— Похоже, сегодня здесь много посетителей, — тихо заметил Серегил, держась в тени и направляясь к конюшне с левой стороны двора.
Парень с растрепанной ярко-рыжей шевелюрой поднял на них глаза от сбруи, которую чинил, и с улыбкой приветственно помахал Серегилу. Тот ответил ему таким же жестом и пошел вдоль стойл.
— Кто это? — спросил Алек, удивленный тем, что парень промолчал.
— Это Рири. Он глухонемой и абсолютно преданный. Самый лучший слуга, какой только у меня когда-либо был. — Остановившись у стойла в глубине конюшни, Серегил осмотрел одну из лошадей — гнедого коня с белым пятном на шее.
— Привет, Лохматый! — Серегил похлопал животное по мохнатому боку. Конь тихо заржал, выгнул шею и ткнулся носом в грудь Серегила.
— Где же это оно? — поддразнил его Серегил, распахивая плащ. Лохматый начал принюхиваться к его карманам и ткнулся в правый. Серегил с довольным видом достал угощение — яблоко, — и не менее довольная лошадь захрустела им и потерлась головой о плечо хозяина. Из соседнего стойла раздалось беспокойное шевеление.
— Я тебя не забыл, Цинрил, — сказал Серегил, вытаскивая из кармана еще одно яблоко. Крупная гнедая кобыла вскинула голову и прижала плечом Серегила к стене, как только он вошел в стойло.
— Пусти, озорница! — пропыхтел тот, отталкивая лошадь. — Она наполовину ауренфэйская, но по ее поведению этого не скажешь. — Несмотря на ворчливый тон, Серегил ласково потрепал кобылу по шее. В глубине конюшни оказалась еще одна дверь, выходящая в другой, более просторный двор. В небольшом флигеле находилась кухня, откуда -на плиты, которыми был вымощен двор, падал яркий свет. Алек ощутил аппетитные запахи и услышал звон посуды. Слева от окна располагалась широкая дверь, предназначенная для доставки бочек пива и провизии. Больше ни на первом этаже, ни на остальных окон не было. Под навесом во дворе виднелись колодец и поленница. Стены здесь были гораздо выше, чем в первом дворе, и попасть в него можно было только через ворота, сейчас надежно запертые.
Проскользнув на кухню, Серегил показал Алеку на сгорбленную старуху, сидевшую, опираясь на палку, перед огромным очагом.
— Это Триис, здешняя хозяйка, — сообщил он Алеку на ухо.
Лицо Триис покрывали глубокие морщины, седина придавала волосам цвет стали. Несмотря на жар очага, она была в теплой вышитой шали поверх шерстяного платья. Расторопность, с какой она распоряжалась всем на кухне, странно противоречила ее виду древней старухи. Ее голос перекрывал звон посуды, и подавальщицы, повара и судомойки сновали, подгоняемые ее резкими окриками.
Внешность Триис показалась Алеку странно знакомой; после минуты озадаченного разглядывания юноша догадался, что Серегил, когда заказывал для них каюту в Боерсби, подражал ее манере одеваться и держать себя.
— Сколько лука ты положила в похлебку, Силла? — спрашивала она у дородной молодой женщины, помешивающей варево. — Пахнет так, как будто его мало. Еще не поздно добавить. И пожалуй, щепотку соли. Кир, ленивый щенок, сейчас же отнеси то блюдо! Извозчики надерут тебе уши, если ты еще заставишь их ждать, а я добавлю! Купцам в отдельной комнате отнесли вино? Силла, отнесли?
Все на кухне, казалось, привыкли к резкому тону хозяйки и весело занимались своими делами, не обращая на нее внимания. Силла, явно второе лицо в заведении, спокойно командовала слугами, иногда останавливаясь около стоящей рядом с очагом колыбели.
Поманив Алека за собой, Серегил обошел вокруг длинного стола так тихо, что ни Триис, ни Силла его не заметили. Подкравшись сзади к старой хозяйке, он быстро поцеловал ее в щеку.
— Клянусь Пламенем! — воскликнула Триис, поднося руку к щеке. — Вот и ты наконец!
— Мы не виделись всего полгода, — улыбаясь ей, ответил Серегил.
— Если бы ты предупредил, я бы приготовила тебе что-нибудь особенное! Сегодня у нас только жаренная на углях говядина и похлебка из барашка. Хлеб зато только что из печи, и Силла испекла лепешки с тмином. Силла, ну-ка подай ему для начала блюдо лепешек, а я тем временем найду что-нибудь еще.
— Это все может подождать. Пойдемте со мной, вы обе. В этот момент Триис заметила Алека и принялась пристально его рассматривать.
— Кто это?
— Сейчас объясню. — Серегил взял с полки у очага маленькую лампу и открыл перед Алеком и двумя женщинами дверь. Они попали в помещение, куда вела со двора широкая дверь для разгрузки; в другом углу находилась лестница на второй этаж.
— Триис и Силла, это Алек, — сказал Серегил после того, как закрыл дверь на кухню. — Он будет жить здесь наверху.
— Добро пожаловать в «Петух», благородный Алек, — с ласковой улыбкой сказала Силла.
— Просто Алек. — быстро поправил он ее; юноше с первого взгляда понравилось ее доброе лицо.
— Правда? — переспросила Триис, бросая на него острый взгляд; Алек не мог понять, что вызывает подозрение старой женщины.
— Алек — Друг, — сказал ей Серегил. — Все здесь должны относиться к нему с таким же почтением, как и ко мне, — хотя ты меня им не особенно балуешь. Он будет уходить и приходить, когда захочет, а вы не должны никому отвечать ни на какие вопросы про него. Предупреди об этом Диомиса и остальных.
— Как пожелаешь, господин. — Триис бросила на Алека еще один подозрительный взгляд. — Твои комнаты в том же порядке, как ты их оставил. Прислать тебе туда вина?
— Да. и чего-нибудь на ужин. — Повернувшись к Силле, Серегил обнял ее за талию, заставив женщину покраснеть. — Как я посмотрю, у тебя опять совсем девичья фигура. Как малыш?
— С маленьким Лутасом все хорошо. Он такой милый, с ним совсем нет хлопот.
— А как дела в гостинице? Триис поморщилась:
— Сейчас мало посетителей, но празднества не за горами. Утром я представлю тебе все счета.
— Не беспокойся. — Серегил повернулся к лестнице, потом помедлил. — А где Руета?
— Это животное! — Триис закатила глаза. — Сгинула сразу же, стоило тебе уехать, — как всегда. Я ей сливок налила, но неблагодарная тварь даже усом не повела. Теперь, раз ты вернулся, небось к завтраку явится.
— Триис все такая же, — с нежностью пробормотал Серегил, поднимаясь вместе с Алеком по лестнице. — Сколько бы я ни отсутствовал — два дня или шесть месяцев, она всегда говорит мне, что нужно было предупредить о возвращении. Я этого, понятно, никогда не делаю, а она сразу начинает извиняться за бедность угощения, чего на самом деле никогда не бывает, обещает показать счета, на которые я никогда не смотрю, и ругает мою кошку.
На втором этаже лестница круто поворачивала и вела дальше — по— видимому, на чердак. В направлении главного здания отходил короткий, слабо освещенный коридор, в котором виднелось несколько закрытых дверей.
— Та дверь в конце прохода ведет в гостиницу, — показал Серегил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145