— А ведь ему пришлось начинать почти с нуля. Бека же никому не уступит ни в стрельбе из лука, ни в фехтовании, а уж верхом она ездит, как будто родилась в седле.
— Это верно, — признал Микам. — И Сакор любит смелых.
Добравшись до улицы Синей Рыбы, они свернули в ворота, ведущие на задний двор, вошли в дверь рядом с кухней и поднялись по лестнице, не откидывая капюшонов. Микам молча прошел вперед к скрытому в стене проходу и произнес волшебные слова так же легко, как это делал Серегил.
Пробираясь за ним в темноте, Алек впервые подумал о том. что Микам бывает здесь уже много лет; ему всегда тут рады. Все, что Алек узнал о дружбе этих двух мужчин, теперь предстало перед ним как единое целое: это были давние отношения, в которых ему самому пока что отводилась совсем небольшая роль.
Дойдя до последней двери, они вошли в загроможденную, но ярко освещенную и уютную комнату. В камине потрескивал огонь. Все вокруг было в еще большем беспорядке. чем обычно, если предположить, что такое возможно. На всех стульях и кипами в углах лежала разнообразная одежда; на любой свободной поверхности громоздились тарелки, бумаги, очистки фруктов. Алек заметил на обеденном столе кувшин, который он принес неделю назад, — он стоял на том же месте, словно символизируя собой присутствие Алека до его возвращения. Свежие металлические и древесные опилки и разбросанные инструменты окружали маленькую наковальню на рабочем столе у окна.
Единственным ничем не захламленным местом в комнате был тот угол, где размещалась постель Алека. На ней был аккуратно разложен нарядный костюм, а к подушке прислонена дощечка с крупной надписью «Добро пожаловать домой, господин Алек!», сделанной красивыми буквами красной тушью.
— Похоже, он тут потрудился, — сказал Микам, оглядывая беспорядок. — Ты дома, Серегил?
— Привет! — раздался сонный голос откуда-то из-за кушетки. Обойдя ее, Микам и Алек обнаружили Серегила в гнезде из подушек перед камином, окруженного книгами и свитками и с кошкой на груди.
Серегил лениво потянулся.
— Я смотрю, ни один из вас не изрубил другого в куски. Как у вас дела?
Широко улыбаясь, Микам уселся на кушетку.
— Все пошло прекрасно, как только мне удалось заставить Алека забыть твои дурацкие поучения. Тебя ждет сюрприз, когда вы в следующий раз скрестите клинки!
— Молодец, Алек! — Столкнув с себя кошку, Серегил встал и снова потянулся. — Я так и знал, что у тебя дела пойдут на лад. И как раз вовремя, должен заметить. У меня есть для тебя работа на эту ночь.
— Работа «Кота из Римини»? — с надеждой спросил Алек.
— Конечно. Что ты думаешь на этот счет, Микам? Всего-то и нужно, что перелезть через подоконник, а потом вылезти обратно в одном доме на улице Колеса.
— Почему бы и нет. Он еще не готов к тому, чтобы взять штурмом царский дворец, но о себе позаботиться он сможет, если не привлечет слишком много внимания.
Серегил шутливо взъерошил Алеку волосы.
— Тогда решено. Это дело за тобой. Пожалуй, тебе пригодится кое— что., Картинным жестом Серегил извлек маленький, завернутый в шелк узелок и вручил его Алеку.
Сверток был тяжелым. С интересом сняв обертку, Алек обнаружил набор инструментов — такой же, какой всегда носил с собой Серегил. Развернув его, Алек провел пальцем по резным рукояткам: отмычки, крючки, надеваемая на голову лента с крошечными светящимися камнями. На клапане тусклым серебром блестел вытесненный на коже полумесяц Иллиора.
— Я решил, что пора тебе обзавестись собственным набором, — пояснил Серегил, наслаждаясь произведенным впечатлением.
Алек бросил взгляд на наковальню:
— Ты сделал их сам?
— Ну, видишь ли, это не те вещицы, что можно купить на рынке. Тебе понадобится также новое имя и биография. Я как раз ее обдумываю.
Микам кивнул в сторону дощечки у подушки:
— Господин Алек?
— Благородный Алек из Айвиуэлла, никак не меньше. — Серегил слегка поклонился Алеку и уселся на кушетку напротив Микама. — Он майсенец.
Алек подошел к своей постели и более внимательно посмотрел на разложенную там одежду.
— Значит, благородный Серегил, как обычно, вернется в город к началу празднеств, посвященных Сакору? — заметил Микам. — И на этот раз не один?
Серегил кивнул:
— Я привезу с собой молодого аристократа — благородного Алека, единственного сына барона Гарета из Айвиуэлла, последнего представителя благородного, но обедневшего майсенского рода. Надеясь, что это поможет его отпрыску пробиться в жизни, барон Гарет поручил сына старому верному другу, благородному Серегилу из Римини.
