слабоумие, болезнь Альцгеймера… Я тут передачу видел по телевизору, это какой-то кошмар.
Они немного помолчали – даже Кирстен, потягивающая шампанское с таким видом, будто у нее нет никаких забот.
– Так что же нам делать? – спросила Эмма. – Ведь она может попасть в автокатастрофу, да мало ли что… Я никогда не прощу себе, если с мамой что-нибудь случится только потому, что у меня не хватило смелости сказать о своих подозрениях отцу.
Все они сошлись в одном: поговорить с отцом лучше всего Кирстен.
– Просто скажи, что ты беспокоишься о маме и хотела бы показать ее врачу. Кто знает, может, это лечится, и мы все ошибаемся, – добавила Эмма, хватаясь за соломинку.
У этого плана был всего один недостаток: Кирстен решительно отказалась.
– Не выйдет! – заявила она. – Я считаю, вы все рехнулись. С мамой все в порядке, так что я не собираюсь ничего говорить.
– Кирстен! – сердито одернул ее Патрик.
– Слушай, ты ведь вчера тоже ничего не заметил? – возразила Кирстен. – Сам же сказал: она кажется вполне нормальной.
– Ну да, и еще я сказал, что не мне судить, и если Эмма считает, что с ней беда, значит, так оно и есть. Не надо меня передергивать.
Он явно очень разозлился, и Эмма призадумалась: все ли в порядке между ним и Кирстен. Патрик, как правило, на жену не нападал, позволяя ей говорить все, что вздумается. Что-то определенно изменилось.
– Мне плевать на то, что вы все думаете! – заявила Кирстен упрямо. – Я ничего не буду говорить папе. Мама вела себя абсолютно нормально, мне этого достаточно. Если ты считаешь, что она сходит с ума, ты и сообщи об этом отцу. Пошли, Патрик, нам надо еще успеть на вечеринку.
Позднее, когда они с Питом сидели перед камином, Эмма снова заговорила на ту же тему:
– Ты тоже считаешь, что я не должна ничего говорить папе?
– Не знаю, малыш. Твой папаша из тех, кто может прибить человека, принесшего дурные вести. Ты же знаешь, виноватой в том, что она больна, окажешься ты. Он тебя никогда не простит.
Эмма кивнула.
– Ты прав. Жаль, что никто, кроме меня, не заметил ее странного поведения. Если бы Кирстен увидела…
– Забудь про Кирстен! – перебил ее Пит. – Я знаю, она твоя сестра, но она настолько беспечна, что поверить невозможно. Кирстен хочет, чтобы вокруг нее были одни розы, и никакие проблемы ее не волнуют. Если бы не Патрик, один бог ведает, куда бы ее занесло.
Эмма вспомнила, как злился Патрик и как, вероятно, он бушевал, когда будил ее и заставлял поехать к родителям, и снова подумала, что в отношениях сестры и ее мужа что-то изменилось.
И если Патрик решит, что с него хватит истерик Кирстен, их семье придется нелегко.
«Прекрати! – приказала себе Эмма. – Перестань беспокоиться о Кирстен, она сама и десяти секунд не посвятит чужим проблемам. Жаль, что я так не умею».
Эмме уже до смерти надоело беспокоиться о своей семье. Хотелось просто побыть с Питом. Она вытянула голые ноги к огню и прижалась к мужу.
– Как насчет того, чтобы лечь пораньше?
В ответ он легонько укусил ее за ухо и расстегнул верхнюю пуговицу блузки.
– А что, если не идти в постель, а побыть здесь, у огня?
– Замечательная мысль!
Эмме нравилось заниматься любовью перед камином. Это напоминало ей о том времени, когда они еще не были женаты и очень редко имели возможность остаться наедине. Они ждали, когда все семейство Шеридан разойдется по спальням, и устраивались у камина, заводясь все сильнее и сильнее, но в то же время опасаясь, что кто-нибудь спустится вниз попить воды и застанет их в самый разгар любовных игр. Они никогда не рисковали заниматься любовью в доме О'Брайенов. Эмма пребывала в постоянном страхе, что отец заявится в гостиную с ружьем в одной руке и Библией в другой.
Эмма вдруг почувствовала забытую свободу и легкость и решила выбросить из головы все мысли о ребенке. Если она будет думать об этом как одержимая, ничего не получится. Все, с сегодняшнего дня одержимость в прошлом. Они с Питом научатся получать удовольствие от того, что дает им брак. Если детей не будет – что же, так тому и быть.
19
После Рождества прошло уже десять дней, и Лиони привыкла к своей новой прическе. Разумеется, она понимала, что больше не сможет позволить себе воспользоваться услугами этого парикмахера. Заплатить пришлось целое состояние. Но приятно иметь волосы медового цвета с более темными прядями – они выглядели, как ни странно, очень естественно.
На девочек ее прическа произвела сильное впечатление.
