Самочувствия королевы нет. Но если бы это было судьбой. А природа моя свободная. И оттого, что никогда не бываю собой, плохо.
Много мыслей, соображений. Не даю им воплотиться в жизнь. Ограничиваю творческую стихию сознательно. Ни о театре, ни о душе. Боюсь последующей боли.
Мои претензии необоснованны в принципе. Что это значит: не напечатают «N», ничего больше не напишу. Нелепица. Уперлась. А вот боль осталась. Приглушенная, но живая.
На что мне «все царства мира и слава их», если нет освобождения маленькому царству моей души? Все настолько переплелось, перекрутилось, что распутать вряд ли возможно, надо рубить. Честнее сжечь все мосты, уйти в непознанное пространство жизни, бросить тяготу, недовоплощенность отношений в универе. Хотя все и всех жалко.
13.05. Нежно-восторженный май. Скоро зачеты, а я опять не готова, но про это не думается. Инертность и страх всегда убивали во мне живую жизнь. Это дыхание рутины коснулось меня, а мне ближе – истинно творческое, живое, меняющееся. Легкая жизнь мне не дана. Пусть же она будет вдохновенной и стремительной.
14.05. В.М. меня почему-то обижает постоянно, вольно или невольно. Обижает жизнь. «Акварельное пламя удачи» осталось в прошлом лете? Я не хочу так думать. Но не могу побороть судьбу.
17.05. В пустоте хандры теряешь себя, разрушается личность. А может, наоборот становится крепче, пройдя испытания?
Я не знаю, что со мной. Что вообще происходит в жизни. Откуда все взялось? Что со мной? Где я? Почему так? Все на месте, земля вертится, войны нет, я живу, где хотела. В чем же дело? Что-то происходит со мной непонятное и невнятное.
18.05. Вер. Потрясающий сценарий. Фантазии на тему канувшего в Лету Камерного театра. Я в восторге. Это то, что надо сейчас. Она – молодчина, да помогут ей время и Бог. Я восхищаюсь ее смелостью.
Перебежала дорогу черная кошка. По английским поверьям это к счастью. Черный кот и горе – это банально. Судьбе (моей особенно, я думаю) не пристало идти проторенными путями. Может, что-то пооригинальней?
И что за характер? Как экстремальные обстоятельства, так я оживаю. Устала от себя. Зато снова немножко полюбила замарашечку неприкаянную, Золушку золотоносную. Куда-то меня в золотоносные жилы потянуло. Раскопать бы хоть литературные прииски и угодить Ес-ву и К-ву. Второму после В-ной прелести будет сложнее.
Иногда кажется, я глупее всех. Люди постоянно что-то пишут, тренируют мозги. Я же – думаю, думаю. Гоняю на холостом ходу машину интеллекта. Какая ядовитая смесь во мне величия и мелочности, обожания к себе и презрения! Разорваны все границы. Миражи ли? Или живая жизнь?
20.05. Уже столько времени мне никто не звонит, не интересуется мной. Меня оживляет любое внимание. Нет не любое. Но внимание. Я расцветаю просто.
Вот Алеша. Свела жизнь, подарив знакомство. Рассчитывала – останемся хорошими приятелями. Но, как я и подозревала, общался он со мной, когда это было ему нужно. Мне казалось, я его интересую, он прислушивается к моему мнению. И для него что-то значат мои слова. Но нет, сама по себе я не значу для него. Может, я вела себя с ним как-то не так. Но хоть на какую-то индивидуальность и независимость я имею право? Зачем пригибаться, подчиняясь представлениям человека, встреченного на жизненном пути? Это унижает. Оставаясь, по философии Пер Гюнта, довольным собой, самим собой не остаешься, растрачиваясь в тревогах о своем имидже. Поэтому я и презираю себя, когда не свободна от мнения других. И не вообще всех, а каждого. И количество масок все растет, выявляя одну, все прирастающую. «Нежной» поэтической натуры, хрупкой беззащитной женщины, достаточно умной, легкой, но
чересчур скованной и самолюбивой. Это забавляет, раздражает слегка и в конечном итоге заставляет не принимать всерьез. Я позволяю относиться к себе небрежно. Вот мое самое большое горе. Все знакомства обрываются в ничто.
Вот Гена. Романтическое увлечение. Причем взаимное. Реальная возможность сниматься. В чем дело? Опять во мне. Забыта. Обладая дарованием и интуицией, я не умею убедить своим поведением и главное внутренним самочувствием в своей ценности, в том, что я им всем нужна. Не хватает силы воли и духа, самообладания и решимости быть собой до конца. Обрываю часто в самых решительных местах, уходит из рук важное, потому что сама постоянно сомневаюсь в своем праве на него.