— Неудивительно, что барон Гарет умер в нищете, — лукаво перебил его Микам. — Похоже, благородный барон не отличался здравостью суждений.
Не обращая на него внимания, Серегил объяснил Алеку:
— Поместив разоренное и к тому же мифическое поместье Айвиуэлл в самом глухом углу Майсены, мы убиваем одним выстрелом нескольких зайцев. Те манеры, которые окажутся отличными от принятых здесь, можно будет отнести за счет твоего провинциального воспитания. К тому же такая выдумка уменьшает вероятность того, что у кого-то найдется знакомый в тех краях. Таким образом, благородный Алек окажется и достаточно аристократичен для высшего общества, и в то же время никому не известен.
— То обстоятельство, что он и не скаланец, и не ауренфэйе, сделает его подходящим объектом для внимания тех леранцев, что захотят добраться до благородного Серегила.
— Наживка! — сказал Алек.
— Что-что? — засмеялся Серегил.
— Наживка, приманка, — объяснил юноша. — Когда ты хочешь поймать большого зверя, вроде медведя или горного кота, ты привязываешь в лесу ягненка и ждешь, пока твоя добыча не явится.
— Что ж. верно. Ты будешь нашей наживкой. Если появятся медведи, оставайся милым, невинным мальчиком, пробалтывайся обо всем, во что мы хотели бы, чтобы они поверили, и докладывай мне обо всем, что скажут они.
— Но как они узнают обо мне? — спросил Алек.
— Тут не будет затруднений. Благородный Серегил известен своей общительностью. Его дом в Квартале Благородных уже приводят в порядок, так что слухи распространятся быстро. Уверен, они достигнут нужных ушей рано или поздно. А через несколько дней мы устроим большой прием, чтобы ввести тебя в общество.
Микам ласково улыбнулся другу:
— Ах ты изобретательный сукин сын! Чего тебе удалось достичь, пока нас не было?
— Ну, на это ушла целая неделя, но думаю, что нашел нашего ловкача. Ты помнишь мастера Албена?
— Того аптекаря, баловавшегося шантажом, которого ты ограбил несколько лет назад по поручению госпожи Мины?
— Его. С тех пор он перебрался на улицу Задней Ноги.
— Как ты его нашел?
— Я был уверен, что печать подделала Гемелла. Поскольку она к тому же скупает краденые бумаги, я подсунул ей несколько своих писем, и прошлой ночью она привела меня прямо куда надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Это верно, — признал Микам. — И Сакор любит смелых.
Добравшись до улицы Синей Рыбы, они свернули в ворота, ведущие на задний двор, вошли в дверь рядом с кухней и поднялись по лестнице, не откидывая капюшонов. Микам молча прошел вперед к скрытому в стене проходу и произнес волшебные слова так же легко, как это делал Серегил.
Пробираясь за ним в темноте, Алек впервые подумал о том. что Микам бывает здесь уже много лет; ему всегда тут рады. Все, что Алек узнал о дружбе этих двух мужчин, теперь предстало перед ним как единое целое: это были давние отношения, в которых ему самому пока что отводилась совсем небольшая роль.
Дойдя до последней двери, они вошли в загроможденную, но ярко освещенную и уютную комнату. В камине потрескивал огонь. Все вокруг было в еще большем беспорядке. чем обычно, если предположить, что такое возможно. На всех стульях и кипами в углах лежала разнообразная одежда; на любой свободной поверхности громоздились тарелки, бумаги, очистки фруктов. Алек заметил на обеденном столе кувшин, который он принес неделю назад, — он стоял на том же месте, словно символизируя собой присутствие Алека до его возвращения. Свежие металлические и древесные опилки и разбросанные инструменты окружали маленькую наковальню на рабочем столе у окна.
Единственным ничем не захламленным местом в комнате был тот угол, где размещалась постель Алека. На ней был аккуратно разложен нарядный костюм, а к подушке прислонена дощечка с крупной надписью «Добро пожаловать домой, господин Алек!», сделанной красивыми буквами красной тушью.
— Похоже, он тут потрудился, — сказал Микам, оглядывая беспорядок. — Ты дома, Серегил?
— Привет! — раздался сонный голос откуда-то из-за кушетки. Обойдя ее, Микам и Алек обнаружили Серегила в гнезде из подушек перед камином, окруженного книгами и свитками и с кошкой на груди.
Серегил лениво потянулся.
— Я смотрю, ни один из вас не изрубил другого в куски. Как у вас дела?
Широко улыбаясь, Микам уселся на кушетку.
— Все пошло прекрасно, как только мне удалось заставить Алека забыть твои дурацкие поучения. Тебя ждет сюрприз, когда вы в следующий раз скрестите клинки!
