Фирс остался на стыке эпох. Ему нигде нет места. Страшно.
16.10. Все страхи остались ни с чем. Работу свою не читала. Сначала Г. рассказывал про Кугеля, потом предложил прочитать, что у кого есть. Я сижу, трясусь, молчу. Вышла Люда (кажется, с музееведения, но бывает на наших занятиях). Читала рецензию на спектакль-балет Панова «Три сестры». На меня ее рецензия произвела жалкое впечатление. Взгляд поверхностный, критикующий, затрагивающий лишь внешние моменты. Кроме того, что спектакль плохой и «разбора» нескольких комичных (на взгляд автора) моментов и изображения героев, ничего я отсюда не почерпнула. Мне показалась работа очень слабой, мелкой какой-то, без личностного участия. Разорванные заметки, связующим было негативное впечатление, но композиция не получилась (хоть в начале она сама сказала, что это не столько рецензия, сколько тезисы). Не понимаю, зачем читать непроработанную вещь. Самое противное началось потом. Большинству (мне показалось) наших понравилось. Г. похвалил за афористичность стиля, в целом ему понравилось (вот ужас!). Я решила, что пропала, если всем им нравится это, то меня с моей «музыкой сфер», как сказала сегодня А., пошлют подальше и обломают. Я дала ей, кстати, прочитать свою работу на Штайна. Отнеслась спокойно. Вытащить из нее что-то конкретное трудно. Она относится к этому, пожалуй, как к болезни роста. Это пройдет, она сама в 17 лет так писала, хотя признала, так скажем, что это выше среднего уровня. Она не против, но я ее почувствовала. В ней преобладает ремесленное начало – хорошо сработать. Это не плохо, но не особенно, не самобытно. Даже не так. Она, безусловно, личность, но не того масштаба, как новаторы, творческие люди, несущие что-то совершенно непривычное, свое, непохожее. Как, надеюсь, я. К ней не придерешься. В ее рассуждениях есть логика и цельность, но она – не художник. И это определяющее. Она, возможно, будет много печататься, писать, неплохо, интересно даже, а может, ничего и не выйдет, сойдет на нет. Но в любом случае, это – не явление. С ней мне все более-менее ясно.
Может быть, хоть сегодня Г. прочитает мою работу на спектакль в «Щуке». Жду разгрома. Уверена в себе, все равно. Правда, сегодня, в начале занятия, мне казалось, я умру от страха, у меня отсохнет язык, и отнимутся ноги. Я могу прочитать кому-то одному, ну, двоим. Г. даже. Но в аудитории, где больше 10 человек, я – мертвец, мне дурно и невыносимо. Я страдаю и не могу преодолеть свои комплексы.
И снова сомнения. Пока ни в чем нет подтверждения моей талантливости, кроме моего сознания и этих заметок. Становится тошно временами. Я так тонко чувствую отношения людские (мне кажется). И я так серьезно чувствую свою особость… Нет, черт возьми, критика – не мое! Разве что халтура, на заказ. Но карьера в этом – увольте.
Дорогая, сколько можно трястись? Пусть они не понимают и не видят твоей талантливости, не расстраивайся. Это слишком незначительный повод для слез. Репутация может быть самая разная, главное, что в тебе, и ты сама осознаешь себя ценностью. Готовься к обломам, не бойся их, тебя ждет большая судьба. Слушайся себя, в последнее время ты почти не ошибаешься в растолковании душевных порывов. Музыка сфер? Замечательно, что может быть лучше. Это ты, и другой быть тебе не позволим. Выполняй предназначенное, совершенствуй себя, развивай свой дар, это в твоей власти. Мастер.
Писать стихи сейчас не тянет. Что-то формируется во мне новое, снова какой-то другой уровень восприятия. Меня сейчас все больше, все интенсивнее раздирают противоречия. Меня – значительности, и меня – ничтожества. Мне не надо никаких промежуточных состояний. Или я – есть и я – это много, или смиряйся со своей обычностью и помалкивай, бездарность.
Верю в судьбу, Мастера, свое вдохновение, тысячи раз сомневаюсь в этих высотах. Мне сейчас очень нужна поддержка, признание, оценка человека значительного и уважаемого. Мне необходима независимость творчества, не личного, а коллективного. Может быть, чтобы я вошла в мир творческих людей на равных, была бы своей, работала бы, полностью отдавалась делу.
Жажду славы и признания. Откуда столько самомнения, самолюбия, самоупоения? Долго мое «подвешенное» состояние продолжаться не может. Разразится гроза. Не сомневаюсь. Во мне столько всего накопилось странного, разного абсурдного, что я уже просто не в силах жить с этим грузом прожитого и накопленных впечатлений. Что-то будет.
Только сейчас дошло. А. сказала самоуверенно: выше среднего уровня. Она мне так снисходительно. Какого черта я тушуюсь и принижаю себя постоянно? Сколько будет продолжаться это безобразие? А что такое она? Она унижает меня постоянно в мелочах. Какого черта я терплю? Меня все же почему-то интересует ее мнение. Но ей грозит опасность зазнаться.
17.10. Мне мало быть, мне нужно постоянно становиться новой. Не давать себе останавливаться, держать сознание постоянно готовым к творческому поиску.
Мечтаю о Питере. Я понимаю: вернуть, возродить то замечательное мартовское самочувствие не получится, но вдруг выйдет что-то новое? Мне надоели постоянные недоговорки моей жизни (хотела сказать, судьбы). Намекнет на возможность, подразнит, проникнет в душу – и нет ничего. Я снова одна. А все, что казалось успехом и счастливой случайностью, – всего лишь эпизод, мимолетность. Мимо, мимо. Я – разная и хочу очень многого, в разных сферах искусства. О своей несостоятельности говорить не хочу, хочу пробовать и на практике проверять свой талант или его отсутствие.
Парнишка, который предложил попробоваться в кино, пропал, скорее всего, у них ничего не вышло или они раздумали меня приглашать.
Ш. – замечательный. Добродушный такой, большой, мягкий, как мишка. После С. К. он – мой любимый преподаватель. Так и тянет влюбиться.
Сама не заметила, как втянулась в эту студенческую, полубогемную жизнь, намек на богемность, желание ее. Но замечательные преподаватели и все-таки творческий курс. Москва. Как само собой разумеющееся. Полтора месяца, а будто уже давно так. И квартира эта – родная. Как быстро привыкаю.
Бывают разочарования и победы, разлуки и безумство влюбленности, но во мне самое настоящее – творческое одиночество, не разрушающее личность, а создающее новые высоты сознания. Это важно. Но одиночество, ставшее нормой – страшно. Я боюсь его, я не хочу привыкать к нему. Мне нужны поклонники. Друзья, подруги. Мне нужен круг и уровень общения. Твержу, твержу об одном и том же, а что сделала? Тишина. Оставьте меня одну. Не разрешайте мне быть одной.
Настроение: газета вечернего самочувствия. Отрывки слез, мигов. Слоники, розовые с голубым, как рюшечки на детском сарафанчике. Ночь становится носом и убегает от своего хозяина. А я смотрела, смотрела за поворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158