система сплетен в «Триумфе» работала куда эффективнее, чем система обслуживания. Клиенту приходилось полчаса ждать заказанного по телефону омлета, а какая-нибудь пикантная новость распространялась по всему отелю, начиная с кухни и кончая главным офисом, за какие-нибудь десять минут. Если бы Ханна начала встречаться с заведующим спортзалом, поток сплетен просто захлестнул бы их. А поскольку она целый год ни с кем не сплетничала, ни с кем не встречалась и никогда ничего не рассказывала о себе, ей бы не справиться с такой лавиной любопытства.
К счастью, Ханна уже получила рекомендации и устроилась на другую работу, так что теперь ее личная жизнь никого не касалась. «Не отказывайте себе, – советуют все женские журналы, если речь заходит о необходимости забыть несчастную любовь. – Сделайте массаж, займитесь ароматерапией». Джефф был у нее первым после Гарри. Что ж, это значительно приятней, чем ароматерапия, и менее болезненно, чем подтяжка лица. К тому же обеспечено внутреннее сияние, которого точно не добиться с помощью «Оил оф олей».
Джефф, по счастью, не ведающий, что является ее наградой за год воздержания, напустил в ванну еще воды и довольный погрузился в пену. Он явно не собирался уходить. Ханна постаралась сдержать раздражение и принялась втирать увлажняющий крем в кожу лица.
Ей удалось изменить фигуру с помощью долгих часов упражнений, но лицо упрямо оставалось таким же, каким было всегда: округлое, с острым подбородком, несколько крючковатым носом и яркими раскосыми карими глазами. По носу и щекам – россыпь оранжевых веснушек. Яркие глаза и пышные волосы делали ее весьма привлекательной, хотя, разумеется, она отнюдь не была красоткой.
Но в этом описании упущена одна важнейшая деталь. Ханна в избытке обладала тем качеством, которое люди, им не обладающие, всячески стараются приобрести, – сексапильностью. Все в ней – начиная от плавной походки до манеры пить чай, – все вопило о сексуальности. Она не задавалась такой целью, ничего для этого не делала. Ханна Кэмпбелл, служащая гостиницы тридцати шести лет от роду, просто родилась такой.
Когда Ханна забирала свои волосы в строгий пучок и надевала на нос очки в черепаховой оправе, она становилась похожей на учительницу в школе для неблагополучных подростков. Именно поэтому она никогда не пыталась вставить контактные линзы. В последнее время Ханне хотелось скрыть свою естественную сексуальность за строгой одеждой, суровыми взглядами и очками под стать жене священника.
Сексапильность – хорошая вещь, когда к месту и ко времени. Ханне она принесла одни неприятности, да еще какие. В сельской местности, где она родилась, у девушки, обладающей природной сексуальностью, лишь два пути: заработать незаслуженную репутацию потаскушки или возбудить ненависть местных парней, которые обычно приходят в ярость, получив отказ.
Ханна считала, что сексапильность годится для голливудских старлеток, а нормальной женщине от нее одни неудобства и беспокойство. «Впрочем, – поправила она себя, – именно сексапильность привлекла ко мне этого симпатичного Джеффа. Но он слегка засиделся в гостях, так что пора сексуальной Ханне уступить место стальной Кэмпбелл».
Она умело закрутила волосы в узел и одарила гостя ледяным взглядом, который приберегала для тех клиентов отеля, которые утверждали, что выпили всего лишь две порции в гостиничном баре, а не десять двойных, как было указано в счете.
– Джефф, вылезай из ванны и проваливай. Мне через сорок пять минут нужно выходить из дома, а у меня еще масса дел. Давай поторопись.
Ее строгий учительский голос сработал мгновенно: Джефф тут же вылез из ванны, остановился перед ней и потянулся. С него на линолеум ручьями стекала вода.
Ханна не могла заставить себя отвести от него глаза. Господи, до чего же хорош! Весь – от коротких светлых волос до больших ступней. Шесть футов мускулов без единого недостатка. Микеланджело, наверное, все отдал бы за возможность иметь такого натурщика.