— Молодец, Алек! — Столкнув с себя кошку, Серегил встал и снова потянулся. — Я так и знал, что у тебя дела пойдут на лад. И как раз вовремя, должен заметить. У меня есть для тебя работа на эту ночь.
— Работа «Кота из Римини»? — с надеждой спросил Алек.
— Конечно. Что ты думаешь на этот счет, Микам? Всего-то и нужно, что перелезть через подоконник, а потом вылезти обратно в одном доме на улице Колеса.
— Почему бы и нет. Он еще не готов к тому, чтобы взять штурмом царский дворец, но о себе позаботиться он сможет, если не привлечет слишком много внимания.
Серегил шутливо взъерошил Алеку волосы.
— Тогда решено. Это дело за тобой. Пожалуй, тебе пригодится кое— что., Картинным жестом Серегил извлек маленький, завернутый в шелк узелок и вручил его Алеку.
Сверток был тяжелым. С интересом сняв обертку, Алек обнаружил набор инструментов — такой же, какой всегда носил с собой Серегил. Развернув его, Алек провел пальцем по резным рукояткам: отмычки, крючки, надеваемая на голову лента с крошечными светящимися камнями. На клапане тусклым серебром блестел вытесненный на коже полумесяц Иллиора.
— Я решил, что пора тебе обзавестись собственным набором, — пояснил Серегил, наслаждаясь произведенным впечатлением.
Алек бросил взгляд на наковальню:
— Ты сделал их сам?
— Ну, видишь ли, это не те вещицы, что можно купить на рынке. Тебе понадобится также новое имя и биография. Я как раз ее обдумываю.
Микам кивнул в сторону дощечки у подушки:
— Господин Алек?
— Благородный Алек из Айвиуэлла, никак не меньше. — Серегил слегка поклонился Алеку и уселся на кушетку напротив Микама. — Он майсенец.
Алек подошел к своей постели и более внимательно посмотрел на разложенную там одежду.
— Значит, благородный Серегил, как обычно, вернется в город к началу празднеств, посвященных Сакору? — заметил Микам. — И на этот раз не один?
Серегил кивнул:
— Я привезу с собой молодого аристократа — благородного Алека, единственного сына барона Гарета из Айвиуэлла, последнего представителя благородного, но обедневшего майсенского рода. Надеясь, что это поможет его отпрыску пробиться в жизни, барон Гарет поручил сына старому верному другу, благородному Серегилу из Римини.
— Неудивительно, что барон Гарет умер в нищете, — лукаво перебил его Микам. — Похоже, благородный барон не отличался здравостью суждений.
Не обращая на него внимания, Серегил объяснил Алеку:
— Поместив разоренное и к тому же мифическое поместье Айвиуэлл в самом глухом углу Майсены, мы убиваем одним выстрелом нескольких зайцев. Те манеры, которые окажутся отличными от принятых здесь, можно будет отнести за счет твоего провинциального воспитания. К тому же такая выдумка уменьшает вероятность того, что у кого-то найдется знакомый в тех краях. Таким образом, благородный Алек окажется и достаточно аристократичен для высшего общества, и в то же время никому не известен.
— То обстоятельство, что он и не скаланец, и не ауренфэйе, сделает его подходящим объектом для внимания тех леранцев, что захотят добраться до благородного Серегила.
— Наживка! — сказал Алек.
— Что-что? — засмеялся Серегил.
— Наживка, приманка, — объяснил юноша. — Когда ты хочешь поймать большого зверя, вроде медведя или горного кота, ты привязываешь в лесу ягненка и ждешь, пока твоя добыча не явится.
— Что ж. верно. Ты будешь нашей наживкой. Если появятся медведи, оставайся милым, невинным мальчиком, пробалтывайся обо всем, во что мы хотели бы, чтобы они поверили, и докладывай мне обо всем, что скажут они.
— Но как они узнают обо мне? — спросил Алек.
— Тут не будет затруднений. Благородный Серегил известен своей общительностью. Его дом в Квартале Благородных уже приводят в порядок, так что слухи распространятся быстро. Уверен, они достигнут нужных ушей рано или поздно. А через несколько дней мы устроим большой прием, чтобы ввести тебя в общество.
Микам ласково улыбнулся другу:
— Ах ты изобретательный сукин сын! Чего тебе удалось достичь, пока нас не было?
— Ну, на это ушла целая неделя, но думаю, что нашел нашего ловкача. Ты помнишь мастера Албена?
— Того аптекаря, баловавшегося шантажом, которого ты ограбил несколько лет назад по поручению госпожи Мины?
— Его. С тех пор он перебрался на улицу Задней Ноги.
— Как ты его нашел?
— Я был уверен, что печать подделала Гемелла. Поскольку она к тому же скупает краденые бумаги, я подсунул ей несколько своих писем, и прошлой ночью она привела меня прямо куда надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145