватку со мной он завязал,
Я б тоже счёл, что это муж, а не пустой бахвал.
Не радуйтесь, что стала красна броня моя.
Теперь ещё свирепей на гуннов ринусь я,
И первым будет Иринг за всё держать ответ,
Хотя вассалом Хаварта я лишь слегка задет».
Встал на ветру датчанин и снял с себя шишак –
Дать поостыть кольчуге намерен был смельчак.
Его превозносили за храбрость всё вокруг,
И от таких хвалебных слов воспрял он духом вдруг.
«Возобновлю я схватку, – вскричал маркграф лихой, –
И гордеца-бургунда сражу своей рукой.
Друзья, вооружиться вы мне должны помочь».
И взял он новый крепкий щит, отбросив старый прочь.
С великим тщаньем Иринг был в битву снаряжён.
Копьё потяжелее нарочно выбрал он,
Надеясь, что бургунда пронзит оно насквозь.
А Хаген за врагом следил, и в нём кипела злость.
Противнику навстречу, сгорая нетерпеньем,
Он первый устремился по лестничным ступеням,
Метнул копьё в маркграфа и взялся за клинок.
Могуч был Иринг, но сломить он Хагена не смог.
Мечи щиты пробили и в панцири впились,
И пламя от ударов столбом взметнулось ввысь.
Датчанину глубоко булат плечо задел,
И силой Хавартов вассал мгновенно оскудел.
Теперь лишь защищался израненный маркграф,
До самого забрала пробитый щит подняв.
Им мысль одна владела – как жизнь свою спасти.
Но горший вред ему сумел соперник нанести.
Муж Гунтера нагнулся и, подобрав копьё,
Метнул в противоборца оружие своё.
Застряло в лобной кости у Иринга оно.
Знать, было витязю в тот день погибнуть суждено.
Он до своих добрался в предчувствии конца,
Но снять шишак датчанам не удалось с бойца,
Пока копьё из раны не вырвали они,
И рухнул навзничь удалец под крик и плач родни.
Об этом королева была извещена.
Над Ирингом склонилась с рыданием она –
Так было ей прискорбно, что пал лихой вассал,
А он супруге Этцеля при всех родных сказал;
«Не лейте слёз напрасно, владычица моя.
Они помочь бессильны: так тяжко ранен я,
Что неизбежно должен сегодня умереть.
Служить ни вам, ни Этцелю мне не придётся впредь».
Датчанам и тюрингам он дал такой совет:
«Дары от королевы вам принимать не след.
За золото Кримхильда на смерть отправит вас.
Тот, кто пойдёт на Хагена, умрёт, как я сейчас».
Тут побледневший Иринг был должен замолчать,
И смерть на нём незримо поставила печать.
Датчане застонали, но тут же всей толпой
Схватились за оружие и устремились в бой.
Ворвались храбрый Ирнфрид и Хаварт в двери зала.
За ними десять сотен вассалов их бежало.
Всё разом загудело и затряслось кругом.
На вормсцев копья острые посыпались дождём.
Затеял схватку Ирнфрид со шпильманом лихим,
Но был достойно встречен противником своим.
Ландграфа грозный Фолькер мечом ударил так,
Чтоб лоб оружье рассекло, пробив стальной шишак.
Лихой тюринг бургунда рубнул клинком сплеча,
И расскочились звенья в кольчуге скрипача,
И пламенем холодным сверкнул её металл,
Но Фолькер всё же уложил ландграфа наповал.
Напал датчанин Хаварт на Хагена со злобой.
Они чудес немало в тот день свершили оба.
Звенели непрерывно мечи в руках бойцов.
Владетель Тронье недруга сразил в конце концов.
Вселила гнев и ярость кончина их вождей
И в датских и в тюрингских неистовых мужей,
И стали в двери зала ломиться смельчаки.
Десятки шлемов были там изрублены в куски.
Бургундам крикнул Фолькер: «Впустите их сюда.
Им золота Кримхильды не видеть никогда.
Мы за неё с врагами произведём расчёт.
Никто из них живым у нас обратно не уйдёт».
Едва втянулся в зданье весь вражеский отряд,
Удары на пришельцев посыпались, как град,
И с плеч голов немало на мокрый пол слетело.
Сражался славно Гизельхер, и Гернот бился смело.
Везде мечи взлетали, свистя, круша, рубя,
Бургунды в этой битве прославили себя.
Все тысяча четыре врага, что в зал вступили,
До одного истреблены мечами рейнцев были.
Вновь тишина настала, умолкли шум и гам.
Одна лишь кровь убитых по сточным желобам
С журчанием негромким сбегала вниз во двор.
Вот так был людям Этцеля жестокий дан отпор.
Свои щиты бургунды поставили у ног
И отдохнуть немного присели, кто где мог.
Остался только Фолькер у входа в зал стоять.
Чтоб первым в сечу ринуться, коль вспыхнет бой опять.
Скорбела королева, король был удручён.
От слёз померкли очи у гуннских дев и жён.
Шептал им тайный голос, что скоро смерть у них
Вновь похищать начнёт друзей, мужей, детей, родных.

Авентюра XXXVI
О том, как королева приказала поджечь зал

«Снять шлемы! – крикнул Хаген соратникам усталым.
Я вместе с другом встану на страже перед залом,
И если гунны снова посмеют в ссору лезть.
Я тотчас королям моим подам об этом весть».
Бургунды сняли шлемы с разгорячённых лбов
И сели на останки поверженных врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123