А в другое время опять все само собой, все выходит, при минимальных усилиях. И самочувствие – высший класс. И все – как надо. Или может быть по-другому. Свыше. Надо уметь уловить эти периоды. Менять и преодолевать их – не получится. Но понять и приспособиться – конечно. Они не совпадают с внешним благополучием, но они (хорошие периоды) несут душе столько теплого, что никакие внешние кайфы не заменят их. В них чувствуешь благоволение судьбы. С другой стороны, в любом проявлении жизни ловишь, находишь эстетическое наслаждение. А плохие периоды, они такие и есть. Не рыпайся – окатит холодом и отчуждением. Последнее время я – как сомнамбула, не живу, а только присутствую. Торможу и хандрю. Яркие вспышки счастья, как угольки греющие. Вспыхнут на миг – и в небытие. Безумная неделя восхищала цельностью и безыскусностью.
Еду в Москву. Странная я, не поступлю никуда, но ничуть не беспокоюсь. Апо-фигей. Апофеоз бессмыслицы. Не знаю, что будет со мной. Живу, пока живу. В Москве.
Обывательский уровень убивает. Смотреть больно. Мне нужна, как воздух, атмосфера изыска и богемности, господа, мне нужен уровень. Диалогов, манер, одежды, общества. Мне так хочется осуществляться женственностью, томной, капризной и изящной. Умной, талантливой и насмешливой. А еду в электричке, и вокруг… Пусть это снобизм. Без него не обходилось ни одно общество. Я несовершенна, но я имею право мечтать. И все-таки я в Москве. Уже от этого радостно.
Танцуй, пока молодой.
Сейчас во всех отношениях плохой период. Самочувствие – хуже некуда. Но держусь, сопротивляюсь.
23.05. Гадости плохого периода продолжаются. До чего низок И. Плебей и лавочник. Кому бы уж говорить об интеллигентности. Он – ничтожество, и это хронически.
25.05. После посещения РГГУ ни о чем другом думать не хочу. МГУ, ВГИК – все это мелочи по сравнению с теми перспективами, которые открыли нам преподаватели, энтузиасты своего дела. Так хочется там учиться. Столько грандиозного.
Только там. Театроведение. Быстро загораюсь новым. Но на этот раз серьезно. Только там. Хорошо бы с Гаевским пообщаться. Он, как и все богемные люди, рассеян и невнимателен. Я должна там учиться. Я решила, что это именно то, что мне нужно.
Я сама сделаю себе карьеру – или меня не будет. Я должна состояться как личность. Состояние взбудораженное и нервное. Я знаю, чего хочу. Комплексы прочь. Вам нет места в завтрашней «гонке за лидером».
Период еще не кончился, но ощущаются вкрапления нового. Дождусь ли смены фигур и мастей?
29.05. Подлости продолжаются. Только почувствуешь что-то хорошее, оживешь, освободишься от комплексов – снова облом, круче всех предыдущих. С головой в холодный душ.
Все равно все у меня будет красиво, талантливо и счастливо. Это дар небес. Они меня испытывают на прочность. Я должна быть достойной их милости.
Меняю имя и суть. Аликс.
30.05. Период продолжается. Подлости, правда, идут на убыль. Но самой большой подлостью будет непоступление. Не занимаюсь почти. Но я должна учиться в РГГУ.
Судьба, это ты меня испытываешь. Я все выдержу и дождусь твоей улыбки.
Не думаю и люблю и думаю и обожаю. Прекрасный месяц, любимый месяц на исходе. Только полная раскрепощенность даст наслаждение жизнью.
Я стою на пороге полночи
И прощаю ушедшим в прошлое
Все несбывшиеся раскаяния
И боли мои.
Когда-нибудь период кончится, не может же он длится вечно. Главное, почувствовать это время и не принять обычное минутное облегчение (как это уже было) за новое счастье.
31.05. Предчувствие меня не обманывает. Кажется, период решил сдаться. Были на открытии Мейерхольдовских дней. Писать ничего не хочется, хотя надо бы по свежим следам. Но как есть.
«М. Баттерфляй». Давид Хуан. Постановка Р. Виктюка.
1.06. Была на спектакле австрийской труппы: «Вышибала: ночь принадлежит нам». Прошли по приглашению. Я сидела, окруженная дамами и джентльменами из посольств. Крутые до невозможности. У меня был второй ряд, а Коле с Инкой не повезло, они сидели далеко.
Спектакль потрясающий. Но о нем подробней позже, надо писать развернутую рецензию. Куда ни придем последнее время, везде снимают на TV. И на открытии в Чайковском, и на рок-сейшне, и сегодня на спектакле. Интересно жить. Только заниматься некогда.
