Даже по меркам царского двора этот груз был очень ценным.
- В таком случае тебе обязательно нужны охранники, - сказал Цезарион, пораженный таким размахом.
- Клеон посылает с нами пару своих моряков, чтобы те охраняли груз и помогали нам во всем. Что же касается охранников, то у них сейчас не так много работы. Видишь ли, разбойники предпочитают орудовать в другое время года. Они не будут сидеть в пустыне, тем более, когда все корабли уже ушли в Индию. А если ты беспокоишься о римлянах или об остатках войск царицы, то против них мы вряд ли сможем что-нибудь предпринять, сколько бы охранников ни сопровождали караван. Нет, мальчик мой, о грабителях беспокоиться не стоит. - Довольно улыбаясь, Ани похлопал Цезариона по плечу, не замечая, что того передернуло от такой фамильярности. - А вот что меня действительно волнует, так это олово. Клеон поставляет его в Опону в обмен на мирру и черепаховые панцири. Аристодем знает одного купца, который возит его на продажу в Александрию. Однако он друг Аристодема и вряд ли захочет иметь со мной дело. Поэтому мне нужен человек, который будет вести мою деловую переписку и поможет мне произвести благоприятное впечатление на людей, которые, возможно, в дальнейшем станут моими партнерами. Я должен убедить какого-нибудь богатого поставщика из Александрии в том, что я настоящий купец.
Цезарион усмехнулся, испытывая смешанное чувство по отношению к египтянину: он одновременно и презирал Ани, который шел на обман, и восхищался его решимостью и смелостью.
Цезариону не совсем нравилась роль, которую придумал для него Ани: придавать сомнительную достоверность притязаниям крестьянина. Но ему действительно хотелось попасть в Александрию. «Ты ведь о ком-то беспокоишься, - говорил ему Ани. - Разве ты не хочешь узнать, как они там?» Юноша вспомнил о своем младшем брате, который стоял посреди двора, сдерживая слезы.
Как же там маленький Птолемей Филадельф - сын Марка Антония и Клеопатры, которому родители дали титул - царь Македонский? Его казнили? Заточили в темницу? Может, он сейчас плачет о матери и старшем брате? Какие планы у Цезаря Октавиана, нового безжалостного правителя Египта, относительно последнего отпрыска династии Лагидов?
Цезарион никогда не был особенно близок со вторым сводным братом и сестрой. Когда близнецы Александр Гелиос и Клеопатра Селена были маленькими, он, здоровый и полный сил, занимался с учителями и проводил все свободное время со своими сверстниками. Близнецов Цезарион видел редко. Болезнь настигла его, когда Филадельфу было всего два годика. В первый год болезни Цезарион чувствовал себя очень плохо - причем попытки вылечить его доставляли больше мучений, чем сама болезнь, - и поэтому он проводил больше времени, играя в спокойные игры со своим младшим братом. Маленький Филадельф был без ума от него - старший брат, самый лучший на свете, играет с ним! - и эта любовь помогла Цезариону пережить унижения, постигшие его в тот ужасный год. Он и в дальнейшем, как только появлялась возможность, проводил время с Филадельфом.
Если бы только приехать в Александрию! Прежде всего он обязательно поможет своей матери, царице. Ему нужно будет разведать, есть ли хоть какой-то шанс вызволить ее из плена. Однако он смутно ощущал, что вряд ли ему удастся чем-то помочь ей. Филадельф же слишком мал, чтобы его охраняли стражники. Наверняка за ним присматривают няньки. Если он еще жив, то Цезарион должен попытаться спасти брата.
- Я буду писать для тебя письма, - сказал он Ани.
- Так ты согласен? - широко улыбаясь, спросил египтянин. - Хорошо, очень хорошо! Тогда, может, мне принести что-нибудь из города? Папирус? Стилос?
- Ты хочешь, чтобы я начал прямо сейчас? - изумленно спросил Цезарион.
Ани успокаивающе замахал руками.
- Нет, нет! Просто я хочу, чтобы таможенные документы были готовы к тому времени, как мы прибудем в Коптос. По всей видимости, мы отправимся в путь, когда ты немного поправишься. Не знаю, будет ли у меня еще время пойти за покупками, поэтому я схожу за ними сейчас. Папирус, стилос, чернила, церы... Что-нибудь еще?
Цезарион в ужасе смотрел на Ани. Он весь содрогался при мысли о пустыне. Но нельзя забывать, что здесь Архедам и римляне. Да, нужно ехать. Нужно убираться отсюда как можно скорее. Если Ани будет ждать, когда ему станет лучше, это продлится целую вечность.
- Шляпу, - сказал он.
- Гораздо лучше покрыть голову платком, - посоветовал ему Ани. - Из грубой ткани, чтобы можно было дышать. Он и от пыли защитит.