Ханна тряхнула головой, пытаясь припомнить, что ей следует сделать в ближайший час. Собрать вещи и разобраться в путеводителях. Ей хотелось несколько расширить свой кругозор и почитать немного о Египте, чтобы не опозориться перед другими членами туристской группы, которые наверняка знакомы и с историей, и с мифологией. Но тут Джефф лениво улыбнулся, провел пальцем по ее груди и уронил на пол полотенце. «Да какого черта?!» – подумала Ханна, включив свое сексуальное желание сразу на пятую скорость. После стольких длинных вечеров, когда о физических удовольствиях можно было только вспоминать, она это заслужила! В конце концов, не так уж много времени нужно на сборы. А путеводитель можно почитать и в самолете.
2
– Господи! Ты только взгляни на эту грязь! Я не против готовых салатов, но ведь дома обязательно надо их переложить из этих ужасных белых коробок. Они постоянно протекают. Что это? – Анна-Мари О'Брайен прищурилась поверх очков на этикетку из супермаркета на коробке, которая оставила жирный след на полке идеально чистого холодильника.
Эмма Шеридан молчала, пока ее мать разыскивала салфетку, потом мочила ее в горячей воде и старательно стирала жирное пятно со средней полки холодильника. Кухню наполнил резкий запах соснового дезинфицирующего средства. На сосну это и близко не было похоже – во всяком случае, Эмме такие сосны не попадались. Разве что в наше время сосны вступают в интимные отношения с фабриками, выпускающими хлорку.
– Вот так-то лучше! – заявила, выпрямляясь, миссис О'Брайен.
Она снова сполоснула салфетку и, прищурившись, оглядела кухню. Только после этого она достала из своей сумки завернутые в фольгу пакеты и аккуратно поместила их в холодильник, одновременно комментируя свои действия.
– Не хочу, чтобы бедненький Питер ел еду из супермаркета. Он должен нормально ужинать. Вот твой отец не прикоснулся бы ни к какой готовой пище, даже если бы мне пришлось уехать на неделю. Я тут сделала лазанью, ее на два дня хватит, а это куриная и грибная запеканки, их я положу в морозильник. Эмма, я тебя умоляю! Ты когда-нибудь его размораживаешь? Он сам этого делать не умеет. Ну ладно, я разберусь…
Эмма отключилась. Она тридцать один год выслушивала монологи матери на тему «никто ничего не делает правильно», и это научило ее, что можно попасть в психушку, если вовремя не отключиться. Особенно если монолог направлен на то, чтобы показать тебе, какая ты плохая хозяйка (студентка, водитель) и что твой бедный муж вполне может умереть от сальмонеллы, если ты немедленно не начнешь кипятить как кухонные полотенца, так и его трусы.
Тот факт, что Эмма накануне вылизала дом сверху донизу, не имел никакого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
К счастью, Ханна уже получила рекомендации и устроилась на другую работу, так что теперь ее личная жизнь никого не касалась. «Не отказывайте себе, – советуют все женские журналы, если речь заходит о необходимости забыть несчастную любовь. – Сделайте массаж, займитесь ароматерапией». Джефф был у нее первым после Гарри. Что ж, это значительно приятней, чем ароматерапия, и менее болезненно, чем подтяжка лица. К тому же обеспечено внутреннее сияние, которого точно не добиться с помощью «Оил оф олей».
Джефф, по счастью, не ведающий, что является ее наградой за год воздержания, напустил в ванну еще воды и довольный погрузился в пену. Он явно не собирался уходить. Ханна постаралась сдержать раздражение и принялась втирать увлажняющий крем в кожу лица.
Ей удалось изменить фигуру с помощью долгих часов упражнений, но лицо упрямо оставалось таким же, каким было всегда: округлое, с острым подбородком, несколько крючковатым носом и яркими раскосыми карими глазами. По носу и щекам – россыпь оранжевых веснушек. Яркие глаза и пышные волосы делали ее весьма привлекательной, хотя, разумеется, она отнюдь не была красоткой.
Но в этом описании упущена одна важнейшая деталь. Ханна в избытке обладала тем качеством, которое люди, им не обладающие, всячески стараются приобрести, – сексапильностью. Все в ней – начиная от плавной походки до манеры пить чай, – все вопило о сексуальности. Она не задавалась такой целью, ничего для этого не делала. Ханна Кэмпбелл, служащая гостиницы тридцати шести лет от роду, просто родилась такой.
Когда Ханна забирала свои волосы в строгий пучок и надевала на нос очки в черепаховой оправе, она становилась похожей на учительницу в школе для неблагополучных подростков. Именно поэтому она никогда не пыталась вставить контактные линзы. В последнее время Ханне хотелось скрыть свою естественную сексуальность за строгой одеждой, суровыми взглядами и очками под стать жене священника.