6.06. После Ласселя ни на какие мероприятия в рамках Мейерхольдовского фестиваля не ходила. Вообще многое изменилось во мне за эти несколько дней. Вот сейчас еду и просто балдею. Просто хорошо. Без причины. Смотрю в окно. «Как хороша природа в раскраске яркой лета». И не нужно ничего, кроме этого мгновения. И молчу, зачарованная, и наслаждаюсь тишиной своей души.
«Я его слышу каждым мгновеньем…». Это дар божий во мне. Он же и вдохновение. Составные меня: любовь, талант и интуиция. Этим живу, в этом черпаю силы и счастье. И горести в то же время. Заполненность многим.
7.06. Сегодня я – Аликс. Пошли в новую жизнь, конечно, московско-богемную. I’m very pretty. I write poems and other unusual things. Сижу в кожаном кресле, слушаю pretty music, пью джин с кампари и балдею от жизни. Высший кайф – это эстетика быта. На сегодня заниматься не хочется. Стихи не пишу, ничего другого тоже.
Майского легкомыслия главная ослушница.
Мне хочется написать поэму. Жанру необходимо возрождение. Я должна попробовать. Нужно совместить классику стиля и новаторство образов, интенсивность чувств, передать не сюжет, а настроение. Импровизация. Что-то автобиографическое мне видится. Свободный полет души. Эмоции, сны, порывы. Люди, близкие мне, города обожаемые, каждое проявление прекрасного, запавшего в память, красота природы и духа человеческого, размышления о неотвратимости судьбы и уделе избранных – все это хотелось бы собрать воедино и гармонично оформить в благозвучие, лепоту. Чтобы лепнина словесного узора была безупречной, выполненной (шучу) в стиле античных дворцов и статуй. Так, как я понимаю и чувствую, конечно, и так, как только я могу. «Древней Греции древняя грусть, меня разбудили крики чаек…». И что-то подобное. Хочется быть новатором и про-должателем-возрождателем традиций. И просто хорошим поэтом. Без выпендрежа. «Все исчезает. Остается пространство, звезды и певец».
А. Ахматова. «Реквием». Громадная боль бросилась в стаю, взлететь не смогла – растаяла. И небо ее приняло, ведь маяться – его судьба… Душа рвется из маленького, слишком маленького тела. Сила и глубина страдания слишком необъятны, чтобы выдержать это страшное напряжение, не сорваться на крик, на безумие. Но терпеть надо. Нельзя иначе. И снова, и снова повторять вызубренные долгими бессонными ночами строчки.
Поэма проникнута единым настроением, я бы даже сказала порывом, импульсом. Здесь нет сюжета, хотя из отдельных строк ясно, что трагедия заключена для автора в разлуке с сыном, в его страдании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Еду в Москву. Странная я, не поступлю никуда, но ничуть не беспокоюсь. Апо-фигей. Апофеоз бессмыслицы. Не знаю, что будет со мной. Живу, пока живу. В Москве.
Обывательский уровень убивает. Смотреть больно. Мне нужна, как воздух, атмосфера изыска и богемности, господа, мне нужен уровень. Диалогов, манер, одежды, общества. Мне так хочется осуществляться женственностью, томной, капризной и изящной. Умной, талантливой и насмешливой. А еду в электричке, и вокруг… Пусть это снобизм. Без него не обходилось ни одно общество. Я несовершенна, но я имею право мечтать. И все-таки я в Москве. Уже от этого радостно.
Танцуй, пока молодой.
Сейчас во всех отношениях плохой период. Самочувствие – хуже некуда. Но держусь, сопротивляюсь.
23.05. Гадости плохого периода продолжаются. До чего низок И. Плебей и лавочник. Кому бы уж говорить об интеллигентности. Он – ничтожество, и это хронически.
25.05. После посещения РГГУ ни о чем другом думать не хочу. МГУ, ВГИК – все это мелочи по сравнению с теми перспективами, которые открыли нам преподаватели, энтузиасты своего дела. Так хочется там учиться. Столько грандиозного.
Только там. Театроведение. Быстро загораюсь новым. Но на этот раз серьезно. Только там. Хорошо бы с Гаевским пообщаться. Он, как и все богемные люди, рассеян и невнимателен. Я должна там учиться. Я решила, что это именно то, что мне нужно.
Я сама сделаю себе карьеру – или меня не будет. Я должна состояться как личность. Состояние взбудораженное и нервное. Я знаю, чего хочу. Комплексы прочь. Вам нет места в завтрашней «гонке за лидером».
Период еще не кончился, но ощущаются вкрапления нового. Дождусь ли смены фигур и мастей?
