Тем временем агенты Ланлосса в Суреме отслеживали, кто из ростовщиков одалживает деньги дворянам из Инхора и под какое обеспечение. Доклады ложились на стол наместницы, и Ланлосс надеялся, что Энрисса разберется, что делать с этими сведеньями. Сам же генерал по мере сил перекрыл дороги и выслал лучников отстреливать почтовых голубей — он заблаговременно отрезал связь с остальным миром, не сомневаясь, что его действия вызовут поток жалоб, и наместница не сможет оставить их без внимания. А так, пока все вскроется — уже будет поздно что-либо предпринимать. Ланлосс понимал, что вешать нужно не наемников, а хозяев, а это уже чревато — не так-то просто в Великой и Священной империи Анра казнить дворянина без суда, графским произволом, даже если и есть за что. А проводить суд по всем правилам — так попробуй докажи, что именно этот лорденыш продает дурман подводами. То, что это всем известно — для судьи не аргумент, а вот звонкие монеты, которых подсудимый не пожалеет ради собственной бесценной шкуры — вполне. Поэтому правосудие в Инхоре в ближайшие полгода обещало быть строгим, неподкупным и очень быстрым. Ланлосс несколько переоценил свои возможности, и жалобы в том или ином виде доходили до наместницы, но Энрисса с любопытством наблюдала за ситуацией в Инхоре и не вмешивалась. Она не ожидала, что Ланлосс действительно наведет в графстве порядок, но раз уж он так рьяно взялся за дело — наместница подождет и посмотрит, чем все закончится. А жалобы всегда потом можно будет использовать, если граф Инхор вдруг начнет проявлять непокорность. Энрисса не сомневалась, что к концу года в красивой сафьяновой папке накопится столько бумаг, что Ланлосса Айрэ можно будет при желании четвертовать.
А голод уже подступил вплотную и оскалил зубы, глядя в измученные лица людей. Запасы как раз вышли, на новый урожай можно было не рассчитывать, а страх пока что не позволял подзаработать обычным способом — контрабандой. В самом графстве без денег ничего не купишь, а к соседям, чтобы обменять траву на хлеб, не пробраться. Границы закрыты, даже на горных тропинках, испокон века известных только местным жителям, маячили теперь фигуры солдат в форменных плащах графских цветов: черных с золотом. Эти два цвета буквально заполонили Инхор, никто и не думал, что у нового графа столько людей — пришел-то он с одним небольшим отрядом. Ланлосс терпеливо выжидал, продолжая поиски. В победе он не сомневался, но не испытывал от этого радости. В народе нарастало недовольство, стали приходить первые сообщения о разгромах дворянских усадьб — оголодавшие крестьяне искали зерно, дворяне начали отправлять свои семьи за пределы Инхора. Ланлосс не препятствовал отъезду женщин и детей, но главам семейств настойчиво предписывалось оставаться в поместьях. Граф, отбросив всякую осторожность, прямо заявил, что если его вассалы не в состоянии поддерживать порядок в своих владениях, он найдет более достойных на их место. Вассалы бросились подавлять крестьянские волнения силой и, на первых порах добились некоторых успехов, но ожидавший этого Ланлосс, выбрал несколько подходящих жертв среди дворян среднего достатка и лишил их земельных наделов под предлогом крестьянских жалоб на жестокое обращение. Жестокость была налицо, пепелища на месте деревень еще не успели остыть, а болтающиеся в петлях висельники отбивали всякую охоту оспаривать решение графа. Землевладельцы оказались между двух огней: с одной стороны, озверевшие от голода крестьяне, и законное требование графа навести порядок, с другой стороны — наказание за любое применение силы. К тому же Ланлосс оказался весьма осторожен, и подстроить ему несчастный случай никак не удавалось, а вызывать графа на дуэль было чревато крупными неприятностями — несмотря на хромоту за генералом Айрэ шла слава первого меча империи. Вот и пришлось идти к графу на поклон, признаваясь в своем бессилии. Ланлосс собрал со знати долговые обязательства и только тогда организовал раздачу зерна крестьянам, строго следя, чтобы ни одно зернышко не ушло на сторону. Он обещал Эрне, что невиновные не пострадают. Генерал все еще продолжал поиски, но уже из чистого упорства, не надеясь найти даже тело. Сердцем он отказывался принять печальную правду, но умом понимал — маленькая ведьма давно мертва. Каждый день он перебирал имена дворян, пытаясь определить похитителя, но с равным успехом это мог сделать любой из них, озабоченный судьбой урожая. Только от полного отчаянья можно было решиться украсть белую ведьму, вызвав тем самым гнев ордена Алеон. Нигде, кроме Инхора, подобное кощунство не сошло бы безумцу с рук, но Инхор в ордене давно уже списали со счетов, поэтому Ланлосс и не обращался к магистру Илане за помощью, понимая, что та предпочтет оставить безнаказанной гибель одной из сестер, но не позволит, чтобы их договор получил широкую огласку.