Сексапильность – хорошая вещь, когда к месту и ко времени. Ханне она принесла одни неприятности, да еще какие. В сельской местности, где она родилась, у девушки, обладающей природной сексуальностью, лишь два пути: заработать незаслуженную репутацию потаскушки или возбудить ненависть местных парней, которые обычно приходят в ярость, получив отказ.
Ханна считала, что сексапильность годится для голливудских старлеток, а нормальной женщине от нее одни неудобства и беспокойство. «Впрочем, – поправила она себя, – именно сексапильность привлекла ко мне этого симпатичного Джеффа. Но он слегка засиделся в гостях, так что пора сексуальной Ханне уступить место стальной Кэмпбелл».
Она умело закрутила волосы в узел и одарила гостя ледяным взглядом, который приберегала для тех клиентов отеля, которые утверждали, что выпили всего лишь две порции в гостиничном баре, а не десять двойных, как было указано в счете.
– Джефф, вылезай из ванны и проваливай. Мне через сорок пять минут нужно выходить из дома, а у меня еще масса дел. Давай поторопись.
Ее строгий учительский голос сработал мгновенно: Джефф тут же вылез из ванны, остановился перед ней и потянулся. С него на линолеум ручьями стекала вода.
Ханна не могла заставить себя отвести от него глаза. Господи, до чего же хорош! Весь – от коротких светлых волос до больших ступней. Шесть футов мускулов без единого недостатка. Микеланджело, наверное, все отдал бы за возможность иметь такого натурщика.
Ханна тряхнула головой, пытаясь припомнить, что ей следует сделать в ближайший час. Собрать вещи и разобраться в путеводителях. Ей хотелось несколько расширить свой кругозор и почитать немного о Египте, чтобы не опозориться перед другими членами туристской группы, которые наверняка знакомы и с историей, и с мифологией. Но тут Джефф лениво улыбнулся, провел пальцем по ее груди и уронил на пол полотенце. «Да какого черта?!» – подумала Ханна, включив свое сексуальное желание сразу на пятую скорость. После стольких длинных вечеров, когда о физических удовольствиях можно было только вспоминать, она это заслужила! В конце концов, не так уж много времени нужно на сборы. А путеводитель можно почитать и в самолете.
2
– Господи! Ты только взгляни на эту грязь! Я не против готовых салатов, но ведь дома обязательно надо их переложить из этих ужасных белых коробок. Они постоянно протекают. Что это? – Анна-Мари О'Брайен прищурилась поверх очков на этикетку из супермаркета на коробке, которая оставила жирный след на полке идеально чистого холодильника.
Эмма Шеридан молчала, пока ее мать разыскивала салфетку, потом мочила ее в горячей воде и старательно стирала жирное пятно со средней полки холодильника. Кухню наполнил резкий запах соснового дезинфицирующего средства. На сосну это и близко не было похоже – во всяком случае, Эмме такие сосны не попадались. Разве что в наше время сосны вступают в интимные отношения с фабриками, выпускающими хлорку.
– Вот так-то лучше! – заявила, выпрямляясь, миссис О'Брайен.
Она снова сполоснула салфетку и, прищурившись, оглядела кухню. Только после этого она достала из своей сумки завернутые в фольгу пакеты и аккуратно поместила их в холодильник, одновременно комментируя свои действия.
– Не хочу, чтобы бедненький Питер ел еду из супермаркета. Он должен нормально ужинать. Вот твой отец не прикоснулся бы ни к какой готовой пище, даже если бы мне пришлось уехать на неделю. Я тут сделала лазанью, ее на два дня хватит, а это куриная и грибная запеканки, их я положу в морозильник. Эмма, я тебя умоляю! Ты когда-нибудь его размораживаешь? Он сам этого делать не умеет. Ну ладно, я разберусь…
Эмма отключилась. Она тридцать один год выслушивала монологи матери на тему «никто ничего не делает правильно», и это научило ее, что можно попасть в психушку, если вовремя не отключиться. Особенно если монолог направлен на то, чтобы показать тебе, какая ты плохая хозяйка (студентка, водитель) и что твой бедный муж вполне может умереть от сальмонеллы, если ты немедленно не начнешь кипятить как кухонные полотенца, так и его трусы.
Тот факт, что Эмма накануне вылизала дом сверху донизу, не имел никакого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132