А у тебя есть братья или сестры, Лиони?
– Нет, только я и мать. Мы хорошо ладим, – добавила она, слегка смутившись, что у нее нет семейных проблем. – Отец давно умер, и мама живет своей жизнью. Часть дня работает, потом ходит в кино, на прогулки, даже в гольф начала играть. Ее никогда нет дома по вечерам, а я смотрю все мыльные оперы. Мама – человек легкий, с ней приятно общаться.
– Как и с тобой, – сказала Ханна.
– Наверное, – согласилась Лиони. – Я тоже легкий человек. В основном. Но иногда я взрываюсь, и тогда от меня лучше держаться подальше.
Ханна и Эмма сделали вид, что полезли под стол от страха.
– Ты нас предупреди, когда соберешься взорваться, ладно? – робко попросила Эмма.
– Не волнуйся, ты сама заметишь! Представьте себе, мне не хочется возвращаться домой, – призналась Лиони, наблюдая за заходящим солнцем.
– Это говорит о том, что ты хорошо провела время, – сказала Эмма.
– То есть я рада вернуться домой, но здесь так славно, и мне очень будет не хватать вас.
– Мне тоже, – вздохнула Эмма. Ханна немного помолчала.
– Я знаю, все говорят, что курортные романы никогда не имеют продолжения в реальной жизни. Но, возможно, с курортной дружбой дело обстоит иначе? Нам было так хорошо вместе. Давайте встретимся после возвращения домой и останемся друзьями. Что вы думаете по этому поводу?
Эмма радостно улыбнулась:
– Это было бы замечательно!
– Ну да, мы можем раз в месяц вместе ужинать или еще как-то встречаться, – согласилась Лиони с энтузиазмом.
В каком-нибудь месте, куда нам всем близко добираться.
Лиони уже думала об этом, сожалея, что они живут так далеко друг от друга. Сама она жила в Уиклоу, в южной части города, в часе езды до центра Дублина. Эмма – в северной части, в Клонтарфе, откуда до центра сорок пять минут, а Ханна жила в центре, около моста, на Лисон-стрит.
– Я живу примерно посредине между вами, – сказала Ханна. – Так что, простите, крутить баранку придется вам.
– Не имею ничего против, – заявила Лиони. – Для меня с этим путешествием начался новый этап в жизни. И раз уж я не влюбилась ни в кого вроде Омара Шарифа, то две новые подруги – совсем неплохо.
– Ты хочешь сказать, что мы на втором месте? – возмутилась Эмма.
Лиони рассмеялась:
– Шучу. Ладно, давайте наметим первую встречу. Думаю, через две недели будет в самый раз. Мы еще сохраним загар, чтобы пощеголять перед публикой, и успеем проявить фотографии. Заодно посплетничаем о членах нашей группы.
– Договорились, – согласилась Ханна. Они чокнулись уже пустыми бокалами.
– За встречу бывших египтян! – громко сказала Эмма. – Ну что, заказать еще выпить?
6
Эмма открыла входную дверь, втащила за собой чемодан и глубоко вдохнула запах дома, в котором окна не открывались со дня ее отъезда. Лилия в вазе на столе в холле печально поникла, листики свернулись от недостатка влаги, а на перилах лестницы грудой висела одежда Пита – полный комплект плащей и свитеров.
Не обращая внимания на беспорядок, Эмма направилась в кухню. На столе лежала записка, едва видная среди груды старых газет и журналов, приложений и рекламных брошюр. Эмма поставила сумку, поежившись от августовского холода – после египетской жары Ирландия казалась просто ледяной, – включила чайник. Только тогда она взяла записку.
Не терпится тебя поскорее увидеть, радость моя! Я на матче. Вернусь в семь. И уже подумал об ужине. Ничего не делай.
Твой Пит.
Она усмехнулась. «Подумал об ужине» означало, что он остановится по дороге в пиццерии и купит огромную пиццу и картошку с чесноком.
Эмма принесла свой багаж и чай наверх и принялась распаковывать вещи. Из груды белья и футболок она достала несколько алебастровых фигурок, которые купила в Луксоре. Особенно ей нравилась резная фигурка Бога-сокола. Флора предупреждала, что она рассыплется в пыль, если по ней как следует стукнуть. Настоящие алебастровые статуэтки долговечны, объясняла она, не то, что их уличные собратья. Но Эмме было все равно. Ей хотелось купить дешевые сувениры для коллег в офисе, и такие статуэтки, по три египетских фунта каждая, прекрасно подходили для этой цели. Довольная, она достала остальные и, выстроив все шесть перед собой, принялась решать, кому какую подарить.