Я сжимаюсь в клубок нервов, дрожи. Все, что делаю, вызывает у меня опасение в своей нужности, красоте, таланте. Сомнения, не плодотворные, не помогающие в борьбе с трудностями, а испепеляющие на корню все порывы и радости, стойко стоят на страже. Охраняют меня от жизни. Что бы я ни говорила, среди других это не пользуется настоящим вниманием. Все выслушивается из вежливости, потому что неважно, искренне я говорю или неискренне, я внутренне готова к неуспеху. Я думаю, как я выгляжу, какое произведет впечатление сказанное мной. И вообще, лучше помолчать, а то вот уже кто-то смотрит явно презрительно. И я совсем тушуюсь и сникаю. И все привыкают, что я – молчунья и тихоня. Высокомерная недотрога и эстетка. Это повод для насмешек и небрежности. Я сама его все время подаю.
Тоскую, когда у кого-то получается удачливее, быстрее. И судьба, как в насмешку, делает явными, наглядными сопоставления. Я сталкиваюсь с очевидностью сравнения себя и других. И все время, т. к. готова к этому (так и оказывается), не в мою пользу сравнение это. И другие привыкают к этому. И всем нет дела до меня. Вот опять все привела к себе. Любимой. А как же не любить себя? Как? Если в этом спасение. Но любить себя, не делая из этого предмета бреда. Бреда чем угодно, только не собой. Как будто написав все это, я смогу что-то изменить.
Да, я уже изменила, вытащив все это месиво на свежий воздух. Я уже изменила, не оставив уголка в сердце не потревоженным. Но измениться может только время. И оно наступило.
Прощавшаяся,
с одышкой,
Весна не хотела ранить.
Перчатки надев,
вышла,
сдерживая рыданья.
31.05. Я люблю тебя, Москва. Я хочу танцевать и петь тебя. Только бы судьба состоялась. А так оно и будет, этого хочет небо.
Утро. Настроение: весенние прохожие. Проходят сюжеты. Миражи чьей-то скуки и моего прошлого. Воспоминание – сплошная боль. Страшно дотронуться даже улыбкой. Падежи прошлого. Несбывшаяся ошибка. Музыки скомканный жест. Повтор. Слезы радуги, погубленной солнцем. Радуги божество в ладонях судьбы. Май бубнит про себя падежи. И с улыбкой победной уходит в «былое».
Линии судьбу выпрямляют строчкой. А она не хочет славословить лето. Музыки скомканный жест. Повтор. И с улыбкой победной уходит в «былое» Наш неоконченный спор.
Жалоба липы остыла. Грустная
Бродила вокруг и в стихи проникла
Случайностью вещей.
Ты бубнишь падежи разлук
И не догадываешься о встрече
С летом московским.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Много мыслей, соображений. Не даю им воплотиться в жизнь. Ограничиваю творческую стихию сознательно. Ни о театре, ни о душе. Боюсь последующей боли.
Мои претензии необоснованны в принципе. Что это значит: не напечатают «N», ничего больше не напишу. Нелепица. Уперлась. А вот боль осталась. Приглушенная, но живая.
На что мне «все царства мира и слава их», если нет освобождения маленькому царству моей души? Все настолько переплелось, перекрутилось, что распутать вряд ли возможно, надо рубить. Честнее сжечь все мосты, уйти в непознанное пространство жизни, бросить тяготу, недовоплощенность отношений в универе. Хотя все и всех жалко.
13.05. Нежно-восторженный май. Скоро зачеты, а я опять не готова, но про это не думается. Инертность и страх всегда убивали во мне живую жизнь. Это дыхание рутины коснулось меня, а мне ближе – истинно творческое, живое, меняющееся. Легкая жизнь мне не дана. Пусть же она будет вдохновенной и стремительной.
14.05. В.М. меня почему-то обижает постоянно, вольно или невольно. Обижает жизнь. «Акварельное пламя удачи» осталось в прошлом лете? Я не хочу так думать. Но не могу побороть судьбу.
17.05. В пустоте хандры теряешь себя, разрушается личность. А может, наоборот становится крепче, пройдя испытания?
Я не знаю, что со мной. Что вообще происходит в жизни. Откуда все взялось? Что со мной? Где я? Почему так? Все на месте, земля вертится, войны нет, я живу, где хотела. В чем же дело? Что-то происходит со мной непонятное и невнятное.
18.05. Вер. Потрясающий сценарий. Фантазии на тему канувшего в Лету Камерного театра. Я в восторге. Это то, что надо сейчас. Она – молодчина, да помогут ей время и Бог. Я восхищаюсь ее смелостью.
Перебежала дорогу черная кошка. По английским поверьям это к счастью. Черный кот и горе – это банально. Судьбе (моей особенно, я думаю) не пристало идти проторенными путями. Может, что-то пооригинальней?
И что за характер? Как экстремальные обстоятельства, так я оживаю. Устала от себя. Зато снова немножко полюбила замарашечку неприкаянную, Золушку золотоносную. Куда-то меня в золотоносные жилы потянуло. Раскопать бы хоть литературные прииски и угодить Ес-ву и К-ву. Второму после В-ной прелести будет сложнее.
