На ее месте перед ним разверзлась ужасная черная пропасть, через которую не было возможности перебраться. Вызвав второй светящийся шар и взяв его в правую руку, Нисандер бросился в бездонную темноту, рассекая ее, как сокол.
Он не мог сказать, как долго он падал; казалось, прошла целая вечность. Здесь не было ветра, не было ощущения движения, только знание, что он падает все ниже и ниже, пока наконец, как во сне, он мягко не опустился на неровный каменный пол. Перед ним арка вела в знакомый вымощенный кирпичом самый глубокий подвал Дома Орески.
Низкий проход разветвлялся в лабиринт коридоров и кладовых. Нисандер бессчетное количество раз совершал одинокие обходы этого подвала, минуя этот угол, сворачивая за тот, чтобы убедиться, что Место — ничем не помеченный, невзрачный кусок зацементированной стены — и все, что лежит глубже, сохраняется так, как должно.
Но этот свой обход, знал Нисандер, он совершит не в одиночестве. Голос раздавался теперь спереди и звучал громче, окликая его от Места.
— Сюда, старик! Сюда, Хранитель! — Громогласный вызов ледяным эхом отдавался в сырых каменных коридорах. — Приди, чтобы увидеть первые плоды своего святого служения!
Обогнув последний угол, Нисандер оказался лицом к лицу с дирмагносом, Тикари Меграешем. Блестящие глаза, влажные и живые, смотрели с почерневшего иссохшего лица. Руки, которые он сам — тогда еще молодой волшебник, только что получивший мантию мага, — отсек, теперь вернулись к своему владельцу и выглядывали из рукавов нарядной мантии ужасной твари.
— Проходи, о благороднейший Хранитель, — пригласил его Тикари, с легким поклоном отступая в сторону. — Прекрасный ждет. Проходи и присоединяйся к пиршеству. — Голос дирмагноса, как и его глаза, сохранил ужасное сходство с человеческим.
Миновав своего старого врага, Нисандер обнаружил, что коридор завален огромной грудой нагих трупов. Твари в ярких лохмотьях ползали и рылись в груде, и Нисандер мог слышать жадное чавканье.
Некоторые из тварей были людьми, среди них он узнал некоторых своих давно исчезнувших врагов, возвращавшихся к нему теперь только в кошмарных снах.
Другие скрывали под нарядными мантиями чудовищные, искривленные, вызывающие отвращение формы.
И все они пожирали мертвецов. Набрасываясь на безжизненные тела, они по-шакальи рвали свои жертвы на части, вцепившись в куски плоти клыками и когтями, разгрызая кости.
Из колышущихся теней появился высокий силуэт; темный плащ не давал рассмотреть его.
— Присоединяйся к пиршеству, — произнес призрак голосом, подобным завываниям ветра в трубе покинутого дома. Протянув невероятно длинную руку, он выхватил из груды тело и швырнул к ногам Нисандера.
Это был Серегил.
Половина его лица оказалась жутко изгрызена, обе руки отсутствовали, с груди была содрана кожа.
Стон родился в горле Нисандера от невыносимой скорби.
— Пожри его, — приказал призрак и снова протянул руку к груде тел.
Следующим к ногам Нисандера был брошен Микам — с разорванной грудью, обеими сильными руками, вырванными из плеч.
За ним последовал Алек, лишившийся кистей рук и глаз. Кровь, как слезы, струилась из пустых глазниц, светлые волосы слиплись.
Призрак кидал к ногам Нисандера все новые и новые тела, быстрее и быстрее — друзей, знатных воинов, слуг, незнакомцев, — пока вокруг не выросла стена из трупов. Еще мгновение, и он окажется замурован в башне из мертвой плоти.
Борясь со скорбью и ужасом, Нисандер заставил свои светящиеся шары ярко вспыхнуть, швырнул их вперед и сам ринулся за ними сквозь тела своих изувеченных друзей. Гнусный призрак взвился вверх и исчез, унеся с собой груду мертвых тел.
Теперь перед Нисандером стоял обладатель Голоса, и скорбь мага сменилась лишающим сил ужасом. Огромная фигура как саваном была скрыта тенями, и лишь там, куда падал свет, было видно совершенной формы золотое плечо.
Нисандер смотрел на него, стараясь разглядеть своего врага, несмотря на невыносимое омерзение. Он чувствовал холодную силу в устремленных на него глазах; от этого взгляда его тело немело, словно погруженное в ледяную воду.
Фигура подняла руку, приветствуя Нисандера; при этом золотая кожа плеча и руки лопнула, как гнилая тряпка, зловонная плоть повисла с костей клочьями.
— Добро пожаловать, о Хранитель, — сказала фигура. — Ты проявил похвальную преданность.
Разрастаясь на глазах, тварь ударом кулака разрушила каменную стену, словно это была натянутая на рамку бумага, и запустила руку в пустоту за ней…
Нисандер подпрыгнул в кресле, задыхаясь и обливаясь потом. Огонь в камине почти погас, в комнате сгустились тени.
