Дуг вскипятил чайник и щедрой рукой налил в чай виски. Когда Лиони выпила, он встал и сказал:
– Я не позволю тебе сидеть здесь весь день и страдать. Одевайся, я вернусь через десять минут с Джаспером и Алфи. Мы пойдем гулять подальше. И когда ты так устанешь, что не сможешь больше идти, мы поедем ужинать в «Голодный монах».
– Что-то уж очень ты раскомандовался, – проворчала она.
Дуг улыбнулся:
– Но ведь действует, верно? Я хочу тебе кое-что сказать, Лео, причем повторяться не буду. Ты – чудесная мать. Эти девочки обожают тебя. Просто они растут, отсюда и все сложности. Поэтому переставай ронять слезы и поскорее бери себя в руки.
– Тогда почему я чувствую себя ужасной матерью? – сердито спросила Лиони. – Они уехали от меня, потому что я не смогла справиться со своими прямыми обязанностями, черт побери!
Хью наверняка был бы шокирован, услышав, что она ру­гается, но Дуг и ухом не повел.
– Ты же не господь бог, – спокойно заметил он. – Слу­чаются вещи, которые ты не в состоянии контролировать, тебе надо учиться с ними мириться. Мне же пришлось! Ты думаешь, я хотел обгореть и потерять женщину, которую любил? Но со мной это случилось, потому что она не хотела иметь дело с обугленной оболочкой человека, который когда-то был любимцем во всех галереях.
Лиони так удивилась, что не нашлась, что сказать. Дуг никогда раньше не говорил о своем прошлом. Она знала, что он знаменит и признан критиками, но они эту тему никогда не обсуждали. Он иногда показывал Лиони свои полотна, и они ей очень нравились – особенно резкие, страстные пей­зажи, которые, казалось, дотягивались с холста прямо до сердца.
– Я ничего не мог поделать, – тихо сказал Дуг. – Толь­ко смириться. Тебе тоже придется, иначе тебя загрызет го­речь и обида. Я не позволю, чтобы это случилось с тобой, Лео. А теперь я схожу за собаками, и учти: мы пойдем далеко.
Через три часа они сидели в темном углу ресторана и пили джин с тоником.
– Есть хочу ужасно, – призналась Лиони. Ноги у нее приятно побаливали, и она впервые после того, как нашла эти ужасные таблетки, чувствовала себя спокойно.
Они съели на удивление толстых гребешков, цыплят, специально вскормленных пшеницей, и картофель с сыром и маслом. После бутылки красного вина они перешли на ав­стралийское десертное, которым запивали яблочное суфле. Спьяну Лиони набралась храбрости и задала Дугу вопрос, на который никогда бы не решилась в обычном состоянии.
– Я никогда не спрашивала тебя о твоем прошлом, – сказала она, – но ты сам заговорил. Расскажи. Ведь обо мне ты знаешь буквально все.
Дуг покрутил в пальцах длинную ножку своего бокала.
– Я не люблю об этом говорить, – мрачно сказал он.
– Так ведь это всего лишь я, – возразила Лиони.
– Знаешь, у этой истории нет счастливого конца, – за­метил он.
– Ерунда, – отмахнулась Лиони. – Выкладывай, Манселл. Я тебя слишком хорошо знаю, кончай кокетничать.
– Слушай, ты никогда не хотела заняться журналисти­кой?
Лиони усмехнулась.
– Когда у тебя трое детей, хочешь не хочешь, научишься задавать наводящие вопросы, иначе никогда не узнаешь, с кем они дружат и что они задумали.
На этот раз Дуг не улыбнулся в ответ. Просто начал рас­сказывать.
– Я собирался жениться на женщине, с которой встре­чался три года. До этого я жил с разными женщинами, но мне никогда не хотелось жениться, пока я не встретил Кайт­лин. Она – скульптор, так что казалось, наш брак заключал­ся на небесах. У меня была своя студия, у нее – своя, совсем рядом. – Он отпил глоток вина. – Однажды мы задержались в городе и решили остаться ночевать у приятеля, который жил над своей галереей в двухэтажной квартире. Внизу заго­релся обогреватель, я проснулся и не смог найти Кайтлин. Кругом дым. Я мог бы спуститься по пожарной лестнице, но подумал, может, она пошла вниз, и отправился ее искать. Так я и обгорел.
– А с ней что случилось? – спросила Лиони. Дуг передернул плечами.
– Она решила уехать домой еще до пожара. Оставила мне записку, написала, что ей рано вставать, и поэтому часа в три уехала. Трудно заметить записку на подушке, когда все в дыму, – с горечью сказал он. – А потом она не справилась. Это была причудливая смесь чувства вины за то, что я обго­рел из-за нее, и ее любви к прекрасному. Я больше не был красив, а Кайтлин любила все трогать руками. Она касалась моего лица с закрытыми глазами, как будто читала книгу для слепых. Как скульптор, она видела пальцами. И ей больше не нравилось то, что она видела.
«Как жестоко, – подумала Лиони. – Вряд ли эта Кайт­лин очень сильно любила Дуга, если она могла так посту­пить».
– И ты переехал сюда?
– Я собирался жить отшельником и рисовать, но тут одна местная женщина грохнулась у самых моих ворот и по­ложила конец моему одиночеству, – пошутил Дуг. – И те­перь я никак не могу от нее избавиться. – Он сделал вид, что задумался. – Нет, не так. Если бы ее не было, я бы по ней скучал. Иногда она сводит меня с ума, но с ней весело.
Лиони покраснела, а Дуг махнул рукой официантке.
– Вы не могли бы заказать такси? – попросил он.
По дороге домой Лиони заснула. Проснулась она, когда машина остановилась у ее коттеджа, и обнаружила, что спит, уютно прислонившись к плечу Дуга.
– Просыпайся, соня, – легонько потряс он ее.
– Господи, извини… – сонно пробормотала она. Дуг вышел из машины и помог ей выбраться.
– Ты в порядке? – заботливо спросил он. Лиони кивнула.
– Увидимся завтра.
И тут она сделала то, чего никогда раньше не делала. Приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Странно было ощущать губами бороду, странно, но приятно. Она ласково потрепала его по щеке и, покачиваясь, направилась к дому.
На следующее утро Лиони проснулась от лая.
– Прекрати, Пенни! – простонала она, пряча голову под подушку.
Голова раскалывалась, во рту пересохло. Она смутно при­помнила вчерашний вечер. «Голодный монах», прекрасная еда, душевное отношение Дуга, его рассказ про пожар и… Ох, нет! Лиони резко села на постели. Она его вчера поцеловала. Ужасно. Он наверняка рассердился, решил, что она ему на­вязывается… Господи, только не это! Ведь у нее есть мужчина в жизни. У нее есть Хью. Не то чтобы она изголодалась по мужской ласке, и тем не менее ведет себя как распущенная женщина средних лет, которая в пьяном виде бросается на друзей-мужчин!
Немного погодя жажда выгнала ее из постели. Лиони на­цепила свой огромный халат и пошлепала в кухню, где Дэнни слушал радио, включенное на полную громкость. Он сооружал себе бутерброд, разбрасывая всюду крошки и раз­ливая майонез и расплавленный сыр. Пенни, глядя на него обожающими глазами, сидела у его ног.
– Ты выглядишь ужасно, мам, – весело объявил Дэнни.
– Ты не приглушишь слегка радио? – попросила Лиони слабым голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132