– Мам, красиво как! – почти с удивлением произнесла Мел.
Под новую прическу пришлось купить новые наряды. Много полезных советов в этом смысле дала ей Ханна.
– Не надевай свои лучшие вещи в самолет, – сказала она. – Ты же хочешь произвести впечатление на Флисс и Рея, а не на пассажиров самолета. Если хочешь, можешь переодеться в Денвере, но для перелета через Атлантику надень что-нибудь просторное и удобное.
Ханна – девушка проницательная, что и говорить. Она сразу усекла, насколько важно для Лиони выглядеть прилично при встрече с Реем и его невестой. «Гордость – страшная вещь!» – подумала Лиони, пока стюардесса рассказывала о мерах безопасности.
Близнецы сидели в нетерпеливом ожидании, взявшись за руки. Дэнни каким-то образом ухитрился устроиться на ряд впереди них рядом с симпатичной девушкой в светлых джинсах. Чтобы он не слишком зазнавался, Мел и Эбби громко обменивались репликами по поводу его подружки, которая будет страшно по нему скучать и которой он якобы обещал сохранить верность. Дэнни оборачивался и бросал на веселую парочку угрожающие взгляды. Но те только хихикали и снова принимались восхвалять достоинства его воображаемой подружки.
Между тем Лиони тщетно пыталась расслабиться. Эмма дала ей с собой маленькую бутылочку успокоительной настойки, но она совсем не помогала. Полет до Атланты оказался полным кошмаром. Дэнни пытался объяснить, что турбулентность не опасна, просто самолет пролетает через какие-то слои воздуха, но каждый раз, когда самолет трясло, Лиони казалось, что она сейчас завопит от страха. Как же она ненавидела летать! Почему она позволила уговорить себя? Удивительно, но близнецы и большинство пассажиров весь этот ужас проспали: после ужина и фильма с Брюсом Уиллисом они мирно задремали, наверстывая упущенное ночью. Лиони же сидела, выпрямившись в кресле, и не могла ни читать, ни спать, ни даже слушать юмористическую передачу по радио.
За полчаса до прилета турбулентность исчезла, и люди начали просыпаться.
– Мы уже близко? – спросила Мел, потягиваясь. .
Им пришлось ждать полтора часа самолета в Денвер, и все это время Лиони гнала от себя мысль о том, чтобы нанять машину до Колорадо:
– Господи, мам, да расслабься, – раздраженно сказал Дэнни, которого удивило нервное состояние матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Они немного помолчали – даже Кирстен, потягивающая шампанское с таким видом, будто у нее нет никаких забот.
– Так что же нам делать? – спросила Эмма. – Ведь она может попасть в автокатастрофу, да мало ли что… Я никогда не прощу себе, если с мамой что-нибудь случится только потому, что у меня не хватило смелости сказать о своих подозрениях отцу.
Все они сошлись в одном: поговорить с отцом лучше всего Кирстен.
– Просто скажи, что ты беспокоишься о маме и хотела бы показать ее врачу. Кто знает, может, это лечится, и мы все ошибаемся, – добавила Эмма, хватаясь за соломинку.
У этого плана был всего один недостаток: Кирстен решительно отказалась.
– Не выйдет! – заявила она. – Я считаю, вы все рехнулись. С мамой все в порядке, так что я не собираюсь ничего говорить.
– Кирстен! – сердито одернул ее Патрик.
– Слушай, ты ведь вчера тоже ничего не заметил? – возразила Кирстен. – Сам же сказал: она кажется вполне нормальной.
– Ну да, и еще я сказал, что не мне судить, и если Эмма считает, что с ней беда, значит, так оно и есть. Не надо меня передергивать.
Он явно очень разозлился, и Эмма призадумалась: все ли в порядке между ним и Кирстен. Патрик, как правило, на жену не нападал, позволяя ей говорить все, что вздумается. Что-то определенно изменилось.
– Мне плевать на то, что вы все думаете! – заявила Кирстен упрямо. – Я ничего не буду говорить папе. Мама вела себя абсолютно нормально, мне этого достаточно. Если ты считаешь, что она сходит с ума, ты и сообщи об этом отцу. Пошли, Патрик, нам надо еще успеть на вечеринку.
Позднее, когда они с Питом сидели перед камином, Эмма снова заговорила на ту же тему:
– Ты тоже считаешь, что я не должна ничего говорить папе?
– Не знаю, малыш. Твой папаша из тех, кто может прибить человека, принесшего дурные вести. Ты же знаешь, виноватой в том, что она больна, окажешься ты. Он тебя никогда не простит.
Эмма кивнула.
– Ты прав. Жаль, что никто, кроме меня, не заметил ее странного поведения. Если бы Кирстен увидела…
– Забудь про Кирстен! – перебил ее Пит. – Я знаю, она твоя сестра, но она настолько беспечна, что поверить невозможно. Кирстен хочет, чтобы вокруг нее были одни розы, и никакие проблемы ее не волнуют. Если бы не Патрик, один бог ведает, куда бы ее занесло.