День, когда к Ланлоссу вернулась надежда, с утра ничем не отличался от всех предыдущих дней. Генерал мужественно выдержал завтрак в обществе супруги и ушел на ежедневное утреннее совещание с командирами отрядов. Дела шли неплохо: до нового урожая можно было не беспокоиться о контрабанде, раздача зерна проходила без волнений, запасов хватало, чтобы перезимовать. Ланлосс уже выслушал всех командиров и наметил план действий на ближайшие несколько дней, когда капитан разведчиков доложил, что с генералом хочет поговорить один из его людей. Здоровенный рыжий парень с торжествующей ухмылкой выложил на стол перед генералом деревянный кругляш, украшенный резьбой, на кожаном шнуре, чтобы носить на шее. Ланлосс повертел деревяшку в руках — грубая работа, вон, даже кора осталась, резьба кривая, да и дерево самое обычное, уж никак не алмазная ель или чешуйчатый дуб:
— И что это такое?
— Это, — ухмылка разведчика стала еще шире, — это, ваше сиятельство, амулет такой, особый, я за него двадцать монет отвалил.
Ланлосс все еще не понимал, о чем идет речь:
— И?
— А то, что амулет этот от магии белых ведьм защищает! Только в обычное время красная цена ему — две, ну три монеты. Кто ж в здравом уме от белых ведьм защиту искать будет? А тут целых двадцать монет запросил старый хрыч! Я ведь как подумал — не девицу на выданье украли, а магичку. Боязно должно быть, а вдруг рассердится? Потом ведь ни к одной девке близко не подойдешь, а то и вовсе все хозяйство отсохнет, говорят, они и такое могут. Ну, я и решил местных колдунов потрясти, вдруг кому такие амулеты в последнее время заказывали. Но ведь не придешь же просто так, не спросишь: а не делал ли ты, дед, такие вот амулетики, а если делал — то кому?
Ланлосс сообразил, к чему клонит парень. Колдуны и колдуньи обычно не обладали магическими способностями, колдуны так уж точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
А голод уже подступил вплотную и оскалил зубы, глядя в измученные лица людей. Запасы как раз вышли, на новый урожай можно было не рассчитывать, а страх пока что не позволял подзаработать обычным способом — контрабандой. В самом графстве без денег ничего не купишь, а к соседям, чтобы обменять траву на хлеб, не пробраться. Границы закрыты, даже на горных тропинках, испокон века известных только местным жителям, маячили теперь фигуры солдат в форменных плащах графских цветов: черных с золотом. Эти два цвета буквально заполонили Инхор, никто и не думал, что у нового графа столько людей — пришел-то он с одним небольшим отрядом. Ланлосс терпеливо выжидал, продолжая поиски. В победе он не сомневался, но не испытывал от этого радости. В народе нарастало недовольство, стали приходить первые сообщения о разгромах дворянских усадьб — оголодавшие крестьяне искали зерно, дворяне начали отправлять свои семьи за пределы Инхора. Ланлосс не препятствовал отъезду женщин и детей, но главам семейств настойчиво предписывалось оставаться в поместьях. Граф, отбросив всякую осторожность, прямо заявил, что если его вассалы не в состоянии поддерживать порядок в своих владениях, он найдет более достойных на их место. Вассалы бросились подавлять крестьянские волнения силой и, на первых порах добились некоторых успехов, но ожидавший этого Ланлосс, выбрал несколько подходящих жертв среди дворян среднего достатка и лишил их земельных наделов под предлогом крестьянских жалоб на жестокое обращение. Жестокость была налицо, пепелища на месте деревень еще