- Нет, мне нужна шляпа, - упрямо заявил Цезарион. - Петре, с широкими полями, чтобы уберечься от солнечных лучей. И еще короткая хламида, которую надевают в дорогу греки.
Ани на мгновение задумался и ответил:
- Будь по-твоему. Однако придется подождать, покаты не встанешь на ноги, чтобы пойти и примерить шляпу. Хламиду я возьму на складе.
Ближе к вечеру Ани принес хламиду - ярко-оранжевого цвета, с синей каймой. Цезарион с возмущением посмотрел на нее. Всю свою жизнь он носил пурпурное одеяние, иногда - белое с золотым или алое.
Конечно же, сейчас пурпур ему надевать нельзя, но - оранжевый? Ему вспомнилось, как в честь какого-то праздника он сидел перед толпой на площади в Александрии, одетый в пурпурный шелк, приятно касавшийся тела, а вокруг головы была повязана лента с закрепленной на ней царской диадемой. Тогда над ним витал аромат благовоний, а вокруг раздавались восторженные крики толпы.
От полуденной жары в палатке стало душно, немного кружилась голова. Рана начала неприятно жечь. Оранжевый! Пурпурный предназначен для царей, а оранжевый - для кого? Для писцов, работающих на погонщиков верблюдов, и слюнявых эпилептиков?
- Это хорошая хламида, - с гордостью сказал Ани. - Ее сделали в моей мастерской. Ткань выкрашена в шафране и корне марены, а этот синий - настоящий индиго - никогда не полиняет. Клеон сказал, что в Мунде за такую ткань готовы заплатить по цене ладана.
- Она слишком яркого цвета! - скривившись, воскликнул Цезарион. - Выглядит вульгарно. Мне нужно что-нибудь потемнее. Синий или... зеленый. Или даже черный.
«Это будет более всего подходить ситуации, - подумал он. - Черный - цвет траура».
Ани насупился и закусил губу.
- Ну, с этим сложнее. На юге любят яркие цвета, поэтому я взял с собой именно такой товар. Это все, что у меня есть.
- Тогда пойди и купи... Египтянин еще больше помрачнел.
- Послушай, мальчик, я не собираюсь покупать для тебя одежду, когда у меня на складе лежит целая куча, причем превосходного качества. Кроме того, темная хламида не для путешествий, белая тем более. От пыли она уже через полдня придет в негодность. А вот это, - сказал он и потряс хламидой, - то, что надо для дальней дороги. К тому же не так сильно пачкается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
- В таком случае тебе обязательно нужны охранники, - сказал Цезарион, пораженный таким размахом.
- Клеон посылает с нами пару своих моряков, чтобы те охраняли груз и помогали нам во всем. Что же касается охранников, то у них сейчас не так много работы. Видишь ли, разбойники предпочитают орудовать в другое время года. Они не будут сидеть в пустыне, тем более, когда все корабли уже ушли в Индию. А если ты беспокоишься о римлянах или об остатках войск царицы, то против них мы вряд ли сможем что-нибудь предпринять, сколько бы охранников ни сопровождали караван. Нет, мальчик мой, о грабителях беспокоиться не стоит. - Довольно улыбаясь, Ани похлопал Цезариона по плечу, не замечая, что того передернуло от такой фамильярности. - А вот что меня действительно волнует, так это олово. Клеон поставляет его в Опону в обмен на мирру и черепаховые панцири. Аристодем знает одного купца, который возит его на продажу в Александрию. Однако он друг Аристодема и вряд ли захочет иметь со мной дело. Поэтому мне нужен человек, который будет вести мою деловую переписку и поможет мне произвести благоприятное впечатление на людей, которые, возможно, в дальнейшем станут моими партнерами. Я должен убедить какого-нибудь богатого поставщика из Александрии в том, что я настоящий купец.
Цезарион усмехнулся, испытывая смешанное чувство по отношению к египтянину: он одновременно и презирал Ани, который шел на обман, и восхищался его решимостью и смелостью.
Цезариону не совсем нравилась роль, которую придумал для него Ани: придавать сомнительную достоверность притязаниям крестьянина. Но ему действительно хотелось попасть в Александрию. «Ты ведь о ком-то беспокоишься, - говорил ему Ани. - Разве ты не хочешь узнать, как они там?» Юноша вспомнил о своем младшем брате, который стоял посреди двора, сдерживая слезы.
Как же там маленький Птолемей Филадельф - сын Марка Антония и Клеопатры, которому родители дали титул - царь Македонский? Его казнили? Заточили в темницу? Может, он сейчас плачет о матери и старшем брате? Какие планы у Цезаря Октавиана, нового безжалостного правителя Египта, относительно последнего отпрыска династии Лагидов?