Эмма вспомнила, как злился Патрик и как, вероятно, он бушевал, когда будил ее и заставлял поехать к родителям, и снова подумала, что в отношениях сестры и ее мужа что-то изменилось.
И если Патрик решит, что с него хватит истерик Кирстен, их семье придется нелегко.
«Прекрати! – приказала себе Эмма. – Перестань беспокоиться о Кирстен, она сама и десяти секунд не посвятит чужим проблемам. Жаль, что я так не умею».
Эмме уже до смерти надоело беспокоиться о своей семье. Хотелось просто побыть с Питом. Она вытянула голые ноги к огню и прижалась к мужу.
– Как насчет того, чтобы лечь пораньше?
В ответ он легонько укусил ее за ухо и расстегнул верхнюю пуговицу блузки.
– А что, если не идти в постель, а побыть здесь, у огня?
– Замечательная мысль!
Эмме нравилось заниматься любовью перед камином. Это напоминало ей о том времени, когда они еще не были женаты и очень редко имели возможность остаться наедине. Они ждали, когда все семейство Шеридан разойдется по спальням, и устраивались у камина, заводясь все сильнее и сильнее, но в то же время опасаясь, что кто-нибудь спустится вниз попить воды и застанет их в самый разгар любовных игр. Они никогда не рисковали заниматься любовью в доме О'Брайенов. Эмма пребывала в постоянном страхе, что отец заявится в гостиную с ружьем в одной руке и Библией в другой.
Эмма вдруг почувствовала забытую свободу и легкость и решила выбросить из головы все мысли о ребенке. Если она будет думать об этом как одержимая, ничего не получится. Все, с сегодняшнего дня одержимость в прошлом. Они с Питом научатся получать удовольствие от того, что дает им брак. Если детей не будет – что же, так тому и быть.
19
После Рождества прошло уже десять дней, и Лиони привыкла к своей новой прическе. Разумеется, она понимала, что больше не сможет позволить себе воспользоваться услугами этого парикмахера. Заплатить пришлось целое состояние. Но приятно иметь волосы медового цвета с более темными прядями – они выглядели, как ни странно, очень естественно.
На девочек ее прическа произвела сильное впечатление.
– Мам, красиво как! – почти с удивлением произнесла Мел.
Под новую прическу пришлось купить новые наряды. Много полезных советов в этом смысле дала ей Ханна.
– Не надевай свои лучшие вещи в самолет, – сказала она. – Ты же хочешь произвести впечатление на Флисс и Рея, а не на пассажиров самолета. Если хочешь, можешь переодеться в Денвере, но для перелета через Атлантику надень что-нибудь просторное и удобное.
Ханна – девушка проницательная, что и говорить. Она сразу усекла, насколько важно для Лиони выглядеть прилично при встрече с Реем и его невестой. «Гордость – страшная вещь!» – подумала Лиони, пока стюардесса рассказывала о мерах безопасности.
Близнецы сидели в нетерпеливом ожидании, взявшись за руки. Дэнни каким-то образом ухитрился устроиться на ряд впереди них рядом с симпатичной девушкой в светлых джинсах. Чтобы он не слишком зазнавался, Мел и Эбби громко обменивались репликами по поводу его подружки, которая будет страшно по нему скучать и которой он якобы обещал сохранить верность. Дэнни оборачивался и бросал на веселую парочку угрожающие взгляды. Но те только хихикали и снова принимались восхвалять достоинства его воображаемой подружки.
Между тем Лиони тщетно пыталась расслабиться. Эмма дала ей с собой маленькую бутылочку успокоительной настойки, но она совсем не помогала. Полет до Атланты оказался полным кошмаром. Дэнни пытался объяснить, что турбулентность не опасна, просто самолет пролетает через какие-то слои воздуха, но каждый раз, когда самолет трясло, Лиони казалось, что она сейчас завопит от страха. Как же она ненавидела летать! Почему она позволила уговорить себя? Удивительно, но близнецы и большинство пассажиров весь этот ужас проспали: после ужина и фильма с Брюсом Уиллисом они мирно задремали, наверстывая упущенное ночью. Лиони же сидела, выпрямившись в кресле, и не могла ни читать, ни спать, ни даже слушать юмористическую передачу по радио.
За полчаса до прилета турбулентность исчезла, и люди начали просыпаться.
– Мы уже близко? – спросила Мел, потягиваясь. .
Им пришлось ждать полтора часа самолета в Денвер, и все это время Лиони гнала от себя мысль о том, чтобы нанять машину до Колорадо:
– Господи, мам, да расслабься, – раздраженно сказал Дэнни, которого удивило нервное состояние матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132