не успели остыть, а болтающиеся в петлях висельники отбивали всякую охоту оспаривать решение графа. Землевладельцы оказались между двух огней: с одной стороны, озверевшие от голода крестьяне, и законное требование графа навести порядок, с другой стороны — наказание за любое применение силы. К тому же Ланлосс оказался весьма осторожен, и подстроить ему несчастный случай никак не удавалось, а вызывать графа на дуэль было чревато крупными неприятностями — несмотря на хромоту за генералом Айрэ шла слава первого меча империи. Вот и пришлось идти к графу на поклон, признаваясь в своем бессилии. Ланлосс собрал со знати долговые обязательства и только тогда организовал раздачу зерна крестьянам, строго следя, чтобы ни одно зернышко не ушло на сторону. Он обещал Эрне, что невиновные не пострадают. Генерал все еще продолжал поиски, но уже из чистого упорства, не надеясь найти даже тело. Сердцем он отказывался принять печальную правду, но умом понимал — маленькая ведьма давно мертва. Каждый день он перебирал имена дворян, пытаясь определить похитителя, но с равным успехом это мог сделать любой из них, озабоченный судьбой урожая. Только от полного отчаянья можно было решиться украсть белую ведьму, вызвав тем самым гнев ордена Алеон. Нигде, кроме Инхора, подобное кощунство не сошло бы безумцу с рук, но Инхор в ордене давно уже списали со счетов, поэтому Ланлосс и не обращался к магистру Илане за помощью, понимая, что та предпочтет оставить безнаказанной гибель одной из сестер, но не позволит, чтобы их договор получил широкую огласку.
День, когда к Ланлоссу вернулась надежда, с утра ничем не отличался от всех предыдущих дней. Генерал мужественно выдержал завтрак в обществе супруги и ушел на ежедневное утреннее совещание с командирами отрядов. Дела шли неплохо: до нового урожая можно было не беспокоиться о контрабанде, раздача зерна проходила без волнений, запасов хватало, чтобы перезимовать. Ланлосс уже выслушал всех командиров и наметил план действий на ближайшие несколько дней, когда капитан разведчиков доложил, что с генералом хочет поговорить один из его людей. Здоровенный рыжий парень с торжествующей ухмылкой выложил на стол перед генералом деревянный кругляш, украшенный резьбой, на кожаном шнуре, чтобы носить на шее. Ланлосс повертел деревяшку в руках — грубая работа, вон, даже кора осталась, резьба кривая, да и дерево самое обычное, уж никак не алмазная ель или чешуйчатый дуб:
— И что это такое?
— Это, — ухмылка разведчика стала еще шире, — это, ваше сиятельство, амулет такой, особый, я за него двадцать монет отвалил.
Ланлосс все еще не понимал, о чем идет речь:
— И?
— А то, что амулет этот от магии белых ведьм защищает! Только в обычное время красная цена ему — две, ну три монеты. Кто ж в здравом уме от белых ведьм защиту искать будет? А тут целых двадцать монет запросил старый хрыч! Я ведь как подумал — не девицу на выданье украли, а магичку. Боязно должно быть, а вдруг рассердится? Потом ведь ни к одной девке близко не подойдешь, а то и вовсе все хозяйство отсохнет, говорят, они и такое могут. Ну, я и решил местных колдунов потрясти, вдруг кому такие амулеты в последнее время заказывали. Но ведь не придешь же просто так, не спросишь: а не делал ли ты, дед, такие вот амулетики, а если делал — то кому?
Ланлосс сообразил, к чему клонит парень. Колдуны и колдуньи обычно не обладали магическими способностями, колдуны так уж точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173