Цезарион никогда не был особенно близок со вторым сводным братом и сестрой. Когда близнецы Александр Гелиос и Клеопатра Селена были маленькими, он, здоровый и полный сил, занимался с учителями и проводил все свободное время со своими сверстниками. Близнецов Цезарион видел редко. Болезнь настигла его, когда Филадельфу было всего два годика. В первый год болезни Цезарион чувствовал себя очень плохо - причем попытки вылечить его доставляли больше мучений, чем сама болезнь, - и поэтому он проводил больше времени, играя в спокойные игры со своим младшим братом. Маленький Филадельф был без ума от него - старший брат, самый лучший на свете, играет с ним! - и эта любовь помогла Цезариону пережить унижения, постигшие его в тот ужасный год. Он и в дальнейшем, как только появлялась возможность, проводил время с Филадельфом.
Если бы только приехать в Александрию! Прежде всего он обязательно поможет своей матери, царице. Ему нужно будет разведать, есть ли хоть какой-то шанс вызволить ее из плена. Однако он смутно ощущал, что вряд ли ему удастся чем-то помочь ей. Филадельф же слишком мал, чтобы его охраняли стражники. Наверняка за ним присматривают няньки. Если он еще жив, то Цезарион должен попытаться спасти брата.
- Я буду писать для тебя письма, - сказал он Ани.
- Так ты согласен? - широко улыбаясь, спросил египтянин. - Хорошо, очень хорошо! Тогда, может, мне принести что-нибудь из города? Папирус? Стилос?
- Ты хочешь, чтобы я начал прямо сейчас? - изумленно спросил Цезарион.
Ани успокаивающе замахал руками.
- Нет, нет! Просто я хочу, чтобы таможенные документы были готовы к тому времени, как мы прибудем в Коптос. По всей видимости, мы отправимся в путь, когда ты немного поправишься. Не знаю, будет ли у меня еще время пойти за покупками, поэтому я схожу за ними сейчас. Папирус, стилос, чернила, церы... Что-нибудь еще?
Цезарион в ужасе смотрел на Ани. Он весь содрогался при мысли о пустыне. Но нельзя забывать, что здесь Архедам и римляне. Да, нужно ехать. Нужно убираться отсюда как можно скорее. Если Ани будет ждать, когда ему станет лучше, это продлится целую вечность.
- Шляпу, - сказал он.
- Гораздо лучше покрыть голову платком, - посоветовал ему Ани. - Из грубой ткани, чтобы можно было дышать. Он и от пыли защитит.
- Нет, мне нужна шляпа, - упрямо заявил Цезарион. - Петре, с широкими полями, чтобы уберечься от солнечных лучей. И еще короткая хламида, которую надевают в дорогу греки.
Ани на мгновение задумался и ответил:
- Будь по-твоему. Однако придется подождать, покаты не встанешь на ноги, чтобы пойти и примерить шляпу. Хламиду я возьму на складе.
Ближе к вечеру Ани принес хламиду - ярко-оранжевого цвета, с синей каймой. Цезарион с возмущением посмотрел на нее. Всю свою жизнь он носил пурпурное одеяние, иногда - белое с золотым или алое.
Конечно же, сейчас пурпур ему надевать нельзя, но - оранжевый? Ему вспомнилось, как в честь какого-то праздника он сидел перед толпой на площади в Александрии, одетый в пурпурный шелк, приятно касавшийся тела, а вокруг головы была повязана лента с закрепленной на ней царской диадемой. Тогда над ним витал аромат благовоний, а вокруг раздавались восторженные крики толпы.
От полуденной жары в палатке стало душно, немного кружилась голова. Рана начала неприятно жечь. Оранжевый! Пурпурный предназначен для царей, а оранжевый - для кого? Для писцов, работающих на погонщиков верблюдов, и слюнявых эпилептиков?
- Это хорошая хламида, - с гордостью сказал Ани. - Ее сделали в моей мастерской. Ткань выкрашена в шафране и корне марены, а этот синий - настоящий индиго - никогда не полиняет. Клеон сказал, что в Мунде за такую ткань готовы заплатить по цене ладана.
- Она слишком яркого цвета! - скривившись, воскликнул Цезарион. - Выглядит вульгарно. Мне нужно что-нибудь потемнее. Синий или... зеленый. Или даже черный.
«Это будет более всего подходить ситуации, - подумал он. - Черный - цвет траура».
Ани насупился и закусил губу.
- Ну, с этим сложнее. На юге любят яркие цвета, поэтому я взял с собой именно такой товар. Это все, что у меня есть.
- Тогда пойди и купи... Египтянин еще больше помрачнел.
- Послушай, мальчик, я не собираюсь покупать для тебя одежду, когда у меня на складе лежит целая куча, причем превосходного качества. Кроме того, темная хламида не для путешествий, белая тем более. От пыли она уже через полдня придет в негодность. А вот это, - сказал он и потряс хламидой, - то, что надо для дальней дороги. К тому же не так сильно пачкается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113