Иногда кажется, я глупее всех. Люди постоянно что-то пишут, тренируют мозги. Я же – думаю, думаю. Гоняю на холостом ходу машину интеллекта. Какая ядовитая смесь во мне величия и мелочности, обожания к себе и презрения! Разорваны все границы. Миражи ли? Или живая жизнь?
20.05. Уже столько времени мне никто не звонит, не интересуется мной. Меня оживляет любое внимание. Нет не любое. Но внимание. Я расцветаю просто.
Вот Алеша. Свела жизнь, подарив знакомство. Рассчитывала – останемся хорошими приятелями. Но, как я и подозревала, общался он со мной, когда это было ему нужно. Мне казалось, я его интересую, он прислушивается к моему мнению. И для него что-то значат мои слова. Но нет, сама по себе я не значу для него. Может, я вела себя с ним как-то не так. Но хоть на какую-то индивидуальность и независимость я имею право? Зачем пригибаться, подчиняясь представлениям человека, встреченного на жизненном пути? Это унижает. Оставаясь, по философии Пер Гюнта, довольным собой, самим собой не остаешься, растрачиваясь в тревогах о своем имидже. Поэтому я и презираю себя, когда не свободна от мнения других. И не вообще всех, а каждого. И количество масок все растет, выявляя одну, все прирастающую. «Нежной» поэтической натуры, хрупкой беззащитной женщины, достаточно умной, легкой, но
чересчур скованной и самолюбивой. Это забавляет, раздражает слегка и в конечном итоге заставляет не принимать всерьез. Я позволяю относиться к себе небрежно. Вот мое самое большое горе. Все знакомства обрываются в ничто.
Вот Гена. Романтическое увлечение. Причем взаимное. Реальная возможность сниматься. В чем дело? Опять во мне. Забыта. Обладая дарованием и интуицией, я не умею убедить своим поведением и главное внутренним самочувствием в своей ценности, в том, что я им всем нужна. Не хватает силы воли и духа, самообладания и решимости быть собой до конца. Обрываю часто в самых решительных местах, уходит из рук важное, потому что сама постоянно сомневаюсь в своем праве на него.
Я сжимаюсь в клубок нервов, дрожи. Все, что делаю, вызывает у меня опасение в своей нужности, красоте, таланте. Сомнения, не плодотворные, не помогающие в борьбе с трудностями, а испепеляющие на корню все порывы и радости, стойко стоят на страже. Охраняют меня от жизни. Что бы я ни говорила, среди других это не пользуется настоящим вниманием. Все выслушивается из вежливости, потому что неважно, искренне я говорю или неискренне, я внутренне готова к неуспеху. Я думаю, как я выгляжу, какое произведет впечатление сказанное мной. И вообще, лучше помолчать, а то вот уже кто-то смотрит явно презрительно. И я совсем тушуюсь и сникаю. И все привыкают, что я – молчунья и тихоня. Высокомерная недотрога и эстетка. Это повод для насмешек и небрежности. Я сама его все время подаю.
Тоскую, когда у кого-то получается удачливее, быстрее. И судьба, как в насмешку, делает явными, наглядными сопоставления. Я сталкиваюсь с очевидностью сравнения себя и других. И все время, т. к. готова к этому (так и оказывается), не в мою пользу сравнение это. И другие привыкают к этому. И всем нет дела до меня. Вот опять все привела к себе. Любимой. А как же не любить себя? Как? Если в этом спасение. Но любить себя, не делая из этого предмета бреда. Бреда чем угодно, только не собой. Как будто написав все это, я смогу что-то изменить.
Да, я уже изменила, вытащив все это месиво на свежий воздух. Я уже изменила, не оставив уголка в сердце не потревоженным. Но измениться может только время. И оно наступило.
Прощавшаяся,
с одышкой,
Весна не хотела ранить.
Перчатки надев,
вышла,
сдерживая рыданья.
31.05. Я люблю тебя, Москва. Я хочу танцевать и петь тебя. Только бы судьба состоялась. А так оно и будет, этого хочет небо.
Утро. Настроение: весенние прохожие. Проходят сюжеты. Миражи чьей-то скуки и моего прошлого. Воспоминание – сплошная боль. Страшно дотронуться даже улыбкой. Падежи прошлого. Несбывшаяся ошибка. Музыки скомканный жест. Повтор. Слезы радуги, погубленной солнцем. Радуги божество в ладонях судьбы. Май бубнит про себя падежи. И с улыбкой победной уходит в «былое».
Линии судьбу выпрямляют строчкой. А она не хочет славословить лето. Музыки скомканный жест. Повтор. И с улыбкой победной уходит в «былое» Наш неоконченный спор.
Жалоба липы остыла. Грустная
Бродила вокруг и в стихи проникла
Случайностью вещей.
Ты бубнишь падежи разлук
И не догадываешься о встрече
С летом московским.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158