Впрочем, на самом деле разборка вещей ее не слишком занимала. Она думала о Пите, ей хотелось поскорее его увидеть и все ему рассказать – о своих новых подругах, о местах, где они побывали. Но тут ее рука коснулась упаковки египетских прокладок с голубком на этикетке, и Эмму снова охватило отчаяние. Нет никакого ребенка! Не будет ребенка, который мог бы положить головку ей на грудь, инстинктивно разыскивая сосок, не будет детского плача, не будет маленького существа, полностью зависящего от нее.
Не в силах сдерживаться, Эмма упала на пол у кровати и зарыдала. Ханна и Лиони пытались ее утешать, но они ничего не понимали! У Лиони были дети, а Ханна, похоже, вовсе не хотела детей. Эмма же жаждала ребенка со страстью, которая убивала ее. Такие переживания не могли пройти бесследно, они, подобно раку, разъедали ей душу. Все так легко заводили детей! Некоторые даже делали аборты – и ничего, очень скоро нормально рожали. А у скольких женщин появлялись нежеланные дети!
Работая в организации по делам несовершеннолетних, Эмма постоянно сталкивалась со случаями плохого обращения с детьми, с брошенными детьми, которых предали люди, обязанные любить их и защищать. Еще хорошо, что Эмма выполняла административную работу, потому что если бы ей лично пришлось выслушивать детей, звонивших по горячим линиям, она вряд ли выдержала бы. Она знала, что консультантам приходится трудно – иногда они уходили сразу же после окончания смены, с белыми лицами, не в состоянии ни с кем разговаривать. Эмма не была уверена, что нашла бы, что сказать мальчику, расскажи он ей об отце, который прижигает ему руки сигаретой, или девочке, рассказывающей, что папа забирается к ней ночью в постель и велит никому не говорить. Эти люди не были родителями, они были исчадиями ада! Чего она не могла взять в толк, так это зачем господь подарил им ребенка.
Эмма ненавидела таких людей – почти так же она ненавидела Веронику из их офиса, которая гордилась своим материнством, как почетным орденом. Она постоянно рассказывала о маленьком Филе, о том, какой он забавный, и никогда не забывала спросить, почему Эмма не хочет завести ребенка. Эмма не сомневалась, что Вероника все прекрасно знает, но, поскольку была начальницей, не решалась поставить ее на место. Вдруг подумают, что она пользуется своим служебным положением?
– Фил ползает по всему дому со скоростью ракеты, – обычно говорила Вероника, когда они все сидели в задней комнате за ленчем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
– Нет, только я и мать. Мы хорошо ладим, – добавила она, слегка смутившись, что у нее нет семейных проблем. – Отец давно умер, и мама живет своей жизнью. Часть дня работает, потом ходит в кино, на прогулки, даже в гольф начала играть. Ее никогда нет дома по вечерам, а я смотрю все мыльные оперы. Мама – человек легкий, с ней приятно общаться.
– Как и с тобой, – сказала Ханна.
– Наверное, – согласилась Лиони. – Я тоже легкий человек. В основном. Но иногда я взрываюсь, и тогда от меня лучше держаться подальше.
Ханна и Эмма сделали вид, что полезли под стол от страха.
– Ты нас предупреди, когда соберешься взорваться, ладно? – робко попросила Эмма.
– Не волнуйся, ты сама заметишь! Представьте себе, мне не хочется возвращаться домой, – призналась Лиони, наблюдая за заходящим солнцем.
– Это говорит о том, что ты хорошо провела время, – сказала Эмма.
– То есть я рада вернуться домой, но здесь так славно, и мне очень будет не хватать вас.
– Мне тоже, – вздохнула Эмма. Ханна немного помолчала.
– Я знаю, все говорят, что курортные романы никогда не имеют продолжения в реальной жизни. Но, возможно, с курортной дружбой дело обстоит иначе? Нам было так хорошо вместе. Давайте встретимся после возвращения домой и останемся друзьями. Что вы думаете по этому поводу?
Эмма радостно улыбнулась:
– Это было бы замечательно!
– Ну да, мы можем раз в месяц вместе ужинать или еще как-то встречаться, – согласилась Лиони с энтузиазмом.
В каком-нибудь месте, куда нам всем близко добираться.
Лиони уже думала об этом, сожалея, что они живут так далеко друг от друга. Сама она жила в Уиклоу, в южной части города, в часе езды до центра Дублина. Эмма – в северной части, в Клонтарфе, откуда до центра сорок пять минут, а Ханна жила в центре, около моста, на Лисон-стрит.
– Я живу примерно посредине между вами, – сказала Ханна. – Так что, простите, крутить баранку придется вам.
– Не имею ничего против, – заявила Лиони. – Для меня с этим путешествием начался новый этап в жизни. И раз уж я не влюбилась ни в кого вроде Омара Шарифа, то две новые подруги – совсем неплохо.
– Ты хочешь сказать, что мы на втором месте? – возмутилась Эмма.
Лиони рассмеялась:
– Шучу. Ладно, давайте наметим первую встречу. Думаю, через две недели будет в самый раз. Мы еще сохраним загар, чтобы пощеголять перед публикой, и успеем проявить фотографии. Заодно посплетничаем о членах нашей группы.
– Договорились, – согласилась Ханна. Они чокнулись уже пустыми бокалами.
– За встречу бывших египтян! – громко сказала Эмма. – Ну что, заказать еще выпить?
6
Эмма открыла входную дверь, втащила за собой чемодан и глубоко вдохнула запах дома, в котором окна не открывались со дня ее отъезда. Лилия в вазе на столе в холле печально поникла, листики свернулись от недостатка влаги, а на перилах лестницы грудой висела одежда Пита – полный комплект плащей и свитеров.
Не обращая внимания на беспорядок, Эмма направилась в кухню. На столе лежала записка, едва видная среди груды старых газет и журналов, приложений и рекламных брошюр. Эмма поставила сумку, поежившись от августовского холода – после египетской жары Ирландия казалась просто ледяной, – включила чайник. Только тогда она взяла записку.
Не терпится тебя поскорее увидеть, радость моя! Я на матче. Вернусь в семь. И уже подумал об ужине. Ничего не делай.
Твой Пит.
Она усмехнулась. «Подумал об ужине» означало, что он остановится по дороге в пиццерии и купит огромную пиццу и картошку с чесноком.
Эмма принесла свой багаж и чай наверх и принялась распаковывать вещи. Из груды белья и футболок она достала несколько алебастровых фигурок, которые купила в Луксоре. Особенно ей нравилась резная фигурка Бога-сокола. Флора предупреждала, что она рассыплется в пыль, если по ней как следует стукнуть. Настоящие алебастровые статуэтки долговечны, объясняла она, не то, что их уличные собратья. Но Эмме было все равно. Ей хотелось купить дешевые сувениры для коллег в офисе, и такие статуэтки, по три египетских фунта каждая, прекрасно подходили для этой цели. Довольная, она достала остальные и, выстроив все шесть перед собой, принялась решать, кому какую подарить.
Впрочем, на самом деле разборка вещей ее не слишком занимала. Она думала о Пите, ей хотелось поскорее его увидеть и все ему рассказать – о своих новых подругах, о местах, где они побывали. Но тут ее рука коснулась упаковки египетских прокладок с голубком на этикетке, и Эмму снова охватило отчаяние. Нет никакого ребенка! Не будет ребенка, который мог бы положить головку ей на грудь, инстинктивно разыскивая сосок, не будет детского плача, не будет маленького существа, полностью зависящего от нее.
Не в силах сдерживаться, Эмма упала на пол у кровати и зарыдала. Ханна и Лиони пытались ее утешать, но они ничего не понимали! У Лиони были дети, а Ханна, похоже, вовсе не хотела детей. Эмма же жаждала ребенка со страстью, которая убивала ее. Такие переживания не могли пройти бесследно, они, подобно раку, разъедали ей душу. Все так легко заводили детей! Некоторые даже делали аборты – и ничего, очень скоро нормально рожали. А у скольких женщин появлялись нежеланные дети!
Работая в организации по делам несовершеннолетних, Эмма постоянно сталкивалась со случаями плохого обращения с детьми, с брошенными детьми, которых предали люди, обязанные любить их и защищать. Еще хорошо, что Эмма выполняла административную работу, потому что если бы ей лично пришлось выслушивать детей, звонивших по горячим линиям, она вряд ли выдержала бы. Она знала, что консультантам приходится трудно – иногда они уходили сразу же после окончания смены, с белыми лицами, не в состоянии ни с кем разговаривать. Эмма не была уверена, что нашла бы, что сказать мальчику, расскажи он ей об отце, который прижигает ему руки сигаретой, или девочке, рассказывающей, что папа забирается к ней ночью в постель и велит никому не говорить. Эти люди не были родителями, они были исчадиями ада! Чего она не могла взять в толк, так это зачем господь подарил им ребенка.
Эмма ненавидела таких людей – почти так же она ненавидела Веронику из их офиса, которая гордилась своим материнством, как почетным орденом. Она постоянно рассказывала о маленьком Филе, о том, какой он забавный, и никогда не забывала спросить, почему Эмма не хочет завести ребенка. Эмма не сомневалась, что Вероника все прекрасно знает, но, поскольку была начальницей, не решалась поставить ее на место. Вдруг подумают, что она пользуется своим служебным положением?
– Фил ползает по всему дому со скоростью ракеты, – обычно говорила Вероника, когда они все сидели в задней комнате за ленчем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132