— О Иллиор! — простонал волшебник, закрывая лицо руками. — Неужели именно мне суждено увидеть конец всего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Он не мог сказать, как долго он падал; казалось, прошла целая вечность. Здесь не было ветра, не было ощущения движения, только знание, что он падает все ниже и ниже, пока наконец, как во сне, он мягко не опустился на неровный каменный пол. Перед ним арка вела в знакомый вымощенный кирпичом самый глубокий подвал Дома Орески.
Низкий проход разветвлялся в лабиринт коридоров и кладовых. Нисандер бессчетное количество раз совершал одинокие обходы этого подвала, минуя этот угол, сворачивая за тот, чтобы убедиться, что Место — ничем не помеченный, невзрачный кусок зацементированной стены — и все, что лежит глубже, сохраняется так, как должно.
Но этот свой обход, знал Нисандер, он совершит не в одиночестве. Голос раздавался теперь спереди и звучал громче, окликая его от Места.
— Сюда, старик! Сюда, Хранитель! — Громогласный вызов ледяным эхом отдавался в сырых каменных коридорах. — Приди, чтобы увидеть первые плоды своего святого служения!
Обогнув последний угол, Нисандер оказался лицом к лицу с дирмагносом, Тикари Меграешем. Блестящие глаза, влажные и живые, смотрели с почерневшего иссохшего лица. Руки, которые он сам — тогда еще молодой волшебник, только что получивший мантию мага, — отсек, теперь вернулись к своему владельцу и выглядывали из рукавов нарядной мантии ужасной твари.
— Проходи, о благороднейший Хранитель, — пригласил его Тикари, с легким поклоном отступая в сторону. — Прекрасный ждет. Проходи и присоединяйся к пиршеству. — Голос дирмагноса, как и его глаза, сохранил ужасное сходство с человеческим.
Миновав своего старого врага, Нисандер обнаружил, что коридор завален огромной грудой нагих трупов. Твари в ярких лохмотьях ползали и рылись в груде, и Нисандер мог слышать жадное чавканье.
Некоторые из тварей были людьми, среди них он узнал некоторых своих давно исчезнувших врагов, возвращавшихся к нему теперь только в кошмарных снах.
Другие скрывали под нарядными мантиями чудовищные, искривленные, вызывающие отвращение формы.
И все они пожирали мертвецов. Набрасываясь на безжизненные тела, они по-шакальи рвали свои жертвы на части, вцепившись в куски плоти клыками и когтями, разгрызая кости.
Из колышущихся теней появился высокий силуэт; темный плащ не давал рассмотреть его.
— Присоединяйся к пиршеству, — произнес призрак голосом, подобным завываниям ветра в трубе покинутого дома. Протянув невероятно длинную руку, он выхватил из груды тело и швырнул к ногам Нисандера.
Это был Серегил.
Половина его лица оказалась жутко изгрызена, обе руки отсутствовали, с груди была содрана кожа.
Стон родился в горле Нисандера от невыносимой скорби.
— Пожри его, — приказал призрак и снова протянул руку к груде тел.
Следующим к ногам Нисандера был брошен Микам — с разорванной грудью, обеими сильными руками, вырванными из плеч.
За ним последовал Алек, лишившийся кистей рук и глаз. Кровь, как слезы, струилась из пустых глазниц, светлые волосы слиплись.
Призрак кидал к ногам Нисандера все новые и новые тела, быстрее и быстрее — друзей, знатных воинов, слуг, незнакомцев, — пока вокруг не выросла стена из трупов. Еще мгновение, и он окажется замурован в башне из мертвой плоти.
Борясь со скорбью и ужасом, Нисандер заставил свои светящиеся шары ярко вспыхнуть, швырнул их вперед и сам ринулся за ними сквозь тела своих изувеченных друзей. Гнусный призрак взвился вверх и исчез, унеся с собой груду мертвых тел.
Теперь перед Нисандером стоял обладатель Голоса, и скорбь мага сменилась лишающим сил ужасом. Огромная фигура как саваном была скрыта тенями, и лишь там, куда падал свет, было видно совершенной формы золотое плечо.
Нисандер смотрел на него, стараясь разглядеть своего врага, несмотря на невыносимое омерзение. Он чувствовал холодную силу в устремленных на него глазах; от этого взгляда его тело немело, словно погруженное в ледяную воду.
Фигура подняла руку, приветствуя Нисандера; при этом золотая кожа плеча и руки лопнула, как гнилая тряпка, зловонная плоть повисла с костей клочьями.
— Добро пожаловать, о Хранитель, — сказала фигура. — Ты проявил похвальную преданность.
Разрастаясь на глазах, тварь ударом кулака разрушила каменную стену, словно это была натянутая на рамку бумага, и запустила руку в пустоту за ней…
Нисандер подпрыгнул в кресле, задыхаясь и обливаясь потом. Огонь в камине почти погас, в комнате сгустились тени.
— О Иллиор! — простонал волшебник, закрывая лицо руками. — Неужели именно мне суждено увидеть конец всего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145