29.05. Подлости продолжаются. Только почувствуешь что-то хорошее, оживешь, освободишься от комплексов – снова облом, круче всех предыдущих. С головой в холодный душ.
Все равно все у меня будет красиво, талантливо и счастливо. Это дар небес. Они меня испытывают на прочность. Я должна быть достойной их милости.
Меняю имя и суть. Аликс.
30.05. Период продолжается. Подлости, правда, идут на убыль. Но самой большой подлостью будет непоступление. Не занимаюсь почти. Но я должна учиться в РГГУ.
Судьба, это ты меня испытываешь. Я все выдержу и дождусь твоей улыбки.
Не думаю и люблю и думаю и обожаю. Прекрасный месяц, любимый месяц на исходе. Только полная раскрепощенность даст наслаждение жизнью.
Я стою на пороге полночи
И прощаю ушедшим в прошлое
Все несбывшиеся раскаяния
И боли мои.
Когда-нибудь период кончится, не может же он длится вечно. Главное, почувствовать это время и не принять обычное минутное облегчение (как это уже было) за новое счастье.
31.05. Предчувствие меня не обманывает. Кажется, период решил сдаться. Были на открытии Мейерхольдовских дней. Писать ничего не хочется, хотя надо бы по свежим следам. Но как есть.
«М. Баттерфляй». Давид Хуан. Постановка Р. Виктюка.
1.06. Была на спектакле австрийской труппы: «Вышибала: ночь принадлежит нам». Прошли по приглашению. Я сидела, окруженная дамами и джентльменами из посольств. Крутые до невозможности. У меня был второй ряд, а Коле с Инкой не повезло, они сидели далеко.
Спектакль потрясающий. Но о нем подробней позже, надо писать развернутую рецензию. Куда ни придем последнее время, везде снимают на TV. И на открытии в Чайковском, и на рок-сейшне, и сегодня на спектакле. Интересно жить. Только заниматься некогда.
6.06. После Ласселя ни на какие мероприятия в рамках Мейерхольдовского фестиваля не ходила. Вообще многое изменилось во мне за эти несколько дней. Вот сейчас еду и просто балдею. Просто хорошо. Без причины. Смотрю в окно. «Как хороша природа в раскраске яркой лета». И не нужно ничего, кроме этого мгновения. И молчу, зачарованная, и наслаждаюсь тишиной своей души.
«Я его слышу каждым мгновеньем…». Это дар божий во мне. Он же и вдохновение. Составные меня: любовь, талант и интуиция. Этим живу, в этом черпаю силы и счастье. И горести в то же время. Заполненность многим.
7.06. Сегодня я – Аликс. Пошли в новую жизнь, конечно, московско-богемную. I’m very pretty. I write poems and other unusual things. Сижу в кожаном кресле, слушаю pretty music, пью джин с кампари и балдею от жизни. Высший кайф – это эстетика быта. На сегодня заниматься не хочется. Стихи не пишу, ничего другого тоже.
Майского легкомыслия главная ослушница.
Мне хочется написать поэму. Жанру необходимо возрождение. Я должна попробовать. Нужно совместить классику стиля и новаторство образов, интенсивность чувств, передать не сюжет, а настроение. Импровизация. Что-то автобиографическое мне видится. Свободный полет души. Эмоции, сны, порывы. Люди, близкие мне, города обожаемые, каждое проявление прекрасного, запавшего в память, красота природы и духа человеческого, размышления о неотвратимости судьбы и уделе избранных – все это хотелось бы собрать воедино и гармонично оформить в благозвучие, лепоту. Чтобы лепнина словесного узора была безупречной, выполненной (шучу) в стиле античных дворцов и статуй. Так, как я понимаю и чувствую, конечно, и так, как только я могу. «Древней Греции древняя грусть, меня разбудили крики чаек…». И что-то подобное. Хочется быть новатором и про-должателем-возрождателем традиций. И просто хорошим поэтом. Без выпендрежа. «Все исчезает. Остается пространство, звезды и певец».
А. Ахматова. «Реквием». Громадная боль бросилась в стаю, взлететь не смогла – растаяла. И небо ее приняло, ведь маяться – его судьба… Душа рвется из маленького, слишком маленького тела. Сила и глубина страдания слишком необъятны, чтобы выдержать это страшное напряжение, не сорваться на крик, на безумие. Но терпеть надо. Нельзя иначе. И снова, и снова повторять вызубренные долгими бессонными ночами строчки.
Поэма проникнута единым настроением, я бы даже сказала порывом, импульсом. Здесь нет сюжета, хотя из отдельных строк ясно, что трагедия заключена для автора в разлуке с сыном